на широкую террасу. Она была освещена фонарями и имела много удобных мест, предназначенных для гостей, желающих избежать переполненного танцзала. Их окутывала ночная прохлада, но не было никакого ветра или тумана, которые могли бы помешать. На террасе уже было много людей, но все еще оставалось достаточно много места и можно было ощутить чувство близости, когда Макс привлек девушку в свои объятия.
Доносившаяся из танцзала музыка сменилась к ленивым, почти пульсирующим звукам, и она очень отчетливо чувствовала это, когда они двигались в прекрасной гармонии.
— Почему ты спросила меня, упоминала ли Морган Куина? — спокойно спросил Макс.
Пристально вглядываясь в его обманчиво спокойное лицо, в золотом свечении ламп, Дайна пришлось заставить себя сконцентрироваться на его словах.
— Хорошо… она столкнулась со всемирно известным вором, во время ограбления музея, и это неординарная ситуация. Это, думаю, конечно, может являться темой для разговоров. И Морган, которая говорит фактически обо всем, что происходит под солнцем, молчит об этом. Это только кажется мне странным — вот и все.
Дайна поколебалась, а затем добавила, — Возможно, Куин произвел на нее большее впечатление, чем она хочет в этом признаться. Даже если ты считаешь его преступником, такой незаурядный характер окутан аурой романтичности.
Тут же последовал мгновенный ответ Макса, — я, надеюсь, нет. Сомнительно, что она когда-либо увидит его снова.
— Я не знаю, — сомневаясь, ответила девушка. — У нас, кажется, повсюду воры. Они наполняют город искусством остроумия и ценностями. Макс, действительно ли ты уверен, что это подходящий момент, чтобы открыть твою выставку? — Он слегка улыбнулся. — Я дал слово.
Дайна не хотела обсуждать эту тему, но что-то вынуждало ее сделать это. — Банда, ограбившая тот музей, так и не поймана. Есть еще и Куин, и все говорят, что он очень хорош в своем деле. И что относительно того вора, который пытался использовать меня? Он все еще где-то рядом. Учитывая, как далеко он зашел…, он не сдаться.
Как всегда, Макс, казалось, понял, какой вопрос она действительно хотела задать, и именно на него он ответил. — Пока мне не повезло его обнаружить. Нет почти ни одной зацепки, за что можно было бы ухватиться. Правда, возможно, я вообще не в состоянии найти его. Дайна, ты оставишь меня, когда пройдет эта неделя?
— Я не знаю, — честно ответила девушка. — Я все еще не уверена, что причины моего пребывания правильные. Я не хочу быть нечестной с тобой, Макс.
— В твоем теле нет ни одной нечестной косточки.
— Я должна убедиться. Обязана, — произнесла она с ударением. — Я должна знать, что просто не прячусь с тобой.
Наступила долгая тишина, в течение которой они просто продолжали танцевать, и затем Макс сказал, — Ты не дала себе достаточно времени, чтобы убедиться в чем-либо. У нас есть всего лишь неделя.
Захваченная ощущением руки мужчины на ее спине и того, как близко они танцевали, Дайна прошептала, — Возможно, и не надо там много времени. Возможно то, что я должна знать…, могу ли я исцелиться от того, что случилось два года назад.
Макс прекратил танцевать, но продолжил удерживать ее в своих объятиях, и пристально вгляделся в ее склоненное лицо. Он знал о чем она говорила, и ответ его тела был настолько немедленным и интенсивным, что он практически не мог думать о чем-либо еще. Но он обязан был думать, потому что был все еще убежден, что если бы позволил своему голоду выйти из-под контроля, то он потерял бы ее навсегда.
С усилием, от которого перехватило горло, он заставил свой голос звучать спокойно.
— Дайна, любимая, я надеюсь, ты знаешь, как я хочу тебя. Но больше этого, я хочу, чтобы ни один из нас не сделал ошибки. Я люблю тебя и буду ждать столько сколько потребуется, чтобы ты убедилась, что тоже хочешь меня. Я не хочу, чтобы ты чувствовала, что обязана сделать то, к чему пока не готова, только потому, что надвигается какой-то срок.
— Ты сам сказал это, — напомнила девушка. — У нас есть только неделя.
Макс покачал головой. — Неделя, это то, что ты пообещала мне, так как не могла сказать останешься ли ты со мной. Это не крайний срок, любимая. Я надеюсь, что будешь со мной в течение следующих сорока или пятидесяти лет.
Дайна чувствовала что-то необъяснимое. Ей одновременно было и горячо и холодно, она чувствовала себя и взволнованной и напуганной, отчаявшейся и надеющейся. И было чувство нереальности происходящего, как будто она стоит на краю чего-то столь важного, что девушка просто боялась пошевелиться, из страха разрушить это мгновение. Когда она пропустила через себя произнесенные им слова, она поняла, что ее инстинкты были безошибочными, только рассудок, находившийся в смятении, запутался в эмоциях и все подвергал сомнению.
— Я не знаю, что значит ощущать любовные ласки, — нервно прошептала девушка. — Но я знаю, что никогда не буду в состоянии любить, пока не узнаю этого. Я не смогу позволить себе любить, пока не смогу доверять, даже когда я … так уязвима. Я хочу любить тебя, Макс. Я никогда ничего так сильно не хотела. И мне не нужна для этого неделя, не нужен даже час. Все в чем я нуждаюсь…, является тобой.
Макс был потрясен. Он хотел ее так сильно, и только потому, что так любил ее, честно полагал, что своей любовь может излечить раны, причиненные другим человеком. Единственное, в чем он был не уверен, действительно ли Дайна была готова проверить это. Если бы они начали заниматься любовью, а страх или паника оттолкнули бы ее, то ростки ее доверия были бы навсегда сломаны. Для Дайны это стало бы абсолютным подтверждением того, что она не сможет оставить позади ее прошлое и вести нормальную жизнь, после этого она уже не смогла бы выздороветь.
Но, пристально вглядываясь в ее личико, он видел, что это было не спонтанное решение человека, в независимости от того готов он к этому или нет, он видел тоску, сладость, застенчивой рвение и надежду.
Это почти разбило его сердце.
Он наклонил голову и мягко поцеловал девушку, сдерживая свои желания жесткой уздой контроля. — Давай уйдем отсюда, — пробормотал он у ее губ.
Дайна никого не замечала, даже когда он вел ее через переполненный зал, к передней двери. Все ее внимание было сосредоточено на Максе, не отвлекаясь больше ни на кого. Намного позже Морган сказала ей, что они исчезли со скоростью вспышки. Но даже если бы Дайна тогда осознавала это, ее бы это не заботило. Она все еще балансировала на краю, все ее чувства кипели, а мысли были сосредоточены на той единственной вещи, в которой она нуждалась.
Только позже она осознала, что они задержались, чтобы взять их пальто, появившиеся как будто по волшебству, и даже как Макс прощался с хозяином дома — она не помнила этого. Дом мог взмыть как ракета за их спиной, но даже этого она бы не заметила.
Макс поместил ее левую руку на свое бедро и удерживал ее там на всем протяжении пути до дома, а она не могла отвести взгляд от профиля его лица. Как и в тот первый день в парке, когда он вытянул из нее всю правду, она чувствовала себя связанной с ним каким-то способом, которого он не могла понять, а только чувствовать. Весь вечер они находились в почти постоянном физическом контакте, и в этом не было ничего случайного. У нее было какое-то неопределенное понимание того, что их длительная близость позволила ей видеть вещи такими, какими они являлись на самом деле, и теперь она должна избавиться от призраков прошлого.
Когда они приехали домой, она зашла с ним в лифт. Достаточно любопытным было то, что она не боялась. Да, возбужденная, да, взволнованная относительно своей способности ответить, когда наступит этот момент, но не было даже тени страха перед Максом или его желанием.
Он преуспел в том, чтобы научить ее доверять ему, не взирая на разногласия, и потому что это было доверие, возникшее и взращенное на пике ее сомнений и недоверия, это было вероятно, самое сильное и
