огонь, что сжигает ее изнутри. Не придумав ничего лучше, он подхватил жену на руки и понес ее в ванную.
Сейчас, моя хорошая… сейчас станет легче…, - нашептывал он, заполняя ванну чуть теплой водой. Не дожидаясь, когда она заполнится полностью, Николай бережно опустил в нее свою ношу.
Жасмин вздрогнула от перепада температуры, и тихо застонала. Посчитав это хорошим признаком, Николай начал набирать горстями воду и бережно омывать руки, шею, грудь лицо любимой, совершенно не заботясь о том, что вода ручейками стекает внутрь рукавов.
— Девочка моя ненаглядная, ну, посмотри на меня. Все будет хорошо, — он продолжал говорить какие-то слова, просто, чтобы заполнить тишину, надеясь, что жена услышит его.
Голос родной, любимый, дорогой отдаленно доносился сквозь заслон огненной ловушки, в которую попало сознание Жасмин пытаясь пробиться к дочери. Ее стихия, почувствовав брешь, ревела, требуя выхода. Сил бороться одновременно и с собой и с капканом, созданным чужеродной силой практически не оставалось. Чем успешней она освобождалась от оков, тем сильнее поддавалась природному зову своего огня. Жасмин уже готова была сдаться, но почувствовала присутствие Николая. Его голос, прикосновения, как всегда умиротворяющее действовали на нее, одновременно указывая путь обратно. Глаза резануло острой болью, будто в них сыпанули песка, но горячие слезы облегчения, пролившись, очистили их.
— Тише. Тише. Вот молодец. Вот умничка. Все уже позади. Ты со мной. Мы рядом. Я больше не отойду от тебя ни на шаг.
Слова комом встали в горле, как сказать ему, что все ужасно, что условия сделки вступили в силу. Их дочь в опасности, и у нее была реальная возможность помочь ей, но цена… Цена была непомерно велика. Жасмин ни секунды не сомневалась в том, каким будет решение мужа, но все же они должны были принять его вместе, как делали это всегда, потому и боролась она со своей стихией до последнего.
Подняв дрожащую мокрую руку, Жасмин нежно обвела контур любимого лица, каждую черточку которого знала наизусть. Прочистив пересохшее горло, она сиплым срывающимся голосом только и смогла произнести: — Марина…
Спазм сжал до боли голосовые связки, вызывая новый поток слез.
Николай, прижал палец к ее губам.
— Потом, давай сначала я помогу тебе переодеться. Тебя всю трясет, еще простудишься, — с губ женщины сорвался нервный смешок, столько лет вместе, а он все еще беспокоится о ее здоровье, хотя она неоднократно повторяла, что людские болезни не представляют для нее угрозы. Тем не менее, женщина не стала упоминать об этом — его забота действительно была ей необходима, а сейчас может как никогда ранее.
Николай, бережно удерживая ее, помог снять прилипшую к телу холодную одежду. Жасмин попыталась было сама справиться с этим, но ее слабые попытки не увенчались успехом, поскольку трясущиеся руки отказывались подчиняться. Муж, не особо заботился о сохранности вещей, и довольно скоро мокрая кучка валялась у их ног, а она была закутана в теплый махровый халат.
— Ну вот, так-то лучше. Сейчас станет легче, — приговаривал он, поправляя воротник. — Идем на кухню. Я заварю кофе, а ты спокойно расскажешь, что случилось.
— Коль, ты бы переоделся, ведь сам тоже промок до нитки, — Жасмин вглядывалась в любимые черты, с болью сознавая, что намеренно оттягивает момент разговора, который разрушит их уютный мирок, откидывая назад к тому, с чего все начиналось.
Николай отмахнулся и провел ее в кухню, как всегда в первую очередь заботясь о ней, о своей беспомощной всесильной.
Сочетание слов, возникшее в голове, вызывало у Жасмин горькую улыбку. Она всем сердцем желала никогда более не использовать свою огромную силу и надеялась, что в этом не возникнет необходимости. С соблазном бы она могла справиться, но ее не искушали, ее жестоко вынуждали нарушать условия договора.
Первые безмятежные годы их совместной жизни заставили поверить, что чудеса возможны, и проклятые души могут выторговать себе второй шанс. Любовь Николая помогала обуздывать стихию. И они были счастливы. Безмерно! А когда родилась Вика — человек, а не джинния, решили, что заслужили окончательное прощение. Хотя на тот момент это не имело принципиального значения, если бы у девочки обнаружились способности, их семья просто перебралась бы Огненные Эмираты. Но судьба распорядилась иначе.
Через три года после рождения первенца, она снова забеременела. Марина очаровательная малышка их радость и испытание родилась недоношенной — так не терпелось девочке появиться на свет. В отличие от веселой, но все же покладистой Вики — эта была упрямой неугомонной проказницей. Энергия так и бурлила в малышке, находя выход в различных проделках. Но все это было мелочью, по сравнению с тем, с чем они столкнулись, когда ей исполнилось пять.
Божественный аромат кофе вырвал затуманенный взгляд Жасмин из воспоминаний.
— Милая, я считаю, что пора прекратить мучить себя, сегодня же поручу Наташе купить нам путевки в Марроко, — Жасмин задумчиво посмотрела в свою чашку, собираясь с силами.
— Коля не надо, это займет слишком много времени, — наконец произнесла она, встречаясь с мужем взглядом. В его глазах постепенно читалось осознание. Ее боль, мука, решимость защитить свою семью постепенно отражались в них как в зеркале. — У нас два, может три дня от силы, чтобы спасти Марину. Я…я сама перенесу нас.
Их руки сплелись посередине стола.
— Наша малышка стоит вечности на сковородке, — тепло от его легкого одобряющего пожатия согрело душу.
— Боюсь, что ты не совсем представляешь, о чем говоришь человек, — этот вкрадчивый бархатистый голос из прошлого заставил Жасмин вздрогнуть и обернуться. — Ясмин, звездочка моя, твоя порывистость граничит с глупостью.
— Исиб?! — Ошеломленно прошептала она, глядя в насмешливые глаза из-за плеча загородившего ее мужа.
— Где моя дочь? — Рыкнул Николай
— А ты кого-то еще ожидала, может небесную братию в помощь? — Продолжил издевательским тоном джинн, игнорируя мужчину, словно его и не было вовсе.
Жасмин мягко прикоснулась к руке мужа, молча умоляя успокоиться.
— Зачем ты здесь? Позлорадствовать? У тебя будет время и возможность насладиться своим триумфом позже, а сейчас не мешай мне, — на миг ей оказалось, что в глазах Исиба промелькнула боль. Но это был лишь обман зрения, просто насмешливая ирония сменилась серьезностью.
— Она принадлежит мне, и я вправе распоряжаться ее судьбой. Ты сама подписалась на это. В том, через что ей предстоит пройти виноват не я, а ты. Ты своими необдуманными действиями лишила ее выбора. — С каждым произнесенным им словом, Тело Николая все больше напрягалось. Жасмин не видела лица мужа, но чувствовала, как в нем кипит злость.
— Где она, мразь? — Муж освободился от ее руки и, сжав кулаки, сделал шаг вперед. В глазах Исиба сверкнула ненависть.
— Еще шаг, человек, и ты навсегда освободишь этот мир от своего присутствия. Не искушай меня.
Молчаливая дуэль двух яростных взглядов сгустила воздух в комнате до такой степени, что казалось его можно разрезать ножом. Жасмин не знала, что творится в голове у Исиба, но не ожидала ничего хорошего от этого противостояния.
— Прекратите! Оба! — Мужчины, забывшие о ней, как по команде вздрогнули, от ее непререкаемого приказного тона, — Согласно договоренности, нашему ребенку ничего не должно было угрожать, но я чувствую, что она в опасности. Кто ее учитель? Кому ты ее отдал?
Жасмин в удивлении, наблюдала за тем, как ярость во взгляде Исиба быстро тухнет под маской непроницаемости.
— У нее нет учителя. Для этого слишком поздно. Ты так долго подавляла ее суть, что только хорошая встряска заставит девочку проявить способности, — то с каким спокойным безразличием он сообщал ей об
