был его отец — султан Абу Бакари, который правил очень недолго. Но султан Муса едва ли мог говорить о своем отце, не упомянув при этом родства. Вероятно, в сообщение ал-Омари вкралась незначительная ошибка. Предшественником Абу Бакари был некий Мамаду, о котором мы больше ничего не знаем. Может быть, именно он и отправился со своим флотом в океанские просторы? Во всяком случае, можно считать, что единственное плавание, предпринятое африканцами с исследовательскими целями, о котором знает история, состоялось незадолго до 1307 года, вероятно, между 1300-м и 1307 годами[139].
Мне думается, что это исчерпывающее разъяснение первоклассного специалиста и знатока, каким был Р.Хенниг, не требует особых комментариев. На сегодняшний день мы можем сказать об афро- американских связях в доколумбову эпоху только одно: у нас нет пока никаких надежных доказательств того, что эти контакты через океан осуществлялись в действительности. И здесь не помогут ни ссылки на благоприятные ветры и течения, ни указания на географическую близость Западной Африки и Южной Америки. Океан, с его капризным и непредсказуемым нравом и тысячемильными расстояниями, не прощал человеку ни малейшего просчета или ошибки.
Конечно, случайные или вынужденные дрейфы лодок, плотов или судов через Южную Атлантику в принципе отрицать нельзя. Именно таким образом жители Черного континента могли попасть на американские берега. Но в распоряжении ученых нет пока ни одного твердого факта, ни одного подтверждения на этот счет.
Арабы и море
При словах 'арабы', 'Аравия' прежде всего приходят на память бескрайние пески пустыни Руб-эль- Хали, жесткие листья финиковых пальм в редких оазисах, караваны неторопливых верблюдов и, конечно, 'царь' местной природы — кочевник-бедуин в развевающемся белом бурнусе на горячем тонконогом скакуне. Какие тут морские картины? Какие корабли? Арабы — сухопутная нация, привязанная к земле тысячами неразрывных нитей.
А как же Синдбад-Мореход из сказок 'Тысячи и одной ночи?' Это что — действительно сказка, чистой воды вымысел, родившийся в изощренных умах средневековых багдадских острословов и никак не соотносящийся с реальной жизнью?
К счастью, у нас нет серьезных оснований сомневаться в том, что арабы были с давних пор искусными мореходами, отважными путешественниками и расчетливыми купцами, ведущими прибыльную морскую торговлю с соседними и дальними странами.
'Знайте, о братья, — вспоминает Синдбад-Мореход, — что жил я сладостнейшей жизнью и испытывал безоблачную радость… пока не пришло мне однажды на ум поехать в чужие страны, и захотелось мне поторговать и поглядеть на земли и острова…
И я решился на это дело, и выложил много денег, и купил на них товаров и вещей, подходящих для путешествий, и связал их, и увидел прекрасный новый корабль с парусами из красивой ткани, где было много людей и отличное снаряжение. И вместе со множеством купцов я сложил на него свои тюки, и мы отправились в тот же день, и путешествие наше шло хорошо, и мы переезжали из моря в море и от острова к острову. И во всяком месте, к которому мы приставали, мы встречались с купцами, вельможами царства, продавцами и покупателями и продавали, и покупали, и выменивали товары…'[140]
Во время путешествий Синдбад (это обобщенный образ багдадского купца) с интересом наблюдает обычаи жителей далеких заморских стран, ходит по улицам незнакомых городов, с удивлением разглядывает диковинных рыб, морских животных, экзотические драгоценные растения — камфорное и сандаловое деревья, перец, корицу, алоэ, — словом, все то, что интересовало мусульманского торговца за пределами границ халифата.
Но так было не всегда. На пути к богатству и заморским чудесам арабских купцов ожидало немало серьезных опасностей и неожиданных препятствий. И главное из них — океан с его штормами, течениями, чудищами. Часто финалом таких дальних путешествий была гибель корабля в морской пучине.
'И корабль понес нас, с благословения Аллаха великого, по ревущему морю, где бились волны, — вспоминает тот же Синдбад-Мореход, — и путешествие было для нас благоприятным, и ехали мы таким образом дни и ночи, переезжая от острова к острову и из моря в море. Но в один из дней напали на нас ветры, дувшие с разных сторон, и капитан бросил корабельные якоря и остановил корабль посреди моря, боясь, что он потонет в пучине… И когда мы были в таком положении и взывали к Аллаху великому… вдруг напал на нас порывистый и сильный ветер, который порвал паруса… и потонули люди со всеми тюками и теми товарами и имуществом, которое у них было'[141] .
Однако в целом дела у арабских мореходов и купцов шли совсем не плохо. Успешно освоив еще в глубокой древности Персидский залив, Красное море и прилегающие к ним части Индийского океана, они уже к середине VII века н. э. добрались до юга Китая (первое официальное посольство — в 651 году). Арабские корабелы научились строить крепкие и быстроходные суда, вмещавшие много грузов. Один такой корабль привез в подарок китайскому императору африканского слона. Арабские порты и фактории к X веку н. э. усеяли берега Индии, Цейлона, Индонезии и Китая (Гуанчжоу, Цейтонг, Ганьпу — наиболее крупные из них).
'Сюда ввозились благовония и слоновая кость, медь и ткани, подчас даже рабы с африканского берега; в обмен арабские купцы пользовались традиционными статьями китайского вывоза — мускусом, фарфором и шелком'[142].
Таким образом, 'арабы издавна были связаны с морем, их дальние путешествия под парусами еще до эпохи Великих географических открытий значительно раздвинули географические горизонты человечества. Первое и самое авторитетное произведение арабской литературы — Коран— удостоверило это щедрым упоминанием разных частей океана, омывающих Аравию'[143] . Да и дальние регулярные плавания в Индию и Китай говорят сами за себя. 'Способность проходить этот путь, равный четверти земного экватора, на несовершенных судах, причем еще в сравнительно раннюю историческую эпоху, ясно говорит об арабских кормчих как о мастерах самого высокого класса'[144].
Совершенно по-иному развивались дела арабов на западе — в Средиземном море. 'Сразу же после смерти в 632 году основателя ислама Мухаммеда мусульманские армии вышли за пределы Аравийского полуострова; их продвижение в Сирии и Северной Африке вызвало столкновение с Византией; противоборство с мошной морской державой требовало овладения искусством боя на воде, причем в такой степени, чтобы сокрушить превосходство врага в этой малознакомой арабам области'[145].
Без победы на море не могло быть и прочной победы на суше. Не знающая поражений легкая арабская конница, словно морской прилив, накатывалась на цветущие провинции Северной Африки и упорно продвигалась все дальше и дальше на запад, к легендарным столбам Геракла — к Гибралтару. Но в тылу у победоносных бедуинских армий то и дело появлялись флотилии византийцев. Они высаживали десанты, перерезали жизненно важные коммуникации, помогали осажденным городам. И арабам пришлось срочно учиться умению вести успешные войны на море с сильным и опытным противником. После первых поражений и неудач арабы уже в 653 году наголову разгромили на рейде Александрии доселе непобедимый византийский флот.
'Вот когда на берегах Босфора почувствовали настоящую силу загадочных кочевников, хлынувших с пустынного полуострова на города и веси ойкумены оседлых народов, вот где звездный час арабов на средиземноморских просторах, та узловая точка, от которой разворачивается пружина арабского наступления на Запад…'[146]
Вскоре был завоеван и весь Пиренейский полуостров, на землях которого возникло могущественное государство кордовских Омейядов. Арабы получили в Средиземноморье богатое культурное наследие многих своих предшественников — карфагенян, греков, римлян и византийцев. В Испании их порты разместились на
