и единственным местом, где еще можно было устраивать тайные встречи, оставался подвал. Однако вход в подземелье находился совсем в другой части руин, да и был слишком захламленным; чтобы добраться до него, потребовался бы минимум час упорных трудов. Одна лишь неизвестно как попавшая в дом ржавая железная балка весила никак не меньше полудюжины пудов, и отодвинуть ее с прохода могла бы лишь парочка сильных кузнецов или портовых грузчиков.
– Куда меня завел?! – не то чтобы грозно, скорее лишь удивленно спросил Аламез, все-таки удержавшись и не закончив свой вопрос пытавшимся вырваться на свободу унизительным словом «
– Меньше болтай, шибче шагай! – сердито нахмурив брови, ответил Кабл и опять пронзил моррона кинжалами своих маленьких, крысиных глазок. – Раз веду, значица, надобно. Подь сюды, господин брюзга, и смотри от испужки чрезмерной одежонку не замарай! На запашок мне начхать, я ко всякому приучен, но вот штанишек-то под робой, поди, совсем не имеешь… ОНО все наружу вывалится! – оскорбил Дарка коротышка топорным подобием шутки и самозабвенно захихикал, довольно удачно сымитировав крысиное попискивание.
«Вот так всегда бывает! В нашем мире нельзя проявлять великодушие и деликатность, да и для сострадания в нем местечка маловато, – с печалью подумал Дарк, решивший держать себя в руках, по крайней мере до встречи с продавцами, и не реагировать на злословные выпады коротышки. – Люди уважают лишь силу и наглость. Раз не унижаешь ты, унижают тебя!»
Подойдя вплотную к лестнице, Дарк обнаружил, что под ней в полу находится довольно хорошо замаскированный люк. Быстро откинув свободной от палки рукою пару-другую обломков, Кабл нагнулся, на что-то нажал длинными пальчиками, а затем легко отделил от пола сразу три прибитых друг к дружке доски.
– Позади пойдешь! – распорядился коротышка, доставая из складок одежды небольшой флакон мутного, не пропускающего солнечные лучи стекла и огниво. – Люк за собой плотно закроешь… до щелчка. Понял?!
– Иди уж, нечего в носу ковыряться! Как-нибудь соображу, что к чему, – проворчал Аламез, раздраженный тем, что какой-то воришка-заморыш держит его за тупоголового неумеху, неспособного даже закрыть за собой дверь.
Откупорив флакон, коротышка вылил его содержимое на тряпки, намотанные на палку, и чиркнул огнивом. Самодельный факел вспыхнул ярким, неестественно зеленоватым светом, больно резанувшим по глазам моррона и вызвавшим у него потоки горючих слез.
– Не смотри на пламя, бобошеньки будет! – не скрывая злорадства, умышленно с запозданием предупредил Кабл, уже успевший проникнуться к спутнику неприязнью.
Примерно пару секунд Дарку не удавалось поднять веки, но затем слезящиеся глаза с грехом пополам открылись, и он увидел, что сыгравший с ним злую шутку посредник уже успел спуститься в подземный проход и там его поджидает, явно получая наслаждение от плачевного результата деяния ручек своих. Так уж устроен мир: есть люди, которым хорошо только тогда, когда ближним плохо; боль одних порождает наслаждение других.
– Говорил же те, не зыркай на пламя! – цинично заявил коротышка, когда щурящийся и потиравший глаза Дарк спустился по небольшой лесенке и начал закрывать за собой массивный, но довольно легко движущийся люк.
– А чего это вдруг птичьим пометом запахло? – съязвил моррон, имевший желание, но бывший пока не в состоянии устроить коротышке вполне заслуженную им трепку. – То ли факел так чадит, то ли ты, дружок, в штаны навалял?!
Кабл мерзко захихикал. Видимо, шутка пришлась ему по душе. Однако в воздухе на самом деле витал весьма дурной запашок, природа которого была точно определена морроном.
– Не просто птичьим, а голубиным! – со знанием дела заявил Кабл. – Голубь – птичка особая, она – настоящее чудо, венец творения крылатого мира! Я помет ее с пивком и еще с кое-чем мешаю, месяцок настаиваю… и вишь, как тряпье зарделось! Почти не горит само, а светит ярко, даже под водой путь освещать может. Моя придумка! – признался Кабл, явно гордившийся собственным изобретением, хоть и полезным, но уж больно пахучим.
Подземный коридор, по которому небольшая процессия из двух человек отправилась в путь, был узким, длинным и с высокими потолками, из чего Аламез сделал два вывода. Во-первых, ход ведет в соседнее здание или куда-то еще и не соединяется с подвалом еще одного заброшенного дома, а во-вторых, тоннелем пользовался не только противный коротышка, скорее всего, он был здесь гостем, а не хозяином. Возможно, коридор ведет в подземное убежище одной из воровских шаек, но если дело обстояло именно так, моррону следовало готовиться к схватке, а лучше ударить коротышку по затылку и бежать прямо сейчас. Воры, бандиты и прочий преступный сброд не приводят к себе в логово кого попало, а уж если случайный человек и оказался в нем, то жить ему осталось считаные минуты. Как только лиходеи узнают, что хотят, или обчистят карманы, они тут же избавятся от доверчивого чужака. Местонахождение убежища должно находиться в тайне, и это закон! Кто же его нарушает, оканчивает жизнь на тюремной площади, и Дарк видел, как.
Хоть желание пройтись кулаком по плешивой головенке провожатого, блестевшей у него буквально перед носом в зеленом свете факела, и было велико, Аламез все же решил воздержаться от преждевременных действий и доиграть до конца затянувшийся трагифарс с элементами таинственности. Злодеи не могли знать, кто он и что его не так-то просто убить, поэтому шансы на успешное завершение возможной схватки были довольно высоки. К тому же Дарку хотелось выяснить, к кому же приведет его Кабл, и он в душе уповал, что хотя бы один из злоумышленников будет иметь пусть даже косвенное отношение к Индорианской Церкви. Это была ниточка, за которую он должен, нет, просто обязан потянуть. Немного успокаивало Аламеза и то обстоятельство, что, послушавшись мудрого совета Фанория, денег он с собой не взял, поэтому если бы он даже и проиграл схватку с противником, который мог оказаться чересчур многочисленным, то злодеи все равно остались бы ни с чем. Меч вору бесполезен, как корове седло; охотничий нож – недостойный трофей, с точки зрения привыкших к обращению с кинжалом воров, а о чудесном свойстве монашеской робы не знал даже Грабл, у которого Дарк ее раздобыл.
Они шли минут пять, если не дольше, миновали несколько развилок, пока не зашли в широкое ответвление, заканчивающееся простенькой, деревянной дверью, вышибить которую не составило бы труда всего одним, не очень сильным ударом ноги.
– Вот мы и тута, – радостно произнес Кабл, видимо, уже в головенке прикидывая, на что он потратит честно заработанные монеты.
Коротышке было невдомек, что при любом дальнейшем развитии ситуации он останется без барыша. Посредник по несостоявшейся сделке получает круглый, добротный ноль, а если он рассчитывал на вознаграждение за то, что заманил простачка-чужеземца в западню, то и тут просчитался, ведь в карманах Аламеза гулял ветер.
Пока еще не догадывающийся, какое суровое разочарование его поджидает, Кабл бойко постучал в дверь и в нетерпении затоптался на месте, как будто борясь со спазмами переполненного мочевого пузыря. К счастью, наблюдать за дерганым танцем спутника, весьма походившим на пляску святого Витта, моррону пришлось недолго. Не прошло и десяти секунд, как с другой стороны двери послышались шаги, а затем раздался жалобный лязг старенькой, ржавенькой задвижки. Дверь распахнулась, на пороге стоял огромный волосатый детина, голый по пояс и с дубиной в руках, а за его широкой спиной виднелась еще парочка простолюдинов, подозрительно державших руки за спинами.
– Заходь! – лишь мельком взглянув на коротышку и стоявшего позади него монаха, пробасил охранник и подвинул свои внушительные телеса вбок, освободив тем самым для прохода всего половину дверного проема.
Кабл беспрепятственно проскочил между дверным косяком и живою преградой, а вот Аламезу пришлось протискиваться боком, и в тот самый миг, когда его нос почти упирался в потную волосатую грудь, верзила грубо сдернул с его головы капюшон.
– Не дрыгайся! На рожу твою лишь глянем! – прозвучал из комнаты мужской голос всего за миг до того, как Дарк, из-за узости пространства лишенный возможности нанести удар руками или резко отскочить в сторону, собирался впиться зубами громиле в живот.
