благоразумно обходя стороной опасные места скопления грозных рифов, то бишь тех самых странных бойцов, которых Фегустин окрестил «боевыми монахами».
Служащих святому Индорию молитвой и посохом воителей было не так уж и много, всего десятка три- четыре, но они бились умело, в плотном строю, и уже отвоевали себе весь центр зала. Стальные пластины, которыми были обшиты темно-коричневые робы воинствующих служителей святого Индория, были необычайно легки и прочны. Монахи двигались в них быстро и метко разили врагов, то круговыми, то тычковыми ударами выглядевших весьма устрашающе посохов с огромными набалдашниками, напоминающими орлиные клювы. Дарк собственными глазами видел, как один из покорителей волн нанес сокрушительный удар топором-колуном в верхнюю часть груди за секунду до этого выронившего при неудачной атаке посох монаха. Защитная пластина лишь звякнула, но не раскололась, а тот, кто должен был оказаться разрубленным почти пополам, хоть и повалился на спину, но уже через миг вновь вскочил на ноги и быстрым, едва уловимым взглядом движением вырвал смертоносное оружие из рук матроса.
Аламезу хоть и было интересно увидеть, как именно отомстит монах и по какой части тела обидчика пройдется колун, а быть может, в какой части тела окажется, но на удовлетворение праздного любопытства у моррона просто-напросто не оставалось времени. Узрев происходящее, ему следовало срочно возвращаться обратно.
– Внизу бойня, не пробиться! Надо… – выкрикнул Дарк, вбежав в комнату, но не высказал свое предложение, поскольку слушать его было некому.
Вероломство союзника не имело границ. Комната оказалась пустой, лишь огромная лужа крови на полу свидетельствовала о том, что события последней пары минут Аламезу не привиделись. Пока моррон отлучился на разведку, Тальберт бежал, не забыв прихватить с собою раненого вампира. Тот, с кем Дарк всерьез намеревался заключить некое подобие союза, в трудную минуту оставил его умирать, фактически предав еще до выработки устного соглашения.
Видимо, взвалив тело Лата на плечи, Арканс покинул комнату через окно. Выбитая оконная рама, пустой оконный проем и пол возле окна, усеянный еще большим количеством осколков, были лучшим подтверждением тому, каким именно путем прошло бегство предателя.
Понимая, что у него практически нет времени на поиски иного способа побега, ведь передовая группа боевых монахов уже добралась до лестницы, Аламез уже хотел выпрыгнуть в окно, однако вовремя успел остановиться, узрев снаружи то, что сделало бы его участь незавидной. Дело было даже не в том, что именно под этим окном дежурили несколько монахов-стрелков, а в том, что в само окно летело. Дарк не успел разглядеть, чем именно являлся быстро приближавшийся к нему снаряд, но он был большим, устрашающе гудящим и объятым пламенем.
Прыжок Аламез все-таки совершил, но только не в окно, а в обратную сторону, к выходу. Лишь только ноги моррона коснулись скрипучих досок, а тело еще не до конца обрело равновесие, как неведомая сила подняла его в воздух и швырнула на стену. В следующий миг в ушах раздался жуткий гул, от которого голова заболела, а на глаза навернулись слезы. За мощным ударом о каменную поверхность, довольно благополучно принятым морроном на руки, последовал новый бросок. Отпружинив от пошедшего трещинами препятствия, Дарк отлетел назад, немного проехался на спине по скользкому от крови раненого вампира полу и больно ударился затылком о противоположную стенку, точнее то, что от нее к этому моменту осталось.
В следующий миг к головной боли прибавилось и несколько новых, весьма неприятных ощущений. Заныл копчик, которым Дарк ударился о перекрестье собственного меча. Глаза защипало, а нос закололо от клубов пыли и гари, мгновенно окутавших комнату. Но, кроме того, сильная резь пронзила правую руку моррона от плеча вниз до самого локтя.
Стоически превозмогая боль, слезы и одолевший гортань кашель, Аламез кое-как поднялся на ноги и осмотрелся. Он тут же понял, что произошло, и был не только поражен, но и крайне возмущен низким коварством индориан.
«
Горящий снаряд размером не меньше, чем в полторы бычьих головы, ворвался в комнату и врезался в довольно прочную перегородку. Старенькая стенка не выдержала сокрушительного удара и развалилась, так что перепланировка комнат для плотских утех была удачно совершена: из двух, всего за секунду, получилась одна, но большая… По всей видимости, снаряд был камнем, который облили горючей смесью. При ударе он раскололся, и один из острых, мелких осколков пропорол руку моррона и застрял в кости чуть выше локтя. Но самое страшное заключалось в другом! Теперь и комната, где находился Дарк, и соседняя с ней были не только завалены грудой обломков, но и объяты огнем. Через минуту, самое позднее – две, запылал бы весь второй этаж, так что Аламезу нужно было срочно выбираться. Но как, он не знал. С одной стороны, была преграда из стены жадно пожиравшего ткани и сухое дерево огня, с другой – все еще продолжалось сражение.
Из двух зол всегда выбирается меньшее! Попавшему в незавидное положение моррону показалось, что проще бороться с многочисленными кулаками да посохами, чем усмирять стихию жаркого пламени и уворачиваться от болтов, которые, несмотря на пожар, охвативший комнату, все продолжали и продолжали влетать в окно.
Выхватив из-под робы меч, пока еще не познавший крови врагов, но зато уже обагренный собственной (при падении крестовина рукояти не только ушибла копчик, но и оставила сзади в области поясницы две глубокие кровоточащие царапины, которые моррон сразу-то и не заметил), Аламез направился в коридор. Несмотря на едкие клубы дыма, быстро заполнявшие воздушное пространство второго этажа и весьма затруднявшие дыхание, моррон не бежал, а шел довольно медлительным, с учетом обстоятельств, шагом. На это имелась весьма и весьма весомая причина. Перед боем, который ему наверняка предстоял, требовалось хоть немного размять пострадавшие при падении мышцы и унять легкое головокружение.
Есть у человеческого организма, пускай и измененного до состояния моррона, такая дурацкая привычка – мстить эгоистичному хозяину, не дающему ему отдыха. Даже самый меткий стрелок может промахнуться в мишень размером с бельевую корзину с комичного расстояния в два десятка шагов, если до этого он немного пробежался по пересеченной местности, например лесу, или всего пару миль проскакал по кочкам верхом. Дарк не хотел, чтобы в самый ответственный момент схватки судорога предательски пронзила слегка поднывавшие и подергивающиеся сейчас мышцы, чтобы в выпаде или при резком развороте у него внезапно закружилась голова. Любая подобная мелочь могла стоить моррону жизни, а он боялся умереть, даже принимая во внимание высокую вероятность последующего воскрешения. Что смерть, что возрождение всегда сопровождались болями, к которым он пока не привык и к которым вряд ли вообще можно привыкнуть.
За время его отсутствия ситуация в превращенном в арену кровавого ристалища обеденном зале разительно изменилась, что в принципе было неудивительно и даже закономерно. Индорианские монахи, хоть и понесли существенные потери, но одержали верх, практически перебив всех посетителей, решивших оказать им сопротивление. Бой еще продолжался всего в двух местах. На лестнице с трудом удерживали позицию семь-восемь самых стойких моряков, вооруженных кинжалами, двумя трофейными посохами и каким-то чудом пронесенной с корабля в порт абордажной саблей. Их участь была предрешена, хоть, признаться, продержались они необычайно долго. Сам бой переместился на кухню, куда отступили жалкие остатки разгромленного морского войска. Почти половина находившихся в таверне монахов выстроилась в три шеренги и теснила жалкие остатки бойцов, бьющихся с отчаянием загнанной в угол крысы. Дарк даже знал, что послужило причиной такого небывалого упорства. По каким-то, известным только им причинам боевые монахи не брали в плен даже тяжело раненных врагов. По залу, заваленному обломками мебели и людскими телами, расхаживали пятеро монахов, добивавшие еще живых моряков острыми клювами на массивных набалдашниках посохов. Они безжалостно дробили череп каждому, в ком еще теплилась жизнь, и вполне понятно, почему проигравшие битву моряки боролись за жизнь до конца, то есть пока их руки были способны держать оружие, а ноги, обессилев, не подгибались.
Не раз побывавшему в подобных сражениях Аламезу потребовалось не более пары секунд, чтобы оценить незавидную ситуацию и, выбрав оптимальную тактику, незамедлительно приступить к действию. Поскольку лестница была блокирована сражавшимися, Дарк перелез через перила и спрыгнул вниз. Хоть
