в изоляции, а три года назад началась открытая война. Наш клан сражается не с приверженцами Самбины, а практически против всех остальных кланов, выступивших единым фронтом. На сегодняшний день в Альмире находится около полутысячи жаждущих нашей крови вампиров, и руководит ими сама Самбина. Морронов же в городе нет…
– Конечно же, за исключением тех самых особ, которых вы с Каталиной не предали, – высказал предположение Аламез и по виду Тальберта понял, что попал в точку. – Можешь устроить с ними встречу?
– Могу, но не буду, – покачал головой Арканс. – Они этого не ходят. Они знают, что ты в городе, но доверяют тебе еще меньше, чем ты доверяешь мне…
– Что так? – недоверчиво произнес Аламез. – Чем же я перед ними провиниться успел?
– Ничем, ровным счетом ничем. Но ты войди и их положение. Оно, конечно, малость получше, чем наше, но все же плачевно. Город находится во власти врагов. Ночью по его улочкам рыщут поисковые отряды Самбины, а за нами охотятся принявшие сторону сильного индориане. Святош даже грех в том винить. За головами небольшой группки морронов идет такая же охота, как за нашими, а силы альмирского клана, увы, на исходе. У нас с Каталиной осталось не более двух дюжин бойцов, в то время как каждую ночь ряды сторонников Самбины пополняются свежими подкреплениями. Мы уже не хозяева города, мы всего лишь пленники его стен. Если бы не крепость нашего подземелья, ты бы со мной сейчас не разговаривал. Меня бы уже давно не было, я был бы мертв. А о тебе они практически ничего не знают, ты для них всего лишь имя из прошлого, притом имя, тесно связанное с Мартином Гентаром. Сам понимаешь, возникает подозрение: а не подослал ли тебя козлобородый колдун?
– Но ты же знаешь, что это не так…
– Я верю твоим словам, – тяжко вздохнул Арканс, – я верю, а они сомневаются и не хотят рисковать, принимая тебя в свою компанию.
– Постой, – перебил моррон, вдруг вспомнив разговор, который они вели еще при Каталине, – но ночью вы вроде бы утверждали, что других морронов в городе нет.
– Мы соврали, – невозмутимо заявил Тальберт. – При данных обстоятельствах и ты бы опустился до лжи, но наше заблуждение насчет тебя и Зова было искренним. Видишь, изгои-морроны и нам-то не до конца доверяют, хотя мы не раз бились с ними бок о бок и сейчас, и в лучшие времена. Кто– то из них слышит Зов Коллективного Разума, но не счел нужным нам в том признаться. Не забывай, союзники всего лишь союзники, и если обстоятельства сложатся неблагоприятным образом, они первыми ударят тебе в тыл. У нас была надежда, но теперь мы уже не знаем, в чем кроется смысл послания Коллективного Разума. Не исключено, что одни морроны смогут найти с другими морронами общий язык, а Каталину с Самбиной уже ничто не примирит.
– Это все, что ты хотел сказать? – спросил Дарк, когда Арканс многозначительно замолчал, видимо, ожидая от него какой-то реакции.
– Нет, я не сказал главного. Я вкратце описал ситуацию, надеюсь, что доступно, но еще не коснулся наших планов, не исключено, что и общих с тобою.
– А я вот такую возможность полностью исключаю! – жестко заявил Аламез. – Во-первых, не вижу смысла встревать в ваши вампирские дрязги, а во-вторых, я не заключаю союза с теми, кто врет, притом не в малом!
– Не торопись, дружок, не торопись! – рассмеялся вампир. – Ты подумай о своем положении, и я уверен, смысл быть с нами заодно у тебя найдется. Не скрою, нам с Каталиной ты выгоден как союзник, поскольку и меч твой в бою пригодится, да и затем ты сможешь замолвить за нас словечко перед легионерами. Что же касается твоих дел, то на данный момент они незавидны. Сторонники Самбины думают, что это ты слышишь Зов, и стараются тебя убить. Да и свидетели им ни к чему: зачем Гентару и остальным легионерам знать, что именно происходило в Альмире? Филанийские власти, как ты уже понял, приняли сторону сильнейшего, то есть не нашу! Подозреваю, что боевые монахи искали в порту не нас с Каталиной, а именно тебя. Мы умеем незаметно перемещаться по городу, а ты такой способностью, увы, не обладаешь… Морроны-изгои тебя не примут. Они сейчас вообще стараются ни во что не встревать и, как мышата, забились в очень глубокие норки. Видимо, они надеются выжить после падения нашего клана. Поверь, они хорошо умеют прятаться, и даже Мартин Гентар не знает всех отступников в лицо. С чем же остаешься ты? Сколько стоит твоя почти бессмертная жизнь при подобных обстоятельствах? Подведем черту! Одни морроны тебя отвергают, другие слишком далеко. Город полон врагами, жаждущими взять тебя в плен на веки веков, и только мы с Каталиной готовы протянуть тебе руку помощи, предоставить место в последней шлюпке с корабля, обреченного на гибель!
– И когда же отправляется эта шлюпка, я даже не смею спросить, куда? – Хоть голос моррона был полон пренебрежения и сарказма, но Дарк все же воздержался от сравнения вампиров с крысами, бегущими с тонущего корабля.
Он готов был рассмотреть предложение Тальберта хотя бы для того, чтобы понять, что же именно вампирам от него нужно, что подразумевалось под весьма обтекаемой, витиеватой формулировкой «замолвить словечко»? Аламез не боялся опасностей, но очень страшился стать безвольной пешкой в чужой игре, смысла которой не понимал.
– Довольно долгое время наше убежище оставалось неприступным для врагов. Сам видишь, какие у нас двери, – проигнорировав неприятную интонацию собеседника, перешел к объяснению своего плана Арканс. – Но вечно мы отсиживаться не сможем, а незаметно покидать подземелье с каждым разом становится все трудней и трудней. Каталина – могущественный вампир, но ее чары требуют много крови, а наши запасы истощены. Об охоте же при данных обстоятельствах, как сам понимаешь, не может быть и речи. Фегустин Лат, которого ты так немилосердно обидел в лесу, привез нам послание от главы шеварийского клана. Его хозяин, единственный Лорд-Вампир, не отвернувшийся от нас в тяжкое время. И хоть против Ложи он открыто пойти не осмеливается, но свое покровительство нам предложил, а мы не нашли иного выхода, как принять его благородное предложение. Так что сегодня, ровно в полночь, остатки нашего клана покинут убежище и пойдут на прорыв.
– А позволь узнать, который сейчас час? – спросил Дарк, совершенно не представлявший, как долго он проспал.
– Всего около полудня, так что у тебя достаточно времени, чтобы принять решение, идешь ли ты с нами или нет, – как будто между прочим сообщил Арканс, а затем продолжил излагать план: – Наша цель проста, но трудновыполнима: покинуть Альмиру, а затем добраться, скорее всего, с боями до шеварийской границы. Там нас уже ждут, там мы будем в безопасности и сможем все начать сначала. Мы отдохнем, наберемся сил, обзаведемся сторонниками, а ты, я надеюсь, не откажешься помочь нам установить добрые отношения с Легионом. Нет, нам не нужен союз или поддержка, мы с Каталиной лишь хотим, чтобы некоторые морроны оставили нас в покое и прекратили плести кружева интриг, настраивая против нас Ложу. С Самбиной же мы разберемся как-нибудь сами…
– А если я не соглашусь? Просто не стану ввязываться в вашу ссору с Гентаром? – спросил Аламез, прекрасно зная, какой ответ получит, и все равно сомневаясь в его искренности.
– Нет, ты не станешь заложником, – довольно убедительно пообещал Арканс, возможно, лукавя, а быть может, и говоря правду, – но мы надеемся, что ты хотя бы попытаешься отплатить добром за добро! Не забывай, в одиночку у тебя нет шансов ни выжить в Альмире, ни покинуть ее пределы. У тебя нет друзей, ты совершенно один, даже уродец Кабл упросил Каталину взять его с собой.
– Зачем? – искренне удивился моррон.
– Затем, что он разумней тебя и понимает, что одному не выжить.
– Нет, я о другом! – замотал головой Дарк. – Вам-то он зачем понадобился?
– Несмотря на невзрачный вид и отнюдь не прекрасные манеры, Кабл боец, а не обуза! – четко ответил Арканс. – Говорю же тебе, нам предстоят серьезные бои, и я очень сомневаюсь, что хотя бы половина нашего отряда сумеет перебраться через городскую стену, до шеварийской же границы доберутся единицы…
Тальберт говорил убедительно, и практически от союза со сторонниками Каталины Дарк ничего не терял, но что-то тем не менее удерживало его от того, чтобы ударить с вампиром по рукам. Моррон не знал, сколько правды в рассказе хитрого кровососа, а сколько лжи, и поэтому не мог принять решение.
– Мы тебя не торопим, до полуночи есть время, чтобы обдумать свое положение, – правильно
