дереву, устроилась рядом и занялась любимым делом: мастерила веночек, вплетая в него даже какие-то корешки и тонкие веточки ивы. Когда она успела собрать свой гербарий, я опять упустил.
Майор остановился напротив бизнесменов, осмелившихся прислониться к капоту черной машины. Те сразу, но неохотно, поднялись.
– Сделка есть сделка, – сказал он. – Я обещал вам вернуть ваше имущество, и я это сделаю. Информация, которую я увидел, останется при мне. Но вы отдаёте мне машину и немедленно сворачиваете всю деятельность на Енисее. Договоренности я разрываю в одностороннем порядке, никакие претензии приниматься не будут. До суда советую не доводить. Не в ваших интересах. Остальным займутся юристы. Всё. Диски можете забрать, как только я увижу машину.
– Так нельзя, Шатун, – тихо сказал молчавший до сих пор мужчина лицом даже более жёстким, чем у майора.
Будь я сейчас драконом, у меня отвисла бы челюсть. А так – лишь лязгнул тормозной рычаг. Хорошо, что Йага заранее привалила меня к дереву: я устоял на ногах. Неужели тот самый Шатун? Вот гад! Пробрался в побратимы. И ведь глазом не моргнул, когда Дима заливал при нём о нём же! Как же он, наверное, смеялся в душе.
Йага заинтересованно прищурилась на майора. А как же – король сибирских джунглей наверняка понятия не имеет о конкуренции в лице королевы тайги. Интересно, когда между ними начнётся территориальная война? Или давно идёт, а я ничего не знаю?
Угрожающая пауза в разговоре людей наливалась свинцом. Даже воздух потяжелел.
Майор заговорил первым:
– Почему нельзя, Олег Константинович?
– Ты знаешь, кто за нами стоит. Куда выше, чем ты летаешь, майор. Им твоё решение не понравится.
– Я могу это понять как объявление войны?
Бизнесмен пожал плечами:
– Я не уполномочен на такие заявления. Предлагаю пока оставить всё, как есть, и увеличить твою долю на пять процентов. Больше не получится, даже не торгуйся, контрольный пакет мы не отдадим. Согласен?
– Я подумаю. Где машина?
– Зачем тебе эта рухлядь, Шатун? С твоими-то доходами.
– Ты любопытен, Олег Константинович. Но здесь как раз всё просто. У моего друга угнали машину, он обиделся и просил меня найти. По описанию ваша похожа на угнанную.
– А-а-а… Так бы сразу и сказал, Иван Семёнович, – обрадовался первый бизнесмен. – Тут вот какое дело. Мои ребятки в дороге плохо с ней обращались, в переплёт попали, твой друг расстроится, когда увидит. Давай я подарю ему две «Хонды» вместо этой.
Кажется, у меня выросли дополнительные уши. Сердце заколотилось – уж не о Ларике ли речь? Йага, которой десантники поднесли чашку кофе, едва не захлебнулась, закашлявшись, пнула меня по спицам колеса. Хорошо, что совсем стемнело, и в зыбком свете вертолётного прожектора и костров моя оплошность осталась незамеченной.
Шатун отмахнулся от предложенного стакана, пахнувшего совсем иначе, чем жидкость в чашке Йаги. А вот бизнесмены приняли по стопочке.
Отмахнулся он и от щедрого подарка:
– Я бы сам подарил, Роман Аркадьевич, не стал бы вас просить о такой безделице. Но ему нужна именно эта машина и никакая другая. В любом виде. Что-то личное. Память о любимой женщине, кажется.
К Шатуну подбежал рядовой Погодько, отрапортовал, отдав честь:
– Не нашли, товарищ майор!
– Вольно, солдат. Разрешаю идти ужинать.
Рядового как ветром сдуло. Майор мгновенно посуровел, заложил руки за спину.
– Нужной машины здесь нет, господа предприниматели.
– Да как же, Иван Семёнович! За холмом она стоит!
– «Хонда», которую вы сюда приволокли, куплена вами вчера в Красноярске. Мы это уже выяснили. Машина, которая меня интересует, доставлена самолётом в Пермь. Как мне это понимать, господа? Решили меня лохануть? Забыли, кто такой Шатун? Последний раз спрашиваю, где машина?
Мужчины переглянулись. Роман Аркадьевич развёл руками:
– Прости, Иван Семёнович, мы ж правда не знали, что к чему. Думали, тебя не устроит внешний вид. Скинулись, купили…
– Решили отделаться. Мол, Иван-дурак не догадается.
– Хотели уважить просьбу, как могли, – бизнесмен выглядел искренне расстроенным. – Сейчас ребятам позвоню, узнаю, куда дели. Её в автосервис хотели сдать в Перми. Или прямиком на свалку.
– Адресок сервиса не забудь сказать. Проверю.
Даже мне стало понятно, что бизнесмен лжёт. Могли бы и в Красноярске рухлядь выбросить или отремонтировать. Или автосвалки в одном городе престижнее, чем в другом? Наверное, драконам этого не понять.
Через минуту Семёныч диктовал полученный адрес кому-то по телефону. Через двадцать ему перезвонили. Через полчаса вертолёт с бизнесменами и с частью десантников, на ходу допивавшими компот с запахом «Арманьяка», покинул гостеприимный склон холма, возвышавшегося в месте слияния речки Эн с рекой Камой. Диски остались у Семёныча, и почему-то я увидел в этом плохой знак. Лучше бы у него здесь появилась «Хонда».
Едва вертолёт растворился в воздухе, майор подошёл к даме, мирно беседовавшей у костра с главным «переписчиком населения», рядовым Погодько. Послушал, как солдата вербуют в ролевики после демобилизации – и стать, мол, у него богатырская, и силушка. А дело найдётся интересное. Погодько при виде майора стушевался и быстренько слинял. Шатун приступил к допросу:
– Йаганна Костевна, а чем вы сбили вертолёт? Оружие на ладье не нашли.
– Ну, что вы, Иван Семёнович, разве я могла свершить такой подвиг? Тут такая стрельба была, свои же его и задели, – она развела руками. – Я так перепугалась, если б вы знали! Думала, конец мне пришёл. Если бы не вы…
– Я искренне рад, что мы успели вовремя. Но ведь какая картина странная: вертолёт изрешечен, а на дереве ни вмятины.
– В такой темноте легко промахнуться, – невинно улыбалась Йага.
– Покажите ваш велосипед. Мне сообщили, он у вас летающий.
– Пожалуйста. Но, смею заметить, летающих велосипедов не бывает.
Он пристально посмотрел Йаге в глаза, сказал совсем тихо:
– Я вот с недавних пор думаю, что даже драконы до сих пор летают на свете. С такой же головой, как на вашей ладье, только не деревянной, разумеется. Не правда ли, Йаганна Костевна?
Она возвела очи горе – как разговаривать с контуженным?
– Вам виднее, господин майор.
Вот этого я боялся больше всего. Если человек попытается меня поднять, то диагноз грыжи ему обеспечен, а нам – куча неприятностей с привкусом пороха. Придётся исхитриться.
Семёныч крутанул педали, поднял велосипед. Прокатился. Я измучился, приспосабливаясь к его движениям, одновременно стараясь не слишком отрываться от почвы, чтобы оставался след шин.
Это вам не свободное парение в небе.
Это высший пилотаж бреющего полёта на волос от поверхности земли.
– Действительно, обыкновенный велосипед, – разочарованно вздохнул майор, возвращая меня Йаге. – Ну, а дрессированный кабан тоже ваш?
– О, это любимец бабушки. Она живёт на заброшенном хуторе недалеко от этих мест, километрах в двадцати примерно. Кстати, почему-то считает его осликом. Я беднягу по пути подобрала. Еле дышал, весь в пене. Какие-то звери совсем загнали. Наверное, волки.
Рядовой Погодько густо покраснел, десантники заулыбались, что не укрылось от проницательных глаз майора.
