продолжалось довольно долго, но вдруг Иван почувствовал некое необъяснимое беспокойство. Оно не было связано с тревогой о собственном будущем. Когда обладатель сокровищ усилием воли заставил себя разобраться в причине беспокойства, то понял, что думал о золоте. У Ивана возникло подозрение, что Касьян увел не только Серафима, но также унес золотые слитки из дальней комнаты. Гнев вернул былые силы, кулаки сжались сами собой – исчезновение золота отвлекло от мыслей о своем безрадостном будущем. «Не даром там погас свет, — догадался Иван, – это сделано специально, чтобы я сразу не заметил пропажи. Негодяи! Какие негодяи! Так обойтись с собственным братом, который всегда заботился о них!».
Рассерженный до крайности фальшивомонетчик, стремительно спустился в бункер, по привычке заперев за собой дверь, и бегом направился в хранилище золота. Думать он мог только о сверкающих, окруженных мерцающим золотым сиянием слитках, которые у него вероломно похитили. Ивана не смущало то обстоятельство, что в сокровищнице было темно – он знал, что ощупью найдет и пересчитает все оставшиеся слитки, если, конечно обладавший недюжинной силой Касьян не унес с собой все сокровища.
Но, влетев в сокровищницу, Иван в тот же миг забыл о золоте – его внимание тут же привлекла резко выделявшаяся на фоне темноты щель, сквозь которую пробивался тусклый дневной свет. Еще не понимая, что все это значит, он подскочил к полкам, начисто игнорируя лежащие на них золотые слитки, жадно вдохнул свежий речной ветерок, сквозивший из щели. Иван просто не мог поверить своему счастью, но, кажется, судьба смилостивилась над ним и посылала спасение. Он вцепился в край полки, с силой потянул на себя и потайная дверь начала медленно открываться. Мрачный бункер наполнило щебетание птиц и волна свежего, дурманящего голову воздуха.
— Спасен, спасен… – только и смог прошептать Иван, протискиваясь в соседнее помещение…
9.
Часть третья. Стрельба в темноте
До самого последнего дня Касьян не знал, что в расположенном буквально под ногами подземелье, томиться его любимый брат, несчастный, обделенный судьбой Серафим. Одноглазый, как и все остальные жители деревни, считал дурачка пропавшим во время пожара, но в отличие от односельчан не верил, будто бы тот поджог родной дом. Касьян думал, что Сим–Сим, испугавшись огня, убежал куда–нибудь и заблудился, не сумев найти дорогу домой. С тех пор, как произошло это несчастье, взгляд единственного глаза Касьяна стал мрачным и тяжелым, в точности соответствуя состоянию его души. Дальнейшая судьба несчастного братишки не давала ему покоя все последние годы. Здравый смысл подсказывал Касьяну, что такой беспомощный человек, как Серафим, не мог выжить самостоятельно, но он, вопреки всему, продолжал надеяться на чудо, верил, что когда–нибудь снова сможет обнять брата.
И вот теперь, когда страшная правда открылась Касьяну, он никак не мог усидеть на месте – метался из угла в угол по своей избе, издавая глухие, угрожающие звуки. Память возвращала его на несколько лет назад, в тот роковой день, когда он неожиданно встретился с Иваном. Сразу после трагедии Касьян не хотел видеть людей и несколько дней после пожара рыскал по лесу в поисках бесследно сгинувшего братишки, но вместо младшего неожиданно встретил своего среднего брата. Одноглазый не задумывался, почему Иван очутился в лесу, а очень обрадовался «случайной» встрече и охотно принял Ванино предложение помочь построить новую избу – в это тяжелое время ему так требовалось участие близкого человека. Простодушный Касьян не подозревал, что Иван и есть тот самый злодей, похитивший Сим–Сима и без сожаленья спаливший отцовский дом в котором и сам когда–то появился на свет.
Место для постройки нового дома, выбранное Иваном, Касьяну понравилось. Это была небольшая поляна, окруженная сосновым лесом примерно в версте от Федотова. Люди здесь почти не появлялись, и Касьян мог избавиться от их искреннего, но казавшегося назойливым участия. На выбранной для строительной площадки поляне, одноглазый наткнулся на непонятное возвышение, полузасыпанное песком и замаскированное дерном. Он сообщил о находке Ивану, но тот, как оказалось, прекрасно знал, что это такое.
— Здесь находится заброшенный вход в шахту, где кто–то добывал золото, — объяснил Касьяну брат. – Этот кто–то давно забросил шахту, может быть, умер, а может, уехал. О шахте никто не знает, и теперь мы будем добывать в ней золото. С помощью него мы найдем Серафима. Золото делает все. Главное – чтобы никто не заподозрил, чем мы тут занимаемся, иначе они отберут наше сокровище, и тогда мы точно не сможем разыскать Сим–Сима. Поэтому, любопытных надо отпугивать любым способом. Ты уж постарайся, Касьян. Думаю, у тебя это хорошо получится.
И Касьян старался. Своей грубостью, неприветливым видом он отпугнул сочувствовавших ему односельчан, замкнулся в себе и постепенно совсем «одичал». Он жил как привык жить раньше – занимался домашним хозяйством, возился в огороде, но несколько раз в месяц, по ночам, когда приезжал Иван, должен был помогать «добывать золото». В обязанности Касьяна входило с помощью специального механизма открывать замаскированный вход в подземелье и охранять его, пока брат находился в бункере, а ровно в четыре утра, возвращать на место хитроумную маскировку. Касьян также таскал вверх и вниз по лестнице тяжелые саквояжи, но никогда не заходил в сам бункер, оставляя их внизу у бронированной двери.
Иван не скупился на ложь: на вопросительные взгляды Касьяна он отвечал, что осталось добыть еще немного золота, и тогда можно будет нанять несколько лучших сыщиков, которые обязательно найдут Серафима. Он вел себя как заботливый брат и каждый раз привозил Касьяну продукты: консервы, колбасу, фрукты. Так продолжалось не один год. Время шло, и Касьян, несмотря на обещания брата, уже потерял надежду увидеть Сим–Сима.
Но сегодня все изменилось… Вспомнив лживую участливость Ивана, одноглазый громко замычал и со всей силой саданул кулачищем по столу, едва не проломив его. Кто мог подумать, что его родной брат оказался способен на такое вероломство?! И почему он сам вел себя как последний дурак, не сумев разгадать планы хитрющего Ваньки?! Ведь это было совсем несложно…
Каждый раз, спускаясь под землю, Иван относил туда громадные саквояжи, в одном из которых всегда находились продукты, а, поднимаясь из шахты, выбрасывал большой пакет мусора: банановые шкурки, консервные банки и прочие объедки. Касьян никогда не задумывался над тем, почему брат, спускаясь в подземелье всего на пару часов, не мог обойтись там без еды, потребляемой к тому же в таком большом количестве. Касьян вообще не задумывался над странным поведением коварного Ваньки, принимая все как должное.
О том, что происходило в бункере на самом деле, одноглазый узнал только несколько часов назад, да и то случайно. Очередной пакет мусора, который передал ему Иван, неожиданно лопнул, и объедки вывалились прямо к ногам Касьяна. Среди них он заметил скомканную бумажку, сплошь покрытую четкими штрихами и линиями. Когда одноглазый развернул ее, то увидел знакомый рисунок: тоненькая девушка с длинной косой стоит, прислонившись к березе. Серафим часто рисовал похожую картинку и раньше – видно, она выражала его несбыточную мечту, о которой он никогда не смел говорить вслух, но которая жила в его душе. Как мог очутиться этот рисунок в шахте? Внезапно страшная догадка осенила Касьяна, и теперь он больше не сомневался: Иван держит в заточении несчастного Серафима, заставляя добывать золото, а сам спускается туда только для того, чтобы забрать извлеченный из земли металл. Радость от сознания того, что Сим–Сим жив, немного успокаивала Касьяна, но когда он представлял, что его несчастный, беспомощный младший брат уже не один год томится в подземелье, ужас и гнев одновременно овладевали им. Как мог этот негодяй Иван поступить так с родным, самым близким человеком, который никому не принес вреда? Как потом рассказывал небылицы о его поисках, спокойно, не отводя глаз, глядя в лицо старшего брата?
Еще раз посмотрев на рисунок Серафима, Касьян взял топор и вышел на крыльцо. У одноглазого не было никакого конкретного плана действий, но он твердо знал лишь одно – ему надо любой ценой освободить узника подземелья. Для этого, прежде всего, следовало спуститься в шахту и попытаться открыть дверь, ведущую в бункер, которую осторожный Иван непременно запирал на хитрый замок. Впрочем, Касьян не сомневался, что его громадная сила и тяжелый топор сокрушат любую преграду.
Одноглазый уже приблизился к открытому люку шахты, когда вдали послышался шум мотора. Это было очень необычно: в такое время никто, кроме Ивана к нему не заезжал. Данная в свое время старшим братом инструкция всплыла в памяти немого. Привычка возобладала над чувствами, и Касьян вернулся в дом, почти инстинктивно нажав кнопку, приводившую в действие хитроумный механизм. Еще несколько
