— Но не является ли этот совет своего рода информацией? — дружелюбно подсказал синьор Кампи.
Сантамария не умел краснеть в нужный момент, и потому он лишь виновато опустил глаза.
— И да и нет. Точнее, речь идет о… разъяснении. Видите ли, ситуация, как бы поточнее выразиться, абсурдная и в то же время крайне деликатная. И признаться, я рискую оказаться в таком положении… — Он сокрушенно развел руками, показывая, в каком дурацком положении может оказаться. — Во всяком случае, я полагаюсь на вас, — заключил он, открыв папку и вынув из нее сложенный вдвое голубой лист бумаги. — Вот, посмотрите. Только прошу вас, войдите в мое положение и не смейтесь над моей наивностью.
Кампи взял письмо, внимательно его прочел и без тени улыбки взглянул на комиссара.
— Не понимаю! — с безмерным удивлением сказал он. Еще раз взглянул на Сантамарию, перечитал письмо и положил его на стол. — Вернее, я знаю, о ком идет речь, но… Нет, все-таки не понимаю.
— Я тоже, — признался Сантамария. — Поэтому я и решил обратиться к вам. Быть может, вы знаете?…
— Ровным счетом ничего. И потом… Как оно к вам попало?
Сантамария кашлянул.
— Увы, это тоже неприятная история. Обычно, поверьте мне на слово, мы не придаем никакого значения доносам уволенных слуг, но…
— А-а… Вам его принесли те двое?
— Так, значит, вы в курсе? Синьора Дозио уволила их вчера вечером. Сегодня утром они пришли вот с этим. — Он показал на письмо.
Удивление и настороженность синьора Кампи не только не уменьшились, но, скорее, возросли после этого объяснения.
— Да неужели вы приняли все это всерьез? Поверили хоть на миг, что мы с синьорой Дозио действительно собирались убить Гарроне?… В любом случае я не понимаю, как вы могли… Нет, это просто абсурдно!
Тут Сантамария решил про себя, что дальше играть в прятки бесполезно. Необходимо выложить карты на стол. Хотя нет, может, стоит еще немного потянуть время…
Он взял письмо, посмотрел на него с глубоким отчаянием, поднялся из-за стола.
— Простите, синьор Кампи. Лично мы убеждены, что речь идет о шутке. Но повторяю, войдите в мое положение. «Дорогой Массимо, независимо ни от чего этот архитектор Гарроне у меня в печенках сидит, — прочитал Сантамария замогильным голосом, неторопливо расхаживая по кабинету. — Каждый день — это уж слишком. Путем ритуального убийства или как-нибудь иначе, но давай уберем его наконец с нашего пути. От этого мы оба только выиграем». — Он поднял руку. — Абсурд? Разумеется. Но вновь прошу вас, — добавил он, остановившись у окна и машинально бросив беглый взгляд на улицу, — войдите в наше положение и сами ответьте, как бы вы поступили, учитывая определенные обстоятельства?
Он выжидательно умолк. Ремонтники на улице складывали инструменты в железный ящик.
— Какие обстоятельства? — после короткой паузы спросил Кампи с неподдельным удивлением.
Сантамария ответил не сразу. Повернулся к синьору Массимо и, скрывая собственное изумление, изобразил на лице виноватую улыбку и растерянность, чем выиграл еще немного времени.
— Простите, но я не улавливаю связи, — сказал Кампи, и в голосе его прозвучало прежнее любопытство. — На какие обстоятельства вы намекаете?
Сантамария, пожав плечами, снова сел за стол. Он сокрушенно обхватил голову руками, словно человек, вконец запутавшийся во всех этих хитросплетениях.
— Синьор Кампи, — сказал он с виноватым видом, точно совершил уже столько глупостей, что еще одна ничего не изменит. — Позвольте мне объяснить вам смысл происходящего путем формального допроса. Одну неловкость я уже допустил, так что…
— Слушаю вас, — с непроницаемым видом произнес Кампи.
— Из письма я сделал кое-какие «глубокие умозаключения», — тут он снова виновато усмехнулся, — и прошу вас лишь подтвердить их или опровергнуть. Итак, действительно ли имели место ежедневные контакты с Гарроне или это всего лишь образное выражение, так сказать, шутка?
— Конечно, шутка, — ответил Кампи.
— Тогда объясните мне вот что: вы и синьора Дозио, в общем-то, поддерживали весьма тесные отношения с Гарроне?
— Ни тесных, ни обширных.
На этот раз Сантамария откровенно удивился. Но все-таки решил уточнить.
— А с его семьей?
— О господи, разумеется, нет!
— Когда вы узнали от синьоры Дозио об увольнении прислуги?
— Сегодня утром. Когда вы позвонили, она была у меня.
— А, понятно, — сказал Сантамария, снова отложив на потом анализ столь откровенного признания. — И не…
— Что «не…»?
— Да нет, ничего. Все ясно. Еще один вопрос, если не возражаете, и я вам изложу свои выводы.
— Прошу вас.
— Вы, синьор Кампи, по утрам не читаете газет?
— Нет. Предпочитаю ни о чем не знать.
Сантамария громко засмеялся, показав, что по достоинству оценил остроту. «Высшие круги» в чистейшем виде. Теперь он просто сгорал от любопытства, как отреагирует синьор Кампи на следующую новость: снова сострит, притворится изумленным?
— Значит, вы не читаете и вечерние выпуски газет?
— Нет. — Впервые в голосе Кампи прозвучало легкое недовольство. — И что из этого?
— А то… — Он вынул из ежегодного справочника сложенную газету «Стампа сера», раскрыл ее и уставился на нее с таким видом, словно сам не верил напечатанному. — А то, — повторил он, не протянув Кампи газеты и не показав ему набранный крупным шрифтом заголовок, — что архитектор Гарроне вчера вечером был убит неизвестными в своей мастерской на виа Мадзини. Надеюсь, теперь вы уловили связь?!
Кампи ничего не ответил. Не вскрикнул удивленно, не спросил о подробностях, не потянулся жадно к газете. Сидел и смотрел в пустоту… Обдумывал ответ? Искал способ защиты? Оскорбился? Остался безучастным? По его непроницаемому виду определить трудно. Лишь легкое подрагивание губ выдавало волнение.
Он сидел так довольно долго. Он бы с удовольствием захохотал, но сдержался, решив, что полицейскому комиссару это покажется уловкой.
— Разрешите? — сказал он тусклым голосом, протягивая руку к газете. Раскрыл ее, стал неторопливо читать. Затем прервался на миг и спросил, что означает «своеобразная безделушка из камня, послужившая орудием убийства».
— Великолепно, — с улыбкой сказал он, когда Сантамария объяснил, о чем шла речь. И, дочитав отчет до конца, заключил: — Весьма любопытно.
Неудержимое желание громко захохотать у него, однако, пропало.
Он вернул газету и задумчиво посмотрел на затекшую ногу. Теперь от него потребуют объяснить историю с письмом, на что комиссар Сантамария имеет полное право.
— Комизм некоторых ситуаций подчас висит на тоненькой ниточке, — сказал наконец Сантамария, вертя в руке огрызок карандаша. (А он совсем неглуп, очень даже неглуп, отметил про себя Кампи.) — Вдруг нить рвется, — продолжал Сантамария, — и попробуй тогда объяснить, в чем заключалась шутка. Особенно если шутка была обдумана заранее.
Массимо посмотрел на него с глубочайшим уважением. Полицейский там или не полицейский, но этот Сантамария прежде всего мастер своего дела. Больше того, он знает и многое другое.
— Тщательно обдумана, — с улыбкой подтвердил он. — Во всяком случае, вы имеете теперь право требовать от меня полного признания.
Сантамария протестующе замахал рукой.
