— Ты уверен, что я не начну тебя раздражать через три дня? — спросила она. — Мне бы не хотелось…
— Мы целый день на работе, а выходные и так проводим вместе. И потом я не собираюсь запирать тебя в этой квартире. Надоело, устала — есть где отдохнуть, успокоиться.
— Но если вечером ты захочешь посмотреть какой- нибудь свой футбол-хоккей…
— То ты прекрасно можешь посидеть за компьютером или посмотреть что-то еще в спальне. Ну, давай попробуем. Я почти уверен, у нас получится.
— И мы будем жить долго и счастливо и умрем в один день, — пробормотала Рита.
— Что?
— Не обращай внимания, так, поток сознания. Знаешь что, давай не строить пятилетних планов, которые нужно выполнить в четыре года.
— Ты отказываешься?
— Нет. Просто сегодня я, конечно, останусь, а потом немного подумаю… Это все несколько неожиданно: и встреча с моими родителями, и твое предложение.
— Я понял, — с огромным облегчением сказал Вадим. — Конечно, сегодня день, мягко говоря, необычный, слишком много новых впечатлений, перемен. Подумай, милая. Я боюсь не того, что ты мне надоешь, а что ты в один прекрасный день возьмешь и исчезнешь. И я снова останусь один, а мне это уже опостылело. Ты нужна мне рядом.
— Почти по Пушкину, — усмехнулась Рита. — «Я утром должен быть уверен, что с вами днем увижусь я…»
— Наверное, я не знаток поэзии. Но примерно так и есть. Я хочу отвозить тебя на работу и знать, что вечером мы будем вместе. У нас получится, вот увидишь.
Да, он умел быть настойчивым, убедительным, пылким. Да, ночь он тоже посвятил тому, чтобы, используя не только чувства, но и столь нелюбимые им слова, убедить Риту в том, какая она прекрасная, умная, роскошная, желанная женщина, какое счастье для любого здравомыслящего мужчины находиться рядом с ней и как они осенью, золотой, великолепной осенью поедут по Золотому кольцу, будут останавливаться в лучших отелях, и вообще проведут сказочную неделю…
— Ты же говорил, что осенью поедешь в заграничную командировку, — попыталась собрать остатки здравого смысла Рита.
— Осень долгая, командировка — короткая, максимум две недели, а потом мы снова будем вместе.
— До следующей командировки?
— Рита, чего ты добиваешься?
— Не знаю, — честно сказала Рита, прижимаясь головой к его плечу. — Наверное, того, чтобы ты сразу увидел все мои недостатки и передумал. Мне просто страшно, вот и все. И потом… я плохая хозяйка.
— Разве я зову тебя в домработницы?
«А кем?» — хотела спросить Рита, но прикусила язык. Одно из немногих материнских поучений (Марина Геннадьевна, в отличие от подавляющего большинства женщин, терпеть не могла «учить жить») она запомнила навсегда:
«Никогда не дави на мужчину, чтобы он сказал те слова, которых ты ждешь. Промолчи. Даже если он и выдавит из себя эти самые слова, то потом постарается сделать все, чтобы взять их обратно. Захочет — скажет, не захочет — все можно погубить».
— Хорошо, — выдохнула Рита. — Ты мертвого уговоришь. Только не забудь, что мы с тобой — свободные люди и что ты берешь меня в свой дом не как домработницу, а чтобы я не испарилась во времени и пространстве. Клянись страшной клятвой.
— Честное октябрятское под салютом всех вождей, — быстро проговорил Вадим.
— Что-что? — опешила Рита.
— Ах, да, ты же еще маленькая. Это мы в школе так клялись, самая страшная клятва была. И еще землю ели, но, надеюсь, от этого испытания ты меня избавишь.
— Избавлю. Тем более что у тебя цветов нет даже искусственных. Это принципиально?
— Искусственные не люблю, а живые забываю поливать. Так мы договорились?
— Договорились мишень с прицелом, — комично вздохнула Рита. — Завтра поедем ко мне, привезем необходимые вещи…
Первые несколько недель прошли на удивление гладко и спокойно. Хотя Рита с трудом привыкала к тому, что некоторые слишком резкие движения ее партнера во время сна больше напоминают спонтанные оплеухи или тумаки. То ли человек действительно привык спать один, то ли ему было решительно наплевать на комфорт соседа по койке… В конце концов, здраво рассудив, она решила, что совершенно не обязательно спать, тесно прижавшись друг к другу, кровать достаточно широкая и на своей половине можно устроиться почти с комфортом.
К великому счастью, не пришлось отказываться от излюбленной привычки читать за завтраком. Вадим, как выяснилось, тоже любил за утренним кофе просмотреть газету, а заодно и включить телевизор, чтобы держать руку на пульсе событий. Телевизор по утрам Риту, если честно, слегка раздражал, но… она и сама была не ангелом. Ее привычка часами играть в совершенно детские игры на компьютере иногда могла вывести из себя святого.
Зато поздние вечера были упоительны. Они включали какую-нибудь негромкую музыку, зажигали ароматические свечи и мечтали вслух о том, как постепенно объездят весь мир, познакомятся с большинством чудес света, напишут об этом прекрасную книгу. Как на полученный за нее гонорар купят себе прелестный маленький домик не слишком далеко от Москвы и будут там проводить выходные. Как…
А неделю спустя Вадим с торжественно-загадочным видом принес в дом сверток, в котором оказалась… книга о вкусной и здоровой пище. На немой вопрос, застывший в глазах у Риты, он бойко, пожалуй даже слишком, отрапортовал:
— Знаешь, иногда так хочется поесть чего-нибудь домашнего. Например, борща. Или гречневой каши, такой рассыпчатой, крупиночка к крупиночке. Моя бабушка, помню, это отменно готовила.
— Ты хочешь, чтобы я встала к плите? — прохладно поинтересовалась Рита.
— Ну, раз в месяц-то можно? В порядке, так сказать, поощрения любимого мужчины.
— Красиво излагаешь, — усмехнулась Рита. — Попробую, но ничего не обещаю.
Она попробовала. Причем попробовала честно и добросовестно, как и все, что делала. Но никакого удовольствия ей это занятие не доставляло. Она искренне не понимала, зачем нужно тратить дикое количество времени на то, чтобы приготовить нечто под названием «домашняя еда», и чем эта самая еда отличается от купленных в магазинах полуфабрикатов.
Если честно, ей вообще было безразлично, что есть. Нет, конечно, она любила хороший кофе, вкусные тосты с сыром, фрукты, мороженое. Но обеды в ближайшем возле работы кафе ее вполне устраивали, а к ресторанным изыскам она была совершенно равнодушна. Ну, обидел ее Бог кулинарными пристрастиями, что же теперь делать?
Хотя, словно в насмешку, все, что она готовила, скрупулезно придерживаясь рецептов, получалось восхитительно. Опытные хозяйки иногда всю жизнь не способны достичь такого совершенства в кулинарии. Но чем больше нахваливал Вадим ее произведения, тем тоскливее ей делалось и тем чаще возникал вопрос: а что он еще придумает из серии «Домострой»?
Ответа долго ждать не пришлось. В одном из совершенно невинных разговоров случайно обнаружилось одно занятное обстоятельство. Оказывается, Вадим, так же как герой одного старого советского фильма, считал, что «женщина от человека отличается органически», то есть, что он, как особь мужеского пола, явно умнее, значительнее и совершеннее ее, Риты.
— Почему? — изумилась она. — Кажется, я неплохо справляюсь не только со стряпней, но и со своей основной работой. Меня вот-вот сделают старшим менеджером. И, прости, если ты владеешь только английским, то у меня в активе еще несколько языков. И потом вспомни хотя бы Марию Склодовскую-Кюри и Маргарет Тэтчер…
— Это — исключения, которые только подтверждают общее правило, — отрезал Вадим с каким-то нехорошим огоньком в глазах. — Да они на самом деле и не женщины вовсе, а так — одушевленное
