да отличающийся от других. Щиты были направлены в одну сторону — на запад, — как головки подсолнечников. Зрелище наводило на мысли о средневековой геральдике, о рыцарях, которые собрались на «Поле золотой парчи».[691] Я не заметил ни одного человека с обнаженной головой или неприкрытым лицом. Оставшиеся в живых рабы прятали рты под тряпками. Те, кто принадлежал к высшим сословиям, украсили себя нефритом, ракушками спондилуса, на головах у них покачивались уборы с длинными перьями, отчего возникало впечатление, будто у них есть экзоскелеты и антенны. Горожане замерли, пригвожденные к своим местам. Генеалогия великодомов определяла расположение рядов зависимого клана, подклана, обслуживающего клана, клана рабов и каждого отдельного человека в нем. Я бы сказал, что тут действовала военная регламентация, только вот в отличие от современной армии стоявшие здесь не были одеты в единую форму.
Дальше на север по главной улице находились две площади, в которых отражалась однообразная голубизна неба. Углубленные дворы вблизи мула Оцелота заполняла вода, и они походили на бассейны. В одном плавали аксолотли и водяные лилии. Рядом прохаживались аисты — священные птицы Нефритовой Карги. В воде другого двора ничего не было. Наверное, дно его поросло плетьми утренней славы. Думаю, пленники, которые будут туда сброшены позднее, утонут без борьбы. Вдоль северного берега я увидел ряд невысоких мостков для принесения жертвоприношений, на одном из них вспыхивали бирюзовые точки — вероятно, там стояли пятеро ишианских Оцелотов, делегация, посланная на праздник 9 Клыкастым Колибри. По крайней мере, до сего дня нам удавалось их избегать.
В средней точке главной оси торчала разбухшая красноватая ягода — мул Урагана, рядом с которым все выглядело карликовым. Вершина мула была вдвое выше той площадки, где стояли мы, а она, в свою очередь, находилась довольно высоко над площадью. Оттуда в туманный день или сквозь дымок жертвенных костров могло показаться, что кормильцев на громадной пирамиде пожирают голодные облака. Острые глаза Чакала обозревали дальние дали и различали второстепенных членов синода на втором от вершины уровне. У них на плечах лежали гигантские мегафоны, своеобразные альпхорны длиной до двадцати рук. На самом верху поблескивали длинные красно-оранжевые головные уборы Пум, которые в этот самый момент появились из четырех зевов теокалли.
По толпе пронесся шелест. Искаженная перспектива превращала представителей синода в недостижимых гигантов, паривших под самой небесной скорлупой. В Теотиуакане не было царей, и управленческие функции переходили от членов одного совета к служителям другого. На публике они появлялись в полных масках, и никто из посторонних не должен был знать их в лицо. Но Кох из надежных источников стало известно, что нынешний правитель от Ласточкиных Хвостов — пожилой Пума по имени Навозный Локон. Еще она сообщила, что нужно остерегаться преемника Навозного Локона — кровного из дома Пумы. Его звали Оторванная Правая Рука. Ему исполнилось всего тринадцать лет, тем не менее он считался восходящей звездой синода. Говорили, что мальчик родился с шерстью и клыками, он умеет (хотя никто его этому не учил) превращаться в свое кошачье «я» и питается исключительно мясом молоденьких пленников. Но подобную брехню даже не назовешь пропагандой. Кох сказала, что цвета Оторванной Правой Руки — желтый и сиреневый.
Лестница пирамиды соединялась со свежесрубленным деревянным мулом. Пятьдесят две жертвы, каждая в возрасте девяти лет и двадцати девяти огней, сидели там вот уже пять дней. Когда строение подожгут, они помогут передать подношения новорожденному солнцу. Приблизительно в двух сотнях рук к юго-востоку от пагоды располагался крохотный храм, раскрашенный в черно-оранжевую клетку, — фармакопейная Пумы, монастырский сад, где кошачьи выращивали и готовили свой компонент снадобья для игры. То, что нам было нужно.
Кох говорила, что кормильцы Ласточкиных Хвостов точно знают, сколько продлится затмение (около восемнадцати с половиной минут), и они попытаются усилить иллюзию своей мощи, как можно точнее рассчитав действия. Они дождутся, когда до появления солнца останется триста биений, после чего Навозный Локон подаст сигнал. Уровнем ниже пятьдесят два кормильца начнут греметь трещотками, изготовленными из бедерных костей предков. Еще ниже две сотни и шестьдесят прислужников затрубят в гигантские горны. Мужчины по всей древней Мезоамерике ударят в свои инструменты, а женщины и дети закричат и начнут распевать: «Мархоани, мархоани» — «Уходи, уходи», младенцам надуют в глаза порошок перца чили, чтобы они заплакали, даже собак будут пинать под ребра — чтобы произвести как можно больше шума и прогнать Жевателя. Потом главный кормилец зажжет пламя от лучей самого солнца, используя громадное (по слухам — волшебное), отполированное до блеска вогнутое зеркало из плиты гематита. Жрецы пошлют огонь вниз в палатку нового солнца, то есть в костер. Мимо него в течение дня и ночи промаршируют хранители четырех тысяч городов. Они зажгут свои факелы и унесут домой новый огонь и рассказы о величии столицы. Подавляющее большинство поверит, что солнце удалось спасти лишь благодаря мудрому руководству Пум.
Таков был план дома Ласточкиного Хвоста. Мы с Кох имели на этот счет другие соображения.
Два дня назад она сделала свой ход. После полудня, не поставив в известность коллег складывателей, госпожа созвала сорок восемь ближайших своих последовательниц и предупредила их о затмении. Дескать, Небесный Угорь сообщил ей: в этот раз не удастся убедить Черного Жевателя отдать солнце и он «похитит шар», проглотит светило навсегда. Сотрясатель Звезд родит новое солнце, не связанное больше с кошачьим кланом, поэтому в течение следующего к’атуна верховодить будут Дети Небесного Угря. Но прежде чтобы очистить умирающий мир, Сотрясатель откроет тыквенную бутыль и выпустит дадаканоб («длинные пчелы» — осы Vespula squamosa, которые в этих краях представляли серьезную проблему и имели репутацию маленьких убийц), чтобы они ужалили в глаза тех, кто не последовал за Сотрясателем, и обрекли их на скитания впотьмах. После этого Небесный Угорь скажет Кох, куда увести его сторонников, и распространит свое покровительство на новый город Сотрясателя в Красной Земле — на юго-востоке. Тем временем посыльные Кох посетили двадцать четыре дружественных дома и назвали место встречи: Освежеванная Гора. И приказали: как только послышится гудение ос, собрать свои семьи и самые ценные вещи и двинуться на восток.
Последнее вселяло в меня некоторое беспокойство. Мы избегали разговоров о родных Кох и ее апологетах, число которых составляло около пяти тысяч. Найдется ли для них еда в городах Гарпии? И будет ли достаточно пищи и воды в пути? Сколько людей не доберется до Иша?
Не думай об этом, говорил я себе. Помалкивай. Раздобудь снадобья, доставь их по месту назначения, а сам мотай отсюда, ко всем чертям.
Кох немедленно вызвали к госпоже Желтой, ее настоятельнице. Значит, как минимум одна из сорока восьми наперсниц оказалась шпионкой. Желтая заявила, что община собирается устроить голосование по поводу членства Кох. Если ее забаллотируют, ей придется утопиться. Позднее осведомитель из клана Утренней Славы сообщил ей, что синоды намереваются пригласить ее «на ознакомление» — за ним неминуемо следовали пытки и казнь.
К полудню простые люди шепотом повторяли слова Кох в колодезных дворах и на рынках Теотиуакана. Это был слух, приказ, призыв к сплочению: «Следующее солнце будет солнцем Сотрясателя Звезд». Об этом слышали все в городе и, возможно, во всей Мексиканской долине — от Навозного Локона до последнего сборщика ночных нечистот. Как обычно в таких случаях, мудрецы предрекали грядущие катастрофы: мир исчезнет, небо упадет, город провалится в дыру в нулевой земле. И все в этом роде.
Тем не менее никто не хотел затевать смуту до начала затмения. Отчасти потому, что это восприняли бы как слабость, но в основном по другой причине: теотиуакане всех сословий очень серьезно относились к периоду Тишины. По мнению правящего дома, когда солнце появится снова, Кох будет дискредитирована и станет легким объектом для нападок.
Синоды, конечно, знали: солнце никуда не денется — оно вернется. Им было известно почти все об этих явлениях, не только о циклах в восемнадцать лет и одиннадцать дней с одной третью, — тамошние астрономы могли рассчитать, будет ли затмение полным или частичным и сколько оно продлится. Но они старались скрыть свои знания от остальных. У правящего класса такая же тактика, как у психиатра, который всячески поддерживает в пациенте уверенность, что старается ради него изо всех сил, но чтобы тот не расслаблялся, припугивает: ситуация еще достаточно опасна и наверняка повторится.
Когда затмение закончится, Пумы собирались заняться нами — убить Кох и большинство из Гарпий. Прежде чем они доберутся до нас, я должен похитить их компонент снадобья для игры и собрать всех своих спутников в назначенном месте. Да, а потом (если мы, конечно, останемся в живых) я намеревался освоить
