Боже, спаси русских!

добротой, трудолюбием, красотой, любовью (в первую очередь материнской) и самоотверженностью. Респондентки обращают внимание на высокую активность, решительность, энергию и целеустремленность русской женщины. Респонденты отмечают хозяйственность и материнство, верность, отзывчивость, способность к сочувствию, эмоциональную теплоту.

О внешности говорят менее развернуто. Наиболее частое слово здесь – красивая. Как правило, отмечаются крупные размеры: округлые формы, дородная, высокая, статная.

Русская женщина иногда ассоциируется с крестьянкой. Портреты русского мужчины – Иванушка-дурачок, Иван Грозный, Обломов. Диапазон велик!

Характеристики русского мужчины женщинами и мужчинами обнаруживают большее количество отрицательных или половинчатых оценок, к примеру: умный, но ленивый. Наиболее частные реакции женщин на выражение русский мужчина: пьяница, добрый, широкая натура, сильный. Отмечается также в разной форме отсутствие трудолюбия.

Русский мужчина вызывает больше положительных ассоциаций у мужчин: умный, широкая натура, душевный, добрый. Отмечаются сила, прямота, отсутствие меркантильности, самопожертвование, находчивость, умение действовать в критической ситуации.

Выводы отражают парадокс русской жизни: в русском языковом сознании женственность ассоциируется не со слабостью, а с силой, решительностью и выносливостью. Образ русской женщины рифмуется с силой опосредованно – через описание ее внешности. В ней сочетаются сила и внешняя привлекательность, то есть своего рода мужественная женственность.

Русские мужчины высоко оценивают русских женщин, делая акцент не столько на внешности, сколько на личностных качествах. В массовом сознании русский мужчина предстает как человек прежде всего приверженный пагубной страсти – пьянству, то есть слабый, безвольный. Слово пьяница оказалось в женском ассоциативном поле наиболее частотным, а также нередким в мужских ответах. Мужчины оценивают себя выше, чем их оценивают женщины, однако ниже, чем они сами характеризуют женщин.

Как тут не вспомнить пушкинскую «Историю села Горюхина»: «Женщины сверх домашних работ разделяют с мужчинами большую часть их трудов; и не уступят им в отважности, редкая из них боится старосты. Они составляют мощную общественную стражу, неусыпно бодрствующую на барском дворе, и называются копейщицами (от словенского слова копье). Главная обязанность копейщиц как можно чаще бить камнем в чугунную доску и тем устрашать злоумышление. Они столь же целомудренны, как и прекрасны, на покушения дерзновенного отвечают сурово и выразительно».

А теперь Некрасов. Да, да, тот самый фрагмент о женщинах в русских селеньях.

Не жалок ей нищий убогий —
Вольно ж без работы гулять!
Лежит на ней дельности строгой
И внутренней силы печать.

Вот вам и сердобольная русская баба!

Сильные русские женщины нередки в России. Особенно в XVIII веке, когда друг друга на троне сменяли царицы. Казанова, посетив Россию, не без удивления пишет: «Княгиня Дашкова состоит теперь президентом Петербургской академии наук. Кажется, что Россия есть страна, где полы перепутались; женщины управляют, женщины председательствуют в ученых обществах, женщины участвуют в администрации и в дипломатии. Недостает лишь одного этой стране, одной лишь привилегии этим красавицам: быть во главе войска».

Разумеется, женская сила выступает под видом слабости. На словах мужчина – главный. Такова русская традиция. Все приличия соблюдены. Каков идеал «доброй жены»? Как в «Домострое»: «Жены мужей спрашивают о всяком благочинии, как душу спасти, и Богу, и мужу угодить, и дом свой хорошо строить, и во всем мужу покоряться, а что он накажет, то с любовью и со страхом внимать и творить». С виду – все именно так. Или почти так. А на деле...

Есть у русских женщин и «ахиллесова пята» – они... не самодостаточны! Как бы низко не падал престиж брака, какую бы сногсшибательную карьеру не удалось сделать женщине, она в глубине души считает себя неполноценной без мужа, и больше всего боится вообще остаться без мужчины, хотя бы плохонького. Лозунг «для женщины семья – главное» засел у русских в подсознании. У нас нету английского слова «сингл» – «один» не в смысле «одинокий», а в смысле «самодостаточный», «самостоятельный». «Одна» – значит, «невостребованная» или, чего доброго, «брошенная».

До сих пор замужество является критерием женского успеха в России, быть одинокой – некрасиво и стыдно, гораздо хуже, чем ездить зимой на самокате. Даже это люди поймут, но великодушие окружающих не распространяется на ту, которой не досталось мужчины.

Кинорежиссер Иван Дыховичный свидетельствует: «Для меня всю суть истинной русской женщины отображает слово 'душечка'». Режиссер вспоминает рассказ Чехова, героиня которого относится к каждому своему мужчине с нежностью и абсолютной преданностью. Особенность таких женщин в том, что они «подчиняются мужчинам и при этом... никогда не подчиняются». Между прочим, женщинам не так уж приятно быть главными в семье. Не от хорошей жизни взяли они в руки бразды правления. И хотели бы они подчиниться, да нет такой возможности. Если и осталось в наших женщинах что-то наивное, трепетное, чаемое, так это надежда, что мужчина – это «опора», «сильное плечо». Наивное, трепетное, чаемое... А именно на нее, женщину, опираются.

А от знаменитых литературных героинь досталось русской женщине умение быть сильной, по-женски скрывая этот свой талант. Интеллект, кстати, тоже лучше не демонстрировать. Этак можно мужчине комплекс неполноценности внушить. А он не простит. Лучше быть просто красивой. И смиренной. С виду. Женщиной.

И КАКОЙ ЖЕ РУССКИЙ...

О ЧЕЛОВЕКЕ, КОТОРЫЙ ДАЛ ПОСЛЕДНИЙ ШАНС НАШЕЙ ГЕТЕРОСЕКСУАЛЬНОСТИ

Пушкина следовало бы внести в школьную программу в качестве обязательного предмета. Ну хотя бы в курсе литературы. Говорят, Пушкина проходят в школе. Верится с трудом.

Есть имена и слова, которые непереводимы на темы, идеи. Они даже не настроения. Не ощущения. Это как работа инстинктов. Пушкина нужно читать в Пскове, Питере, Флоренции, зоопарке и тогда станет многое понятно. Это как ловля друг у друга блох объединяет стаю шимпанзе, так Пушкин стал бы связующим звеном людей и пространств.

Люди делали бы друг другу добро уже хотя бы тем, что меньше желали бы зла.

Пушкин – ах, какой подарок богов, какая победа над серой действительностью, над угрюмостью, над рутиной!

Кстати, читатель, не обращал ты внимания на то, что если извлечь квадратный корень из пушкинской строфы, то каждое извлеченное в строфе слово в итоге составляет стихотворение «Я вас любил»! Если, конечно, учитывать скорость ветра. Это супер, согласись! Так высоко.

Возвратимся на землю. Русскую землю.

Пушкин был первым санитарным врачом российских сердец. Своим словом отвращал и вдохновлял.

Без Пушкина в своей любви мы выясняем опенки различия между мутотенью и невостребованностью. И ждем хорошего настроения у удачи: вдруг подушка зевнет, а простыня подскажет рифму.

Именно Пушкин первым показал, что только творчество. Только творчество.

Только творчество. Только творчество. Только творчество. Только творчество. Только творчество. И еще миллиард раз творчество может спасти человека. И любовь.

Смерть Пушкина – самая большая рана русской культуры... Стоп: хватит цитировать хрестоматию... Это самая большая потеря каждого из нас. Увечье. Увечье всегда служило признаком развенчания. В кельтской традиции король лишался права на трон, если терял в битве руку. Умер Пушкин, учебник поставил запятую и сказал: на смену пришел Лермонтов. Читатель, на смену никто не пришел. Дальше – медведи, черная икра и кафешантанные цыгане.