— Ничего страшного, — успокоил Маркус. — Ты был очень болен вчера. Тебе нужно хорошенько отдохнуть.
Лайам кивнул.
Пришла медсестра. При виде сидящего на постели Лайама она улыбнулась.
— Нашему маленькому пациенту уже лучше, — обрадовалась она.
— Он говорит, что очень устал, — сказала Джемма.
— Как насчет завтрака, Лайам? — спросила сестра. — Тебе нужна энергия, чтобы скорее выздороветь.
— А у вас есть блинчики? — спросил Лайам.
Медсестра покачала головой.
— К сожалению, нет, но мы можем приготовить их завтра утром. Зато есть яичница и тосты.
— Это же замечательно, правда, Лайам? — с воодушевлением сказал Маркус.
Лайам, поколебавшись, кивнул.
Джемма удивилась легкости, с которой Лайам поменял решение. Обычно ей с трудом удавалось заставить сына съесть яйцо на завтрак.
Его вообще все время приходилось уговаривать что-нибудь съесть.
Когда унесли тарелки, появилась мама Джеммы.
— Ты выглядишь хорошо, — обрадованно сказала она, обнимая внука. — Я так волновалась. — Джоан посмотрела на дочь. — А вот ты выглядишь усталой. Почему бы Маркусу не отвезти тебя домой на пару часиков, а я составлю Лайаму компанию? Нет нужды всем здесь сидеть.
— Нет. Я в порядке, мама. Не хочу его оставлять.
— Твоя мама права, Джемма, — твердо сказал Маркус. — Ты должна воспользоваться возможностью и съездить домой. Тебе нужно отдохнуть, а Лайаму нужны его пижама и зубная щетка.
Маркус был прав. Джемма посмотрела на сына. Сердце ее разрывалось от любви и жалости. Она не хотела оставлять его, но знала, что потом у нее не будет возможности съездить домой.
— Ничего, если мы с папой ненадолго тебя оставим? — спросила она.
Лайам кивнул.
— Ты привезешь мою любимую книжку? — спросил он. — Ту, что с динозаврами?
— Конечно. — Она нагнулась и поцеловала малыша в лоб. — Увидимся позже.
Маркус тоже поцеловал сына и потрепал его волосы.
— Присматривай за бабушкой, — сказал он с улыбкой. — Ведите себя хорошо без нас.
Лайам захихикал.
— Как ты думаешь, он скоро поправится? — спросила Джемма, когда они вышли из палаты. — Он выглядит таким усталым.
— Так и должно быть, Джемма. Ему нужно как можно больше спать. Организм сам справится с болезнью.
Они вышли на улицу и вдохнули свежий утренний воздух. Небо на горизонте было жемчужно-розовым, обещая жаркий день. Но воздух еще оставался свежим и прохладным. Джемма жадно вдохнула его.
— Теперь ты видишь, какая хрупкая вещь здоровье и как мало мы о нем думаем, пока не случилась беда, — пробормотала она, пока Маркус открывал машину.
— Вижу, ты многое успела обдумать, — кивнул он.
Они ехали какое-то время молча. Маркус умело лавировал в потоке машин, направлявшихся в центр. Маркус умеет сохранять спокойствие, подумала Джемма, наблюдая за ним. Часто это спокойствие выводило ее из себя, доводило до бешенства. Хотя в критические минуты его спокойствие и сила были единственным, что помогало ей держаться. И у него поистине был дар общения с маленькими детьми.
— Я говорил серьезно, когда сказал, что хочу увезти вас с Лайамом в Италию, — напомнил Маркус, останавливая машину перед ее домом.
— Я не могу сейчас об этом думать, Маркус, — ответила Джемма. — Знаю, ты терпеть не можешь ждать. Но это слишком сложный вопрос, и я не могу так сразу ответить на него.
— А вот я так не думаю. Мы потеряли достаточно времени, и нам нужно все исправить как можно быстрее.
— Нельзя спешить в таких делах, Маркус. Я не в состоянии сейчас ясно мыслить.
Он внимательно посмотрел на нее, задержав взгляд на полных, зовущих губах. Ее сердце екнуло.
— Я же, напротив, мыслю очень ясно, — хрипло прошептал он.
Джемма сглотнула, гадая, показалось ей или в его глазах правда появился чувственный блеск.
— Пойдем поговорим, — сказал он, открывая дверцу.
— Я устала, Маркус. Не хочу с тобой спорить сейчас.
— Кто сказал, что мы будем спорить? Мы уже достаточно спорили. Обсудим все спокойно, как взрослые люди. Я приготовлю кофе. Ну что?
— И никаких блинчиков? — улыбнулась она.
— Кулинарное представление я устрою для тебя как-нибудь в другой раз. — Он снова посмотрел на ее губы. — У тебя очаровательная улыбка, Джемма, ты знаешь это?
Маркус произнес это по-итальянски. Неожиданный комплимент заставил ее покраснеть. Она тут же вспомнила другие интимные моменты из их с Маркусом прошлого. Моменты, когда он обнимал ее и шептал соблазнительные глупости на итальянском.
— Не трать свое очарование понапрасну, Маркус, потому что это не сработает, — ответила она по- итальянски, но сердце в груди билось как сумасшедшее.
— Ты не забыла итальянский? — улыбнулся он.
— Конечно, нет. — Она отвела взгляд. Внезапно перед глазами вспыхнула картина — они, обнаженные, в объятьях друг друга, и Маркус обучает ее фривольным словечкам и улыбается, видя, как легко она краснеет.
— Хорошо, — с довольным видом произнес Маркус.
Джемма испугалась, что он тоже вспомнил эту сцену.
— Лайам говорит по-итальянски, когда возвращается от тебя. Поэтому мне не удается забыть, — объяснила она.
Маркус улыбнулся.
— Конечно, — пробормотал он. — Пойдем, я приготовлю кофе.
Часть ее требовала сказать ему, что она не хочет, чтобы он заходил в дом, но часть ее хотела этого. Она была напугана тем, что происходит, напугана новой близостью с Маркусом, воспоминаниями о прошлом, причинившем ей столько боли. Она вспомнила, как ему достаточно было только позвонить ей на работу и своим надменным, но таким чувственным голосом сказать, что он хочет ее, и колени слабели у нее от страстного желания…
Ее рука дрожала, когда она вставляла ключ в замочную скважину. Эти дни ушли навсегда, сказала она себе. И Маркус ничего не сможет с этим поделать. Так что ей нет нужды бояться его могущества или власти над ее эмоциями. Она хорошо усвоила преподанный ей жизнью урок.
Джемма нехотя пригласила его в дом.
— Мне нужно позвонить на работу и сказать, что я сегодня не приду, — произнесла она свои мысли вслух.
— Я позвоню за тебя, — улыбнулся Маркус. — Они ведь не будут спорить с боссом?
Она не знала, радоваться ей или злиться.
— Тебе нравится власть над людьми, не так ли, Маркус? — покачала она головой. — Власть возбуждает тебя.
— Власть лучше любого наркотика, — пробормотал он со смехом, поднимая трубку.
Она решила не продолжать этот разговор и отправилась на кухню поставить чайник. Потом поднялась наверх за одеждой и вещами Лайама. Рельсы, проложенные из его спальни в ванную, заставили сердце Джеммы сжаться от боли. Она вспомнила, как беззаботно он играл вчера… и как она сердилась, что опаздывает из-за него на работу. Казалось, с того утра прошло не двадцать четыре часа, а целая вечность.
Кровать Лайама была не заправлена, и Джемма накрыла ее покрывалом. Она взяла любимую игрушку