провоза грузов в Китай через территорию Французского Индокитая.
Договор Хирота-Лаваля в Вашингтоне восприняли с резким недовольством. Там не исключали и его развитие в более широкий союз, а имея возможность опираться на Французский Индокитай, японцы выдвигались вплотную к Филиппинам и нидерландской Индонезии. Нидерланды были союзниками Великобритании, а следовательно и Германии. При этом существовал и договор между Нидерландами, Великобританией и США, по которому нападение Японии на любую из трех стран, а равно на Таиланд или французские острова в Тихом океане влекло немедленное объявление войны остальными. Франция от этого соглашения, кажется, отходила, но остальные оставались.
Москва при посредничестве Франции, шла пусть не к сближению, но к нормализации отношений с японцами. Участие Японии в Антикоминтерновском пакте отношения осложняло, но отношение к этому Токио, высказанное министром иностранных дел Хирота в неофициальной беседе с французским послом:
Франция, по тем же причинам, старалась устранить угрозу своим владениям в Юго-Восточной Азии путем уступок. Да и поддерживать британцев в их противостоянии с Токио Петэн не желал. Париж выступал посредником между СССР и Японией, зарабатывая себе авторитет в обеих странах, и, что считалось немаловажным, развязывая Москве руки для активных действий на западе.
В августе 1939 года в Японии вновь сменилось правительство. Новый премьер-министр, адмирал Ёнаи, был заместителем военно-морского атташе в Петрограде в 1915 – 1917 годах, хорошо знал русский язык и считал Россию потенциальным союзником Японии против США и Англии. Адмирал являлся противником военно-политического союза с Германией, направленного против СССР, выступал сторонником континентальной экспансии и нейтралитета, а затем и союза с СССР.
Кандидатуру Ёнаи поддержали принц Коноэ, влиятельный сановник Хиранума и гэнро Сайондзи. По некоторым данным, идея назначения адмирала вообще исходила прямо от императора, что делало открытую оппозицию невозможной.
Правительство, сформированное Ёнаи, стало наиболее цельным и сбалансированным, в него вошли по два представителя партий Сэйюкай и Минсэйто, почти оттертых от власти военными и чиновничеством, крупный промышленник Фудзивара, но ни одного радикального политика. Министром иностранных дел остался Хирота.
Одним из первых решений нового правительства стал отказ от конфронтации с СССР, упор на завершение войны в Китае и выжидательная позиция в отношении европейских событий. Последствием стало оживление переговоров в Москве, 12 августа Того передал Вышинскому проект договора о нейтралитете, оговорившись, что дух проекта согласован с японским правительством, а текст составлен самим послом. В действительности, никакой самодеятельностью и не пахло – проект прислали из Токио.
Вышинский отреагировал положительно, но выдвинул свои условия. В обмен на прекращение помощи Китаю, нарком предлагал полную ликвидацию японских концессий на Сахалине и резкое ограничение лова рыбы в советских водах. Официальный ответ НИКД также напоминал, что 'предлагаемый договор предоставляет Японии максимум выгод, улучшая ее позиции на севере для того, чтобы развить активность на юге. Для СССР, который не является воюющей страной, возникает лишь незначительная выгода, влекущая, тем не менее, новые сложные вопросы в отношениях с иными державами. Заключая договор с Японией, СССР рискует ухудшить отношения с Китаем и рядом государств, имеющих серьезные интересы в бассейне Тихого океана и Южных морях, что может нанести Советскому Союзу существенный ущерб и не только экономический. Мирная политика СССР всегда учитывает интересы соседних государств и желало бы получить от японского правительства разъяснения его позиции по вопросу о мерах, могущих свести к минимуму ущерб интересам СССР'. Вышинский кроме всего прочего, четко дал понять, что в Москве считают неприемлемым соглашение на основе Пекинской конвенции и Портсмутского мира.
Переговоры в Москве и Токио велись быстро, но трудно. Отказываться от концессий японцы не желали, делая при этом предложение о продаже Северного Сахалина. НКИД настаивал на ликвидации концессий, пусть с выкупом и гарантиями поставки угля и нефти, предлагал, в свою очередь, выкуп Южного Сахалина и островов Курильской гряды.
Но снова вмешались французы, которые смогли организовать встречу Жданова и Ёнаи во Владивостоке. Личная дипломатия принесла успех, на который и рассчитывали в Париже.
И Жданов, и Ёнаи, желали показать успехи в азиатской политике, и они нашли компромисс. 2 сентября они подписали во Владивостоке договор нейтралитета между СССР и Японией, предусматривающий мирные и дружественные отношения между странами, уважение территориальной целостности и неприкосновенности границ и нейтралитет в случае войны с третьим государством.
К договору прилагался протокол, в котором стороны обязывались решить вопрос о концессиях в течение трех лет с момента подписания пакта. Территориальные претензии оставили в стороне, однако урегулировали вопросы признания МНР и Маньчжоу-Го, в существующих границах. Тогда же была подписана рыболовная конвенция на два года, дающая право, хотя и ограниченное в сравнении с прошлым, японцам на лов рыбы в советских водах, а Япония признала Синьцзян сферой интересов СССР.
Вопрос о помощи Китаю рассматривался, но в договоре отражен не был. Жданов и Ёнаи подписали отдельное письмо о 'недопустимости оказания военной помощи противникам сторон со стороны договаривающихся сторон, МНР и Маньчжоу-Го', что, впрочем, стало лишь формальностью. Советский Союз действительно перестал помогать Чан Кайши. Но в начале октября правительство Гоминдана подписало 'не подлежащий огласке' торговый договор с независимым государством Тува, вполне заменившим СССР.
Теперь положение на Дальнем Востоке можно было назвать спокойным. В Москве не исключали окончательно возможности нападения Японии, но вероятность этого снизилась. В подкрепление мирных намерений Советского Союза, маршал Уборевич убыл в Москву, на должность второго замнаркома обороны. Командующим Особым дальневосточным фронтом стал генерал армии Тюленев.
В Париже договор сочли очередным успехом французской дипломатии, в Германии и Англии – опасным усилением Японии и СССР, но советско-германские отношения вообще на тот момент находились на переломе.
После разгрома Польши стратегический интерес Германии к сохранению союза с Москвой падал. Теперь это были граничащие, и имеющие разные взгляды на обустройство Европы и мира государства, а вопрос дальнейших шагов завис в воздухе, откладываясь, в бесконечных дипломатических и неофициальных переговорах всех сколько-нибудь значимых стран друг с другом. Именно в этот момент, учитывая и внутренние обстоятельства, советским правительством было решено провести 'политическое переустройство' прибалтийских стран. Такой шаг позволял создать предполье на случай нападения Германии, укрепить в будущем свои политические, военные и экономические позиции на северо-западе, а внутри – продолжить поддерживать обстановку фактически военного положения в партии и органах управления, обосновать и в какой-то мере скрыть процесс ускоренного наращивания армии.
2 июня Москва предложила Латвии, Эстонии и Литве переговоры об улучшении торговых и политических отношений.
2. Сфера влияния
Для стран Прибалтики, ориентировавшихся прежде на Германию или Великобританию, советские притязания стали неприятным сюрпризом. Еще более неприятной оказалась вялая реакция Германии и сдержанная Англии. У Рейха пока хватало проблем с только что захваченной Польшей, а британцы использовали продвижение СССР как козырь для давления на Гитлера.
