l:href='#note_23'>[23], под шумок забросил в среду военных дезу[24] о том, что важен не цвет мундира, а размер шапки у рядового состава[25], и пока теоретики не поняли, что успех сражения зависит от цвета кителя главнокомандующего, захватил пол-Европы. Русская армия в конце XIX века доказала, что форма должна быть менее цветастой[26], обувь поплоше, тогда у противника не будет стимулов завладеть имуществом солдата, следовательно, наступательный дух будет подорван. В результате она разбила Турцию, обеспечив цветастыми шароварами Украину. Многие военные теоретики опровергают этот факт или пренебрегают им. Оно и понятно, ведь они всю жизнь просидели в штабах и совсем не понимают настроения человека в окопах. Окопникам не достаются трофеи в виде произведений искусства и прочего, что ценится и в мирной жизни. Их мечты намного приземленней: банка тушенки, сухая пачка сигарет, теплые носки, баня. Можно исписать груды бумаги по поводу толщины брони и точности снарядов для обеспечения победы. Но сложно опровергнуть тот факт, что, начиная с Атиллы, Александра Беспартошного (Македонского) и монголо-татар, победу в войне одерживают менее разодетые армии. Есть пример и из совсем недавней истории – Вьетнам[27].
Не стоит сбрасывать со счетов местные тенденции. Каждый регион России в поисках прекрасного выдает такие коленца, что Вячеславу Зайцеву[28] не могут присниться в самых кошмарных снах. Особый шик в череде модных веяний дала родине Тула. Да, не Петербург с его претензией на звание второй столицы и пахнущими подворотнями, не Иваново, славящееся своей легкой промышленностью и невестами за пятьдесят, а город-герой, отстоявший во время войны оружейные мастерские и рецепт пряника. Если сочетание красных шнурков и черных ботинок в семидесятых не несло экономических подвохов для страны, то в восьмидесятых, по мнению экспертов, мода на дубовые зеленые джинсы нанесла удар под дых обороноспособности и экономике империи. Исчезновение танковых брезентов в нескольких дивизиях явилось последней каплей, которая в 1991 году привела к развалу СССР. Благодаря же московской моде на малиновые пиджаки с золотыми пуговицами в девяностых существенно выросла золотодобыча и золотоизвлечение из всех видов отходов, что привело к падению цены золота на мировых рынках и кризису в Юго-Восточной Азии…
В казино легко выделить новичка, постоянных клиентов знают по именам, ведут досье. Этот выделялся малиновым пиджаком с позолоченными пуговицами, а также провинциальным говором с более растянутыми гласными. Охрана дала ему переходящую кличку «Лох». Обычно такие клиенты долго не задерживаются, и не имеет смысл нумеровать «Лох 1», «Лох 2» и т. д. Каждый день бывает свой «Лох», а цифры более десяти требуют некоторых дикторских навыков, что для привыкших к трехбуквенным корням охранников представляет определенный дискомфорт.
«Лох» проигрался подчистую уже к середине ночи, всем скучающим был виден его азарт, – представление здесь не редкое. Интересным было продолжение, открывшее эпоху взлетов и кризисов.
Бодрым шагом клиент направился к кассе, оторвал одну из пуговиц пиджака, предъявил ее кассиру и произнес: «Будьте любезны выдать фишек на 300 долларов». Кассир, видавший и не такие сцены, взял пуговицу в руки, начал вертеть под лампой детектора купюр, нашел клеймо пробирной палаты, подбросил, чтобы почувствовать вес. Открыл ящик стола с плоскими электронными весами внутри. Не меняя выражения невозмутимости, взвесил пуговицу и, выдержав театральную паузу, произнес в покрасневшее лицо «малинового пиджака»: «Я могу Вам выдать фишек только на 100 долларов, если Вы оформите пуговицу в залог». По мере заполнения бланков лицо «Лоха» стало приобретать нормальный оттенок. Его возращение было замечено всеми. «Лох» не стал искушать судьбу рулеткой – отправился к столу «Блэк Джэк», в просторечии – «очко». Очень редко ошибался с приходом. Меняли колоды и банкующих, но результативность «Лоха» была завидной. Словно видел сквозь «рубашку» карт. Забирая свой выигрыш, продемонстрировал всем золотую пуговицу с остатками малиновых ниток в ушке. То, что пуговица была золотой, ни у кого сомнения не вызывало.
Через два дня новичок появился в казино в черном пиджаке с золотыми пуговицами. Охрана повысила его статус до «Везунчика». В этот раз он играл до трех часов ночи, пока не оставил в залог все пять золотых пуговиц. Утром их приехал выкупать плотный еврей лет тридцати в безупречном костюме и зеркально начищенных ботинках. Его окрестили «Ювелиром».
На выходе «Ювелира» остановил гигант в кожаной куртке: «Уважаемый, Вы не могли бы мне подарить пять пуговиц?»
– Еще чего! Золото любит полновесную оплату. Если ты подарил колечко девушке, то она, приняв его, должна отработать по полной программе. Ты же не девушка, чтобы удовлетворить мои притязания, а я сугубо традиционной ориентации придерживаюсь. Могу предложить честный бизнес, без гоп-стопа. Ты находишь клиентов на пуговичные наборы и имеешь свой процент. Поверь, на этом можно заработать что- то большее, чем девять граммов свинца», – убедительность прилично одетого была полной, несмотря на пустые руки. – Мне нужны умные люди, которые могут на глаз определить толщину кошелька клиента, у тебя, вижу, есть все задатки. Меня зовут Илья», – протягивая руку сероглазому, сказал «Ювелир». Блондин пожал своей лопатой крепкую ручку нового знакомого и пробасил: «Юрик»…
Технически задача превращения свинца в золото возможна, но экономически совершенно бесполезна, это скажет любой физик. Современные «алхимики» решили ее изящно, с помощью ювелирных пустот, которые увеличивают кажущуюся массивность изделия. Этому приему более 3000 лет. Данный вид обмана считался преступлением только при подделке денег. Во всех остальных случаях вы просто получаете изящное ювелирное изделие. Кажется, что его размер соответствует большему весу. Чистота сделки в том, что вы платите за вес золота, находящегося в изделии, плюс за авторский дизайн, так выгодно пускающий пыль в глаза окружающим. До сих пор летом на побережье Черного моря вы без труда встретите важных мужчин, позирующих в плавках с прилипшей семечной шелухой и массивной цепью из «дутого» золота, дизайном напоминающем строгий ошейник бультерьера. Кажущийся вес украшения, по мнению обладателя, добавляет сексуальности и привлекательности. Он стоит как скала, о которую разбиваются потоки загорелых продавщиц южной экзотики, орущих: «рыбАнька, семАчки, рыбАнька, семАчки !»…
Маркетинговая и организационная задача по сбыту заключалась в сегментации клиентов. Ведь невозможно обмануть профессионального ювелира, подсунув ему вместо золотого изделия анодированную подделку, даже и с клеймом пробирной палаты. Поэтому пуговицы разделили на две партии: из золота 750-й пробы с клеймом пробирной палаты и анодированные со свинцовым наполнителем плюс одна настоящая пуговица.
Золотые наборы распространял Илья по своим каналам вместе со стандартной продукцией турецко- китайского производства. Ателье с удовольствием брали уникальный товар. Советовали своим клиентам.
Юрик реализовывал альтернативу «плюс один» на другом рынке, где малиновый пиджак сочетался со стоптанными ботинками. О свойствах наборов клиенты знали. Все было без обмана. Одна полновесная пуговица позволяла им чувствовать себя падишахами, бросать золотую пыль в глаза доступным поклонницам.
Семен отвечал за производство, которое переехало с проспекта Вернадского в подвал гаража рядом с «Лосиноостровской».
Четырнадцать лет назад. Золото
Запах вылезал из щелей гаража, манил, сбивал мысли прохожих с привычного течения. Старый гараж хвалился всем на свете: «Посмотрите, что у меня лежит внутри!!!». Запах закручивал вокруг себя невидимый смерч, засасывающий жадность в воронку. Золоту не мешала сила камней, гасящих жажду крови. Ювелиры поколениями подбирали безопасные сочетания, экспериментировали с расположением и огранкой. Иногда результат был прямо противоположным. Сейчас жажду золота ничто не сдерживало. Оно упивалось своей мощью. Магнитом легкой наживы цепляло за струны инстинктов, сбивая городских шакалов в стаи, рыскающие вдоль километров лосиноостровских гаражей, взламывая замки, откручивая колеса, отрывая с мясом магнитолы, беспокоя кошельки прохожих. Запах быстро не развеять.
В тайнике гаража остались пятнадцать пуговиц – земляков в далекой стране. Кровавое прошлое родины тянуло друг к другу. Ученые скажут, что это чушь, но Семену было не до теорий, он кровоточил на газоне недалеко от клада. С ним обошлись без голливудских вступлений. Труба прошлась по голове, разорвав несколько кровеносных сосудов. Газон жадно впитывал жертвенную кровь. Угасающий гул барабанов отбивал ритм в голове: «По?том и кровью, по?том и кровью, по?том и кровью, по?том и кровью…». Тело
