ноги будто щеткой из моржового уса ободрало, волосы на голове затрещали, к лицу словно вымоченную в кипятке подушку прижали. Аякчан почувствовала, что задыхается. Горячий поток просвистел мимо, в легкие хлынул прохладный ночной воздух. Зато сзади загрохотало. Девочка кувыркнулась в воздухе…
Учительская башня школы, под карнизом которой она только что пряталась, шаталась. А на площадке, где недавно безраздельно царил Голубой огонь, полыхал гигантский, яростный костер – двухцветный. Языки Голубого и Рыжего пламени сцепились между собой, будто стараясь задавить, задушить друг друга. От вздымающегося чуть не до самых нижних небес Огня исходили вой и рычание, как от сражающихся воинов. Синие, желтые, алые искры сыпались на двор школы – Аякчан казалось, что она слышит доносящиеся оттуда испуганные вопли. Треск полыхающих на башне Огней слился в низкий угрожающий гул – на Огневой площадке вздулся гигантский пламенный шар, сверкающий синевой и рдеющий разводами багрянца. Шар с грохотом лопнул, разлетаясь во все стороны брызгами многоцветного Пламени. Ледяная башня поплыла, как выгоревшая до фитиля свеча, и медленно осела. Кабинет старшей наставницы хлынул вниз кипящим водопадом. Крыша взвилась белым столбом горячего пара.
Аякчан передернуло – останься она на месте…
Опять загрохотало – на сей раз впереди. На горизонте над погасшим городом снова засверкали вспышки – десятки шаров Голубого огня взмывали от земли к небу. Причем явно метя в одну точку!
Несколько мгновений понадобилось Аякчан, чтобы сообразить – это вступили в бой жрицы погасшего города, атакуя невидимого отсюда врага. Но кого? Ярко-голубые Огненные трассы полосовали Ночь, шары Пламени лопались, врезаясь один в другой… только что темное небо, все, от края до края, засверкало ослепительной голубизной, будто вернулся День.
– Он разнес мою школу! Я убью его! – раздался истошный визг, и растерянная девочка увидала, как откуда-то снизу взмывает встрепанная, в прожженной и изодранной рубахе Солкокчон. Рыча, как лишившаяся берлоги медведица, старшая наставница вскинула руку с пляшущим на скрюченных пальцах Огнем и понеслась навстречу охватившей горизонт пылающей завесе.
В этот момент Пламя распалось надвое, будто располосованное изнутри ножом. В сплошной сияющей голубизне мелькнул провал темного неба, и оттуда вылетело что-то… что-то… Болтающаяся в воздухе Аякчан не могла даже сообразить, что это такое – но оно было большое и яростное! Оно махало крыльями! Оно неслось через все небо – с топотом! Оно ржало! И орало звонким мальчишеским голосом:
– Вот так вас, ведьмы, вот так!
Вопящая Солкокчон ринулась наперерез… Навстречу ей блеснула сталь! Потрясенная Аякчан увидела, как прямо в лицо старшей наставнице устремился меч! И с этого меча сорвалась… встречная волна Голубого пламени! Солкокчон ударило в грудь. Охваченная собственным Пламенем, она со страшным воплем врезалась… в школьную площадку для игры в мяч! Пласты вывороченного взрывом утоптанного снежного наста взлетели в воздух. Громадные крылья заслонили небо прямо перед Аякчан. Страх заставил ее вильнуть в воздухе, отлетая в сторону…
Они пронеслись мимо. Сперва девочка увидела коня – он был огромен, намного больше любого из виденных ею ранее. Под серой шкурой, гладкой и блестящей, как шелк из Голубого огня, переливались могучие мышцы, развевалась в галопе роскошная черная грива, и мерно работали могучие крылья с широкими и тоже черными маховыми перьями. От красоты несущегося сквозь мрак и Огонь коня у девочки перехватило дыхание. Серый жеребец казался нереальным, как оживший сон. Мысль, насколько реальным вообще может быть конь, который скачет по небу и машет крыльями, даже не пришла Аякчан в голову – она увидела всадника!
К луке истертого дальними странствиями седла хищно припал мальчишка не старше самой Аякчан. Глаза его были прицельно сужены, худое скуластое лицо напряжено, на губах играла торжествующая злая усмешка. Встречный ветер трепетал распахнутую куртку в металлических заклепках. В руке парень умело сжимал длинный и наверняка тяжелый меч – вдоль клинка посверкивали голубые сполохи.
Аякчан заметалась в воздухе. Она мечтала, чтоб ее не заметили – если этот парень саму Солкокчон в воздухе подбил, ей тоже не поздоровится… Но еще больше ей почему-то хотелось, чтоб мальчишка оглянулся и увидел ее такой – на фоне темного неба, в вихре разметавшихся по ветру голубых волос…
Мальчишка не оглянулся. Все наращивая и наращивая скорость, конь и всадник уносились прочь. Аякчан вдруг почувствовала настоящую ярость. Пролетели мимо, как… как мимо табуретки какой! Можно подумать, им на каждом взмахе крыльев в воздухе красивые девчонки попадаются! И не слишком задумываясь, часто ли мальчишкам на крылатых конях в воздухе попадаются табуретки, Аякчан вытянулась стрелой и ринулась следом. Мир стремительно рванул навстречу, и летящий впереди серый жеребец стал приближаться. Она уже видела обтянутую черной кожей куртки спину мальчишки. Ну она ему… им сейчас покажет! Она ему… им устроит! В руке Аякчан ощутила знакомое покалывание – на скрюченных пальцах начал закручиваться Голубой огонь.
Огненный шар просвистел у нее над головой и лопнул, не дотянув до скачущего по воздуху коня. На лету Аякчан перевернулась в воздухе. С пронзительным свистом рассекая воздух, позади неслись две тонущие в огненно-сапфировом мареве женские фигуры – не иначе как уцелевшие Кэтэри и сама Королева. Далеко за ними, но с каждым ударом сердца неумолимо приближаясь, мчались сверкающие голубые точки – от города подтягивались тамошние жрицы.
– Когти Огненноглазой! – ругнулась Аякчан, стремительно ныряя вниз, прямо в густые верхушки таежных деревьев. Что на нее нашло? Еще немного – и наставница Кэтэри увидит ее и, несомненно, узнает. Аякчан напролом полетела сквозь сплетение ветвей… Над головой забили громадные крылья. Аякчан запрокинула голову – и поспешила забиться поглубже в тень. Прямо над ней в воздухе парил крылатый конь. Его всадник лихо выпрыгнул из седла, слетел в ветви елей, скользнул по стволу вниз и окончательно скрылся из виду.
Воздух вокруг загрохотал, и сразу два Огненных шара ударили в парящего над тайгой коня. Серый жеребец нырнул, пропуская один сгусток Пламени под собой, взмахом крыла сбил второй, заржал и поскакал по Ночному небу, издевательски задрав густой черный хвост.
Два длинных пылающих росчерка располосовали темноту – Кэтэри и Королева на полной скорости унеслись следом. Грохот и треск раскаленного воздуха постепенно затихли вдали. Аякчан перевела дух, вслушиваясь в наступившую тишину. Не верила она, что погоня догонит крылатого жеребца. А если даже и догонит… Девочка пожала плечами. Нынче только она знает, куда скрылся черный кузнец. В том, что мальчишка с мечом и был тем самым Черным, она не сомневалась. Девочка поглядела на небо, запоминая расположение созвездий – место исчезновения парня оказалось точно под Семью черными кузнецами. Как сказала бы наставница Кэтэри – весьма символично. Сказала бы, если бы не гонялась по небу за лошадками. П-пастушка!
Свиток 6
Где от интриг хоть под землю провались
Стараясь никому не попасться на глаза, Аякчан летела между верхушками таежных елей – как пчела в скудной траве короткого лета. Теперь бы как-то незаметно проскользнуть в школу… И добраться до своей секретной комнатки, где остался пузырек с черной краской: ультрамариновая грива неизбежно выдаст ее в ледяных школьных стенах. Тайга под ней начала редеть, сменилась низким молодым подлеском, запорошенным снегом. Дальше тянулась опоясывающая школу обширная вырубка. За ней начинались владения школьной богатырки – дорожка для бега на лыжах и игровая площадка, в центре которой сейчас красовалась внушительная оплавленная воронка. Тела Солкокчон на дне ее не было. «Трижды шелковая» могла и уцелеть – окутавшее жрицу собственное Пламя должно было смягчить удар. Тогда старшая наставница наверняка в школе. Не иначе как руины тряпкой подтирает. Аякчан ухмыльнулась.
Еще недавно величественный куб школы сейчас представлял собой печальное зрелище. Три уцелевшие башни от подножия до вершины покрывал внушительный слой липкой черной сажи. Огонь на башнях погас – Ночную тьму рассеивали лишь светильники на стенах, да и тех уцелела едва ли половина. Сами стены, обычно гладкие и сверкающие, подтаяли в бушевавшем вокруг двухцветном Пламени, пошли «слезой» от жара, а потом так и схватились на морозе – все в рытвинах и наростах застывшего льда. Аякчан
