взрывчатый шар без кольца, и побагровела.
– Нет! – рявкнула она. – Ни в коем случае! Сразу бросить его мэнквам на голову!
– Дозволено ли мне будет узнать – на которую голову? У мэнквов их много – надо прицельно бить по правой или по левой? – излучая внимание, уточнила Аякчан.
– Себе на голову этот шар скинь, может, поумнеешь! – взвизгнула Синяптук.
– Если таков приказ досточтимой наставницы… – скорбным тоном провозгласила Аякчан и недвусмысленно ухватилась за кольцо запала, явно собираясь его выдернуть.
– Стой! Прекрати, кому говорю! Ты нас в клочья разнесешь! – на полнеба заорала Синяптук. – Дай сюда немедленно! – И она выхватила из рук девочки взрывчатый шар.
«Вот и замечательно!» – разминая затекшие руки, ухмыльнулась Аякчан. А сейчас, пока у нашей Синяптучки заняты обе руки, самое время ей огрести Огненным шаром в лобешник! Аякчан встряхнула кистью, наслаждаясь тем, как послушно струя Огня скользнула в ладонь, моментально формируя Огненный шар.
Другой, громадный, разбухающий на полнеба, Огненный шар поднялся над тайгой. На мгновение выхватил из темноты четкие контуры гигантских деревьев, полыхнул яркой вспышкой и пропал, оставив полуослепшую Аякчан мучительно гадать – действительно Огонь был багрово-алого цвета или ей привиделось?
– Что такое? – оказавшаяся к алому свечению спиной Синяптук стремительно крутанулась в воздухе, но вспышка уже погасла, сменившись темнотой.
Зато в тихом неподвижном воздухе стали отчетливо слышны мерные удары шаманского бубна.
– Что это? – сдавленным шепотом, будто кто-то в огромном Ночном небе мог ее подслушать, прошептала Синяптук.
– Не знаю, – таким же боязливым шепотом откликнулась Аякчан. На пальцах ее трепетал позабытый Огненный шар.
– Кто камлает Ночью? – ошарашенно глядя сверху на погруженную во мрак тайгу, пробормотала Синяптук.
«Черный шаман, – вполне логично могла ответить девочка. – Тот самый, что является вместе с черным кузнецом».
– Слетаем и посмотрим, – вместо этого предложила она.
Судя по перекосившейся физиономии, ее предложение Синяптук не очень понравилось. Но трусить перед ученицей она посчитала ниже своего наставнического достоинства – и неторопливо полетела вперед.
Мерный ритм ударов плыл навстречу – Аякчан всем телом чувствовала, как вибрирует от него воздух. Ритм был непривычным – белый шаман в отцовском стойбище камлал совершенно не так, – но в то же время ей казалось, что она уже не раз слышала этот бубен, что только таким и может быть настоящее камлание… Камлание, в котором и для нее найдется место. Хотя зачем ей место в камлании черного шамана?
Удары участились, то и дело обрываясь резким, как вскрик, звоном – и девочка вдруг отчетливо ощутила, что каждый такой перезвон меняет что-то в окружающем мире.
– Вы слышите? – не выдержав, спросила она. – Как будто рычит кто. И стонет.
– Ничего не слышу, – старательно прислушиваясь, пробормотала Синяптук.
Как же не слышит? Они же здесь, вокруг! Краем глаза Аякчан улавливала смутное мелькание гигантских теней… Девочка завертелась в воздухе, пытаясь разглядеть их получше – но тени таяли при прямом взгляде, лишь многоголосый звериный рык и стон продолжали будоражить ночной воздух.
Между верхушками деревьев вдруг выметнулся длинный язык Рыжего пламени, облизал темное небо и скрылся. Сразу же взвился второй – алые отблески страшного, чуждого Огня затанцевали между серебристых звезд. А к ритмичному грохоту шаманского бубна примешался новый звук – грозный перезвон кузнечного молота. Далекий звериный рев, похожий на шум накатывающего на берег Океанского прибоя, усилился, стали различимы отдельные взвизги и крики, полные жуткой, голодной люти.
– Нам туда, – решительно скомандовала Аякчан.
– А м-может, н-не н-надо? – дрожащим голосом пробормотала Синяптук, отлетая назад. Похоже, она готова была вот так пятиться через все небо до самой школы.
– Нам приказано уничтожить мэнквов, – жестко отчеканила Аякчан. Она просто чувствовала, что должна немедленно, сейчас же, очутиться там, где стучит кузнечный молот и отчаянно, из последних сил, бьет шаманский бубен. Скорее, иначе будет поздно!
Глаза Синяптук стали несчастными и затравленными – видно, сообразила, что девочку приставили к ней не только для переноски тяжестей, но и для присмотра.
– Вдруг это вовсе и не мэнквы?
– А кто? – не выдерживая больше маски почтительной ученицы, рявкнула Аякчан. – Всесивирский съезд зайцев? Это они там рычат?
Если проклятая толстуха сейчас же не стронется с места, она просто поволочет ее за собой через весь небосвод!
– Только сперва из-за деревьев посмотрим, что там, – сдаваясь, пролепетала бледная как снег Синяптук. – Не будем очертя голову бросаться им в пасти…
– Не будем, не будем! – круто пикируя с небес вниз, гаркнула Аякчан.
Ориентируясь на звук, девочка помчалась между деревьями – обледенелые жесткие лапы хлестали ее по лицу. Сзади слышались протестующие вопли Синяптук:
– Куда… Что… Да тише же ты! Помедленнее!
Аякчан не только не замедлила полет – она понеслась еще быстрее, потому что звуки шаманского бубна начали затухать. Вот смолкли совсем… Звериный рык и вопли все нарастали, в них появились торжествующие нотки…
Сзади послышался истошный вопль Синяптук. Аякчан обернулась – и сама заорала. Летящая за ней мальвина бултыхалась точно напротив трех совершенно одинаковых огромных физиономий. Три толстые, как сосновые стволы, шеи уходили в гигантские плечи, а дальше следовало громадное туловище – одно на три головы. «Да это же и есть мэнкв!» – промелькнуло в единственной голове Аякчан.
Недоуменно моргая здоровенными, с хорошую тарелку глазищами, великан разглядывал болтающуюся прямо у его носа и отчаянно вопящую тетку. До Аякчан дошло – выходит, и она сама тоже только что со свистом пронеслась у великана под носом… под носами… И даже не заметила? Завизжав, девочка выгнулась в воздухе, резко забрала вверх, вздернув за собой Синяптук.
Великан моргнул еще раз – мельтешащая перед его мордами писклявая человечинка подпрыгнула и исчезла. Мэнкв недовольно заворчал.
Аякчан поднялась и зависла над выжженной поляной посреди леса. Поляна вся была забита мэнквами! Их было тут сотни, и все они перли на искореженное металлическое сооружение в центре!
– Да это же Буровая! – болтаясь рядом с Аякчан в воздухе, воскликнула Синяптук. – Малый храм геологов! Заброшенный!
«Геологов? Единственных мужчин, призванных к служению Голубому огню? Бродячих жрецов, странствующих по Сивиру в поисках мест, где сапфировые слезы Огненноглазой Уот стеклись в лужицы- озера, прячущиеся под поверхностью Средней земли? Но мэнквам-то что понадобилось в Малом храме?» – потерянно подумала Аякчан, разглядев сверху, как несколько людоедов с рычанием топчутся у железных стен Буровой, заглядывая внутрь сквозь развороченную крышу. Вот один запустил лапищу внутрь…
– Баннг! – донесся оттуда глухой удар.
Рев людоеда сменился непонятным воем и свистом… а потом из отверстия на месте выломанной крыши Буровой выметнулся длинный язык Огня. Не Голубого. Рыжего. Влезший чуть не по пояс внутрь Малого храма мэнкв прянул в сторону, крича на две глотки. Сбившаяся в жесткие колтуны шерсть его пылала, распространяя удушливую вонь. Горящий людоед бухнулся оземь и принялся кататься вокруг стальной будки, вздымая вокруг себя черные тучи сухой золы. Его напуганные Пламенем соплеменники с рычанием шарахались прочь.
В тот же момент изнутри Буровой раздался страшный скрежет – будто там с натугой двигали нечто неимоверно тяжелое… Что-то клацнуло, как защелкнувшийся замок. Послышался удар молота… И тишина.
