перед вот этой… – И ударив своего оленя пятками, он направил его прямо на звук.
Аякчан нагнула голову, пряча торжествующую улыбку. На самом деле ее тоже беспокоил странный шум впереди – но главное для нее, чтоб мальчишки-Черные ехали в город побыстрее, никуда не сворачивая. Не могла она больше с этими двумя! Один глядит на нее как на живое воплощение Огненноглазой в Средней земле, зато уж второй – просто как на пустое место! И от этого почему-то все время хотелось предаться тихому самосожжению в каком-нибудь укромном уголке. Так и того нельзя – ни уголка у нее, ни внутреннего Огня! «Ничего, скоро эти издевательства закончатся!» – мысленно поклялась сама себе Аякчан.
Впереди слышался усталый сап оленя, время от времени рубящие удары ножа и треск ветвей – Хакмар прорубался сквозь чащу. Отягощенный двойным грузом олень Донгара неспешно следовал за ним. Странный шум становился все ближе, все больше напоминая грохот буйной реки на каменных перекатах – такой неуместный в морозной Ночной тиши. Деревья постепенно начали редеть, оба оленя поравнялись и пошли рядом. Шум стал оглушительным. Они выехали из леса…
И в ошеломленном молчании застыли на невысоком берегу. Внизу, под ними, закручиваясь в белые буруны пены, несся широкий поток.
– Может, быстрая слишком, оттого и не замерзла? – перекрикивая грохот реки, наконец прокричал Хакмар. – У нас на Юге такие быстрые реки бывают, что и вовсе не замерзают!
– А у нас на Севере речки Днем быстрые! – сердито откликнулся Донгар. – А Ночью они медленные совсем, такие медленные, что аж на месте стоят – подо льдом потому что! А это просто какая-то неправильная речка! Бродит, понимаешь, среди Ночи! А человеку как, спрашивается, быть? Нам ведь, однако, на ту сторону надо! – видно было, что он очень сердит на столь недостойное и неуместное поведение речки.
– Она… Она не неправильная, – выглядывая из-за плеча Донгара, вдруг быстро и испуганно пробормотала Аякчан. – Это Почакова речка. Потому и не замерзает. Нам на сивироведении рассказывали…
Донгар помолчал.
– Обманул древесный лунг, – наконец вздохнул он. – Мало я его, выходит, бил, не понял он ничего, однако.
Веревка на его поясе вдруг дрогнула и приподнялась, как змея, вопросительно изгибаясь у самого лица молодого шамана.
– Ну ладно-ладно, – покровительственно кивнул Донгар. – Давай! Как раз это тебе случай исправиться!
Веревка радостно дернулась, соскользнула с пояса мальчишки и стремительно заскользила по заснеженной земле обратно, по их следам.
– Только возвращайся побыстрее! – поднимаясь в стременах, крикнул ей вслед Донгар.
– Куда… куда ты ее отправил? – глядя, как извивающаяся, будто живая змея, веревка исчезает в тайге, пробормотала Аякчан.
– Лунга пороть! – решительно заявил Донгар. – Упаси Торум, слух пойдет, что черного шамана мелкий древесный лунг безнаказанно обманул – на все три Сивира смеяться будут, уважать перестанут! Как потом камлать?
– Ты совсем дурак? – от страха голос Аякчан стал визгливым. – Какое тебе «потом», если сейчас за нами Почак приплывет!
– Зато теперь мы знаем, как на ту сторону перебраться, – явно бодрясь, сказал Донгар, но его пальцы, сжимающие повод оленя, слегка подрагивали.
– Кто-нибудь объяснит простому необразованному южанину – что за Почак такой? – раздраженно спросил Хакмар.
– Ну какой же ты необразованный? Ты как раз очень образованный, хотел бы я быть таким образованным… – как всегда, обстоятельно начал Донгар.
– Ну я – Почак! – начисто перекрывая шум реки, проревел страшный, оглушительный голос. – Переправляться-то будем или как? – Новый крик заставил оленей присесть брюхом в глубокий снег.
– Чего он орет-то так? – отчаянно хватаясь за рога заплясавшего под ним оленя, прокричал Хакмар.
– Это я не ору – разговариваю я так! – загремел крик, в котором теперь явно слышалась обида. – А ору я…
– Закрыли уши, быстро! – вскидывая руки к ушам, успел крикнуть Донгар.
Накрывший их новый вопль Аякчан не услышала. Просто ей показалось, что в уши ей вонзили по ножу. И снег, и хвою сдернуло с верхушек окрестных деревьев, как капюшон с зазевавшейся девчонки. Олень под ней припал на задние ноги, и Аякчан мешком свалилась на землю. Тысячи тысяч пронзительных медных колокольчиков грохотали вокруг нее…
Затихли. Аякчан медленно отняла руки от ушей.
– …вот так ору! – поймала она обрывок фразы, сказанной все тем же громовым голосом.
– Давайте-ка мотать отсюда, – пробормотал Хакмар, заставляя своего оленя пятиться обратно к лесу.
– Не вздумай! – Донгар, каким-то чудом оставшийся в седле, перегнулся через голову Аякчан и схватил Хакмарова оленя за узду. – Это – Почак-перевозчик! Кто к его реке вышел – переправляться должен. Не поедем с ним – погонится, догонит, веслом забьет!
– А если поедем? – настороженно спросил Хакмар.
– На середину реки вывезет и утопит, – жизнерадостно сообщил Донгар.
Сидящая на земле девочка сдавленно застонала сквозь зубы. Ее учили, что носительница Огня не должна бояться таящейся по углам древней нечисти, что один хороший удар Пламенем… Только что делать, если в тебе не осталось и капли Огня?
– Так что же делать? – словно отвечая ее мыслям, растерянно спросил кузнец.
– Переправляться! – решительно скомандовал мальчишка-шаман и направил своего оленя к реке. За ним неспешно двинулся Хакмар…
«И не оглянулись даже!» – трусцой поспешая за ними, с возмущением думала Аякчан. Никто, даже обычно почтительный Донгар! Она упала, ей больно, ей страшно… как страшно!
– Сядем к Почаку в лодку – крепко хватайтесь за что попало и смотрите прямо на него! Только на него, что бы он ни говорил и ни делал – глаз не сводите! – спускаясь по берегу к воде, быстро давал наставления Донгар. – Поняли?
– Лучше б мы все-таки объехали этот шум, – вместо ответа тоскливо пробормотал Хакмар.
Аякчан почувствовала, что на глазах у нее закипают слезы. Ведь это она хотела, чтоб Черные никуда не сворачивали, ее подначки заставили Хакмара ломиться напрямик к Почаковой реке! Ну почему опять, почему снова все ее хитрые планы оборачиваются против нее же! Совсем как Солкокчон, когда той велели лично уничтожить верховных жриц, – интриговала-интриговала, а теперь собственная интрига тянет ее за собой, как взбесившийся речной поток неосторожного пловца. Вот-вот утопит. Или веслом забьет.
У самого берега, небрежно привязанная к торчащим из-под снега чахлым кустам, на темной бурлящей воде покачивалась большая, выдолбленная из ствола цельного тополя лодка-ульмагда. Из тех, что способны взобраться на самую бурную волну, везя на себе половину стойбищного имущества. Пара весел и шест для отталкивания были аккуратно сложены у борта, сама же лодка казалась пустой.
– Ну и где он? – неслышно, почти про себя, шепнул Хакмар, опасливо озираясь по сторонам.
– Где-где – вот он я, не видишь, что ли! – раздался все тот же громовой голос, от которого кололо в измученных ушах. На дне лодки что-то шевельнулось – и на корму выскочил крохотный, не больше двух ладоней ростом, уродливый человечек. – Мал я тебе, разглядеть не можешь? – подбоченясь, он уставился на Хакмара малюсенькими злобными глазками. – А может, убежать хочешь? – искушающим тоном предложил уродец. – Гляди, какие у меня ножки маленькие – а у тебя какие длинные! Ты от меня враз убежишь! Давай, а? – он с надеждой посмотрел на Хакмара – и махонькой, тонкой, как веточка, ручонкой легко цапнул лежащее у борта весло, вчетверо длиннее его самого.
Но тут на него налетел Донгар:
– К нему в лодку почтенные, уважаемые люди, большие начальники садятся, а он им пешком предлагает пройтись? – натягивая поводья и заставляя своего оленя грудью надвинуться на стоящего на
