Марик заметил, что напиток слишком сладкий. – Хоронила его дочка. Она уже совсем взрослая женщина.
– Знаю. Я видела ее месяца полтора назад.
– Где?
– Там! – Лили указала на балкон соседнего дома, стоящего перпендикулярно ее. – Она вешала белье. Детские вещи, пеленки. У нее ребенок?
– Да, сын.
– От кого?
– Не знаю…
– Но она замужем?
– Нет. И не была. – Марк залпом допил свой коктейль. – Когда я смотрел на нее сегодня, то испытывал настоящие муки совести. Мы не должны были скрывать правду.
– Мы это обсуждали, вспомни! Ты же сам говорил, что фотография ничего не доказывает. А свидетельские показания проститутки ничего не стоят.
– Мы должны были сказать ей. Девочке.
– Сделали бы только хуже.
– Себе – да. Самик вылетел бы из академии, я в нее не поступил бы, а тебе бы пришлось еще какое- то время поработать. Но это такая ерунда! На наших глазах человека убили, а мы смолчали. Из выгоды. Значит, такие же грешники, как и старик…
Это случилось больше десяти лет назад. Лили тогда еще работала. Но с Марика деньги брала лишь тогда, когда дела совсем худо обстояли. Клиентов в ее возрасте находить было не так легко, как в молодости. И вид уже не тот, и здоровье. Но Лили держалась на плаву. А что ей еще оставалось? Идти, как многие ее бывшие товарки, пирожками в вокзальных ларьках торговать? Или капустой на рынок? Или в уборщицы? Куда ее, немолодую, без образования, стажа, опыта, еще возьмут? Те, что поумнее, вовремя замуж вышли. Некоторые, особенно мудрые, скопили деньжат и сейчас имели свой маленький бизнес. А она мужиками разбрасывалась и все деньги проматывала! Обожала дорогие шмотки, рестораны, курорты. Могла плюнуть на все и улететь на день в Сочи. А потом питаться одними макаронами…
Марик ее за это поругивал. Учил экономии, как она его всему остальному. И надо сказать, его уроки не прошли даром. Лили приучила себя не спускать все до копейки. Что уже было большим достижением.
Как-то Марик явился в Лили в гости с фотоаппаратом. Профессиональным «Никоном». Брат подарил на день рождения. Сам бы Марик себе такой не купил. Неоправданно дорого. Для домашних съемок и «мыльницы» достаточно, а зарабатывать фотографией он не собирался.
– Давай я тебя поснимаю? – предложил Марик.
Лили тогда еще была хороша. При макияже и удачном освещении. И она согласилась.
Снимать решили на балконе.
Пока Лили выбирала место, где хотела позировать, Марик курил, привалившись к перилам. Тогда-то он и увидел Старикова. Он показался в окне соседнего дома. Оно было открыто, и Марик рассмотрел его достаточно хорошо, чтобы узнать.
– О, да у тебя в соседях препод моего брата. Та еще сука! Вон он, смотри! – Марик ткнул пальцем в направлении окна. – Знаешь его?
– Нет. Я по подъезду-то соседей не всех знаю.
– С женщиной какой-то ругается… – Он немного подался вперед, чтобы получше рассмотреть. – Слушай, они сейчас раздерутся. Он ее за плечи трясет…
– Да черт с ними! – Лили капризно шлепнула Марика по руке. – Давай уже, начинай фотосессию!
Марик не стал спорить – начал. Фотографировались они минут семь, как вдруг по двору разнесся страшный крик. Штайман чуть фотоаппарат от испуга не выронил.
– Что там такое? – переполошился он, кидаясь к бортику балкона и выглядывая на улицу.
– Женщина из окна выпала. Вон лежит, смотри!
Марик уже и сам ее увидел. Несчастная лежала на асфальте в такой страшной позе, что не было никаких сомнений – женщина умерла, переломав все кости.
– Это она, – сдавленно проговорил Марик.
– Кто?
– Та женщина, что ругалась с преподом брата.
– Да ты что? – Лили расстроенно покачала головой. – На взводе, видно, была, вот и вывалилась… Зачем же в таком состоянии на подоконник лезть?
Тут Марик увидел, как к мертвой женщине подбегает девочка, падает на колени рядом с ней, трясет за плечо и кричит: «Мама, мама, очнись!» Позади нее стоял пацан, явный дебил, и орал благим матом.
– Дети сиротами остались, – всхлипнула Лили.
– Да, жаль их. Особенно девочку. Мальчишка-то все равно мало что понимает…
Он собирался сказать еще что-то, но тут во дворе показался Стариков. Он вылетел из подъезда и кинулся к покойнице. По морщинистому лицу профессора текли слезы.
– Если я скажу брату, что видел его препода плачущим, он мне не поверит, – пробормотал Марк.
– Он, похоже, ее муж.
– Похоже… Странно, брат говорил, что он старый холостяк…
– Марик, пойдем отсюда, а? Не могу я больше смотреть на их горе.
– Да, это страшно.
И они покинули балкон. А чтобы отвлечься от грустных мыслей и воспоминаний о произошедшей буквально на их глазах трагедии, напились. Да так здорово, что Марик два дня отойти не мог. Поэтому пленку на проявку он отнес только на третий, тогда же получил готовые фотографии и сразу поехал к Лили, чтобы показать их.
Снимки смотрели вместе. Лили на всех вышла более чем хорошо. Только несколько кадров получились неудачными. Марк решил поэкспериментировать, что-то на объективе накрутил, и Лили вышла размыто. Зато задний план очень четко отобразился.
– Смотри-ка, тут даже препода твоего брата видно! – воскликнула Лили.
– И жену его покойную.
– Да, точно. И вот тут. – Она взяла второй снимок. – Видно, как она взбирается на подоконник. Подумать только, через какую-то минуту она уже будет лежать мертвой на асфальте…
– Эй, смотри! – У Марика аж руки вспотели, когда он увидел следующую фотографию. – Женщина-то, похоже, не сама упала! Ее столкнули!
Лили сначала не поверила. Потом придирчиво рассмотрела снимок, на котором очень хорошо различалась не только женщина у окна, но и мужчина, стоящий позади нее с вытянутыми руками. Вот так сразу стопроцентно сказать, что он ее толкает, было нельзя. Однако такой вывод напрашивался. Особенно если вспомнить о том, как супруги ругались за несколько минут до падения и как муж тряс жену за плечи.
– Он убил ее, Марик, – прошептала Лили и, как будто самой себе не поверив, повторила: – Убил!
– Похоже, – растерянно протянул Марик. В его голове как-то не укладывалась мысль о том, что профессор намеренно столкнул женщину с подоконника. Он хоть и сука, но все же человек вменяемый. Не псих же!
– Надо идти в милицию! Пусть сажают этого гада…
– Фото ничего не доказывает. Стариков может сказать, что не толкал жену, а пытался подхватить.
– Но мы-то видели, что он распускал руки! Тряс ее за плечи и так далее. Мы расскажем об этом.
– Лили, мы не можем пойти в милицию.
– Почему?
– Не забывай, я женат. А ты… уж извини за напоминание, женщина древнейшей профессии.
– У меня на лбу об этом не написано.
«Еще как написано!» – мысленно возразил ей Марк, но вслух сказал следующее:
– Мои все узнают. И тогда я окажусь в ужасном положении. Я не могу рисковать, Лили.
