Ты думаешь? – Эта, в общем-то, вполне здравая мысль почему-то в голову Осси до сих
пор не приходила.
«Уверена! И вообще, не важно, сколько их было, а важно, что число их неуклонно
сокращается. С твоей, между прочим, помощью».
В ответ Осси только хмыкнула и принялась внимательно рассматривать череп, пока он, как, в общем-то, справедливо заметила Хода, не сократился, слившись в некромансерском
экстазе с теми двумя, которые уже объединились в нечто непонятное и теперь
поблескивали у нее на пальце.
На этот раз череп был змеиным, и, как и в предыдущих двух случаях, – это было
настоящее произведение ювелирного искусства. И, скорее всего, Хода действительно
была права – без магии тут не обошлось. Конечно, по-настоящему великие мастера могут
творить подлинные чудеса одним только гением своего таланта, но уж больно
реалистично тут все выглядело.
Каждая чешуйка плоского треугольного черепа дышала скрытой мощью и была прямо
совсем как настоящая. Наверное, на солнце змеиный череп сверкал бы, словно радуга, здесь же – в густой прохладной тени, куда не проникал ни один солнечный лучик, он
переливался словно тончайший шелк цвета ночи.
Острые, как иглы, загнутые назад саблевидные зубы были готовы для удара, и кем бы ни
был неизвестный автор кольца, но ему удалось уловить саму суть змеиной атаки и
передать ее здесь – в металле. Казалось – еще миг, и змея ужалит. И не из необходимости, а просто из удовольствия и развлечения ради…
Заключительным штрихом, этой гениальной миниатюры, был язык. Не раздвоенный на
конце, как у всех нормальных и порядочных змей, а разделенный на три части, легкомыслия он этому и без того мрачноватому символу власти над смертью ничуть не
добавлял. Скорее, наоборот, ибо принадлежал он тик-палонгу – твари беспощадной и
безмерно ядовитой.
И, вообще, из всех трех колец, которые в последнее время просто-таки валились в руки
леди Кай, это было самым неприятным. Даже кольцо Линна с человеческим черепом было
по большому счету всего лишь символом, пусть и наделенным некоторой мощью… Но
это… Оно вызывало острое чувство гадливости и неодолимое желание поскорее от него
избавиться. Жаль, что своим желаниям и чувствам мы можем потакать не всегда…
А жизнь, пока леди Кай рассматривала знаки смерти, шла себе своим чередом.
Ришша, нашла самое лучшее лекарство от скорби и занялась своими волосами, посчитав, видимо, что за то время, что она оплакивала давно умершего некромансера, прическа ее
пришла в полную негодность. Мей, уставший дуться, побродил по пласе, как самый
порядочный кот – сам по себе и совершенно бесцельно, потом забрел под арку к Осси, полежал рядышком и повздыхал.
Вздохи Мея, это, вообще, – отдельная песня. Понятно, что ни дышать, ни вздыхать ему
нечем, потому как ни легких, ни всего остального у него нет – да и откуда им быть у
скелета-то. Ну, а раз нет, то и звуков он никаких не издает. А вздыхать – вздыхает. Как
настоящий, прямо, – бока вздымаются, раздуваются и опадают. И все это натурально так –
не захочешь, поверишь. А позже, когда это зрелище перестает шокировать и начинает
восприниматься как нечто само собой разумеющееся, можно даже различить, что за этим
вздохом скрывается. Во всяком случае, вздох сожаления, от вздоха скучающего леди Кай
различала уже без проблем.
Сейчас в богатой эмоциональной палитре вздохов Мейла-куна преобладали сиреневые
цвета печали. Которые все темнели, темнели, а когда стали почти черными, Мей снова
ушел и, наконец, угомонился в ногах у ларонны.
А солнышко, тем временем, потихонечку перевалило за полдень и начало постепенно
сползать вниз. Так что, все шло хорошо, без осложнений и неожиданностей, вот только
жрать Осси хотелось все сильнее, и поделать с этим она не могла ничего.
Покончив с кольцом, леди Кай принялась за посох. Здесь отличий было немного больше, но сути это все равно не меняло, так как, по большому счету, орудие для убийства
орудием для убийства и остается, хоть ты его черной кожей обмотай, хоть – коричневой.
Оно им и оставалось. Маленьким, изящным и несущим смерть…
Наигравшись вдоволь, Осси решила поспать. До вечера было еще далеко, и это
оставшееся время надо было убить грамотно и с толком.
Спать, однако, не хотелось совсем.
Во-первых, – потому что не хотелось, – не чувствовала леди Кай себя усталой и
изможденной, а, во-вторых, – потому что голод заявлял о себе так громко и настойчиво, что ни о чем другом, кроме как о глотке теплой крови, она думать просто уже не могла. И
забыться в спасительном сне тоже не могла. Казалось – быстрее сознание потеряет, чем
