для тебя, а для полиции или прессы. Я оставлю его на столе в этой съёмной квартире, а сама уеду. Квартира оплачена до конца месяца. Хозяин зайдёт через две недели и найдёт конверт. Что он сделает с ним? Не знаю. Он выглядит пройдохой. Скорее всего, прочтёт и сразу побежит в полицию. Ну да ладно.
Биггл наверняка сказал тебе, что это он собрал команду. И почти ничего вам не рассказывал — особенно то, откуда у него все те сведения, которыми он обладал. А я знаю ответ на этот вопрос: они — от меня.
Да, это я спала с Харви Гастингсом, начальником охраны банка N. Одышливый старый урод. Слюнявил мне всю грудь, да ещё колол щетиной. Неделя с ним — и все чертежи у меня. Точнее, их копии. Как я их достала — неважно. У него был доступ, появился он и у меня.
А дальше всё было не более чем делом техники. Вы проникли внутрь — спасибо вам. И тебе в частности, мой дорогой Б. Без твоих талантов медвежатника у нас ничего бы не получилось. Изначально именно эти таланты привлекли к тебе моё внимание и занесли меня в твою постель. Но здесь я могу сказать тебе комплимент: ты красавец. Ты прекрасный любовник и умелый ухажёр. Никто из вашей команды не приносил мне такого удовольствия, как ты. Ну, разве что Беловски более или менее старался.
Самым омерзительным был Гринвей. Навалится тушей, сделает дело за три минуты и отвернётся к стенке. И захрапит, как слон.
Но неважно. Дело вовсе не в моей личной жизни. Дело в том, что я подправила чертежи, подменила некоторые надписи и пояснения, после чего уже передала их Бигглу. Биггл был самым наивным. Он верил, что управляет мной. Что это по его наущению и просьбе я спала с Гастингсом и добывала информацию. Вы, мужчины, порой очень смешны.
В первом приближении всё было правдой. Ты вскрыл внешнюю защиту. Биггл подогнал грузовик с рабочими и разобрался с сигнализацией, интуит вскрыл вторую дверь.
Разница между истиной и ложью очень проста. Дверь, конечно, не открывалась изнутри. Зато после единократного взлома код просто снимался — теперь снаружи дверь можно было открыть движением руки. Но не таков был мой план. Сколько бы я имела, пойди я с вами на дело? Шестую часть? Меня это не устраивало. Мне было нужно всё. Точнее, мне и моему дорогому Ллойду, специалисту по производству воздуха.
Вы поверили в эту глупость. Конечно, в сейфе есть экстренный источник воздуха. Мало ли кого там могли забыть. Например, рабочего или инкассатора. Но нужно было знать, где он. И включить его, что и сделал Ллойд после того, как вошёл. Он всё время должен был сидеть у стены, рядом с выключателем. В темноте вы вряд ли полезли проверять, откуда берётся воздух. Радиус пять метров — это действительный радиус действия источника, если производимым им воздухом дышат четверо взрослых мужчин.
Итак, после запирания вас в сейфе Биггл должен будет отправиться к машине, где к нему приду я. Не на следующий день, а через день. Чтобы Ллойд успел всё сделать. Вы будете мертвы. Все, кроме моего Ллойда, конечно. В его небольшом рюкзаке есть маска с баллоном, в котором воздуха — на полчала. В какой-то момент Ллойд отключит выделение кислорода (на устройстве есть регулятор), отойдёт вглубь помещения (да, за большую полку) и наденет маску. Конечно, вы это почувствуете. Более того, вы не сразу поймёте, почему Ллойд отошёл. Но добраться до него вы не сможете — ослабеете от недостатка кислорода. Скорее всего, вас придётся добить. И тебя, мой милый Б., и этого урода Гринвея, и Беловски. Хотя последний, кажется, не носит оружия, можно просто дождаться, пока он задохнётся. Потом Ллойд сядет у источника воздуха, снимет маску и будет ждать меня.
Что же, дорогой мой. Я отправляюсь. Когда я сяду в машину к Бигглу, я не поцелую его, как обычно. Я пущу пулю ему в брюхо и перетащу его в спальный отсек грузовика. Пистолет с глушителем, работяги в кузове ничего не узнают. Просто когда мы приедем, ими будет командовать не урод в ужасном костюме, а элегантная молодая дама. Я открою дверь, и мы вдвоём с Ллойдом заберём всё.
А потом я убью Ллойда.
Целую тебя, если ты ещё жив. Опускаю вуаль, если мёртв.
Прощай, мой дорогой Б.
Не поминай лихом.
Дорогая А.!
Дышать уже нечем. Я едва шевелю рукой. Но я понял, что нужно делать. Я всё-таки подпорчу этим банкирам удовольствие от того, что у нас не получилось ограбить этот чёртов сейф. Когда я добрёл до двери (сейчас я лежу, дышать очень трудно), я нашёл — нет, не способ её открыть. Видимо, она и в самом деле закрывается насмерть.
Но я нашёл внутренний запор. Чтобы тут можно было забаррикадироваться, укрыться, наверное. Он механический. Я нажал рычаг — и он опустился.
Пусть теперь попробуют открыть свой собственный сейф, суки.
Прости, что ругаюсь.
Прощай ещё раз, дорогая А.
До конвертов далеко ползти, сожму эту бумагу в руке, найдут.
Всё.
Рассказы из цикла «Легенды неизвестной Америки»
Последняя гонка Рэда Байрона
В мире, где когда-то жил-был великан, мы навсегда останемся пигмеями.
Это история о Байроне. Не о Джордже Гордоне Байроне, английском поэте, а о Роберте Байроне по прозвищу «Рэд», невысоком человечке, загорелом до черноты и хромающим на левую ногу.
Роберт Байрон умер 11 ноября 1960 года в недорогой гостинице в Чикаго, штат Иллинойс. Номер был двухкомнатным, и Байрон как раз шёл из одной комнаты в другую, к своему рабочему столу, когда у него прихватило сердце. Он добрался до кровати, лёг на спину и смотрел в темнеющий потолок, будучи не в силах позвать на помощь. Но это было гораздо позже.
События, о которых я хочу вам рассказать, произошли поздней весной 1958 года близ городка Ганнисон, штат Колорадо, в стороне от федеральной трассы. В Ганнисоне и сегодня живёт от силы шесть тысяч человек, а в конце пятидесятых население едва ли достигало двух тысяч. Тем не менее, уже тогда в городе располагался Уэстерн Стэйт Колледж, престижное учебное заведение, собиравшее абитуриентов со всего штата. Позднее в Ганнисоне появилась даже собственная радиостанция.
Рэд Байрон окончательно ушёл из гонок в тысяча девятьсот пятьдесят втором. Он уже год не садился за руль гоночного автомобиля к тому времени, но лишь в конце пятьдесят второго сказал: всё, больше никогда. И погрузился в руководство собственной командой. Я не знаю, каким он был руководителем, потому что меня это не интересовало. Я вообще не могу представить Байрона за столом, с карандашом в руках, заполняющим какие-нибудь ведомости.
Его последней гонкой в чемпионате Grand National стал пятисотмильный заезд в Дарлингтоне, штат Южная Каролина, 3 сентября 1951 года. Потом врач сказал ему: нельзя, Роберт. У тебя слабое сердце, Роберт, оно не выдержит.
Мне кажется, что его сердце не выдержало в первую очередь отказа от гонок. В те времена гонщики жили скоростью, а не зарабатывали ей деньги. Простите, я опять отвлекусь. Мне сложно рассказывать историю последовательно, потому что в памяти возникают всё новые и новые ассоциации, и каждая мне кажется важной, придающей рассказу полноту и цельность. Так вот, примерно в это же время, о каком я
