Декарт полагал, что применение этого метода должно начинаться с сомнения во всем, чтобы, доказав какое-либо положение, сомнений в котором быть не может, получить абсолютную уверенность в его истинности. Затем он пришел к заключению, что первая неоспоримая истина – его собственное существование. Он мог сомневаться во всем, но не в существовании сомневающегося существа. Заявление: 'Я мыслю, следовательно, я существую' – 'Cogito, ergo sum' на латинском языке – стало исходной точкой его философии. Но это 'я', в существовании которого сомнений быть не может, представляет собой лишь философа как 'мыслящее существо'. Существование же тела пока не доказано и, следовательно, остается под сомнением.

Но прежде чем приступить к доказательству существования своего тела, Декарт решил, что необходимо доказать существование Бога. Он обнаружил, что в его душе присутствует идея о 'всесовершенном существе', а поскольку его собственная душа не могла породить такую идею, ее, несомненно, вложил в нее Бог. Таким образом, вторым выводом Декарта стало существование Бога. Только после этого, на основании уверенности в существовании Бога и в божественном совершенстве, Декарт счел возможным заняться доказательством существования мира и своего собственного тела.

Декарт был глубоко религиозным человеком, надеявшимся, что его философские изыскания принесут пользу богословам. Но в этом вопросе с ним соглашались не все. То было время строгих ортодоксальных учений, и многие богословы опасались влияния картезианства, как называли философию Декарта по его латинскому имени Картезий. Сомнение во всем, которое Декарт предлагал в качестве исходной точки рассуждений, выглядело ничем не лучше откровенного скептицизма. Богословские факультеты некоторых университетов заявили, что христианскому богословию лучше всего подходит философская система Аристотеля, и раздавались даже утверждения, что картезианство с неизбежностью ведет к ереси. Обескураженный такой критикой, Декарт решил покинуть родную Францию и принял приглашение королевы Швеции перебраться в эту северную страну, в которой жил до конца своих дней.

Но у картезианства были и сторонники, видевшие в нем надежду на богословское обновление. Во Франции интеллектуалы, среди которых был модным янсенизм, восприняли картезианство как его философское дополнение. В конечном счете философскую систему Декарта признали и в более ортодоксальных кругах, и дискуссии о сущности картезианства долгое время не прекращались.

Прежде всего, картезианство способствовало дальнейшему развитию богословских и философских исследований в вопросе о взаимосвязи между духом и материей. Декарт утверждал, что человек состоит из двух частей: мыслящей субстанции (res cogitans) и телесной, или пространственной субстанции (res extensa) – или, в более привычных выражениях, души и тела. Такое представление было вполне приемлемым для ортодоксии того времени. Но проблема заключалась в том, что Декарт не мог удовлетворительно объяснить характер их взаимосвязи. Когда душа мыслит, как ее решения передаются телу? Когда что-то происходит с телом, как об этом сообщается душе? Среди концепций, пытавшихся объяснить этот сложный процесс, выделяются три: окказионализм, монизм и предустановленная гармония. Идеи окказионализма отстаивали фламандский философ Арнольд Гейлинкс и французский священник Никола Мальбранш. Они полагали, что тело и душа взаимодействуют не напрямую, а только через божественное вмешательство. Именно Бог вызывает движения тела 'в случае' принятия душой решения и передает информацию душе 'в случае', когда у тела возникают какие-то ощущения и потребности. Хотя окказионалисты утверждали, что такое представление еще больше подчеркивает величие Бога, их теория не получила широкого распространения, так как она как будто бы подразумевала возложение на Бога ответственности за все поступки и мысли.

Монизм (от греческого слова monos – 'один, единственный') пропагандировался голландским евреем Бенедиктом (или Барухом) Спинозой. Он пытался объяснить реальность с помощью методологии, близкой к математическим построениям Декарта. Проблему взаимодействия души и тела, как и любых других субстанций, он решил, отрицая существование более чем одной субстанции. Мышление и физическое тело – не две разные субстанции, а два атрибута одной субстанции, как, например, 'красное' и 'круглое' – атрибуты одного и того же яблока. То же самое можно сказать о 'Боге' и 'мире' – двух разных атрибутах одной субстанции, то есть вселенной. Нет нужды говорить, что эти теории не получили поддержки среди ортодоксальных христиан, для которых важнейшее значение имела вера в существование Бога вне мира.

Наконец, немецкий философ и математик Готфрид Вильгельм Лейбниц предложил теорию 'предустановленной гармонии'. В отличие от Спинозы Лейбниц исходил из того, что существует бесконечное число совершенно независимых друг от друга субстанций, которые он назвал 'монадами'. У монад, как он говорил, 'нет окон', то есть они не могут общаться друг с другом. Не заставляет их взаимодействовать и Бог. Но Бог с самого начала создал эти монады таким образом, что они могут действовать самостоятельно с кажущейся взаимосвязью. Взаимодействие души и тела подобно 'взаимодействию' разных часов в магазине: на самом деле его нет. Все они работают по программе, заложенной в них часовщиком. Если часовщик хороший, все выглядит так, будто часы общаются между собой, чтобы показывать одно и то же время. Это решение тоже встретило сильное сопротивление, ибо тем самым (хотя это и не входило в намерения Лейбница) как будто бы подразумевалось, что Бог предопределил все, как хорошее, так и плохое, и такого понятия, как человеческая свобода, не существует.

Эмпиризм

В то время как на континенте велись эти философские разработки, в Британии философия приняла иное направление: 'эмпиризм' – от греческого слова, означающего 'опыт'. Его ведущим представителем был Джон Локк, профессор Оксфордского университета, опубликовавший в 1690 году 'Опыт о человеческом разуме'. Он читал сочинения Декарта и тоже полагал, что установленный в мире порядок соответствует порядку, заложенному в человеческом разуме. Но он отрицал существование врожденных идей, которые человек может раскрыть через самонаблюдение. Он утверждал, что всякое знание исходит из опыта – чувственного 'внешнего опыта' и 'внутреннего опыта', с помощью которого мы познаем самих себя и работу нашего разума. Это означает, что истинное знание основывается на трех уровнях опыта: опыта нашего собственного существования, который мы постоянно переживаем, опыта, полученного из изучения внешних реалий, которые находятся перед нами, и опыта познания Бога, Чье бытие ежесекундно доказывается существованием личности и ее опыта. Вне этих трех уровней надежного знания быть не может.

Но есть еще один уровень знания, уровень оценки вероятности, играющий важную роль в жизни человека. На этом уровне мы используем не четкие доказательства разума, а 'рассудительность'. Рассудительность позволяет нам, например, предположить, что коль скоро мы неоднократно убеждались в существовании Джона, вполне вероятно, что он продолжает существовать, даже если его нет рядом с нами. Рассудительность, хотя она и не дает надежных знаний, все же необходима, так как служит основанием для большинства наших дел в жизни.

Вера связана со знанием, идущим от откровения, а не от разума. Следовательно, это знание, хотя оно и вполне вероятно, нельзя считать заведомо достоверным. Для оценки степени вероятности того, что нам предлагают принимать верой, необходимо использовать разум и рассудительность. По этой причине Локк выступал против 'фанатизма' тех, кто утверждал, что все их слова основываются на божественном откровении. По той же самой причине он отстаивал веротерпимость. Нетерпимость порождается непоследовательным мышлением, смешивающим вероятностные оценки веры с достоверностью эмпирического знания. Кроме того, терпимость основывается на самой природе общества. Государство не имеет права ограничивать свободу граждан в таких сугубо личных вопросах, как вероисповедание.

В 1695 году Локк опубликовал трактат 'Разумность христианства', в котором заявил, что христианство представляет собой самую разумную из всех существующих религий. По его мнению, стержень христианства составляют бытие Бога и вера во Христа как в Мессию. Но Локк не считал, что христианство добавило что- нибудь существенное к тому, что в любом случае можно познать с помощью правильного использования разума и рассудительности. В конечном счете христианство – не более чем ясное выражение истин и законов, которые можно познать благодаря своим природным способностям.

Деизм

Взгляды Локка на религию отражали представления, получившие широкое распространение еще до публикации его работ. Многие устали от бесконечных склок между сторонниками различных групп и движений, существовавших в Англии в XVII веке, и стремились выйти за рамки понимания религии, проповедуемого узкой и закостенелой ортодоксией. Такую альтернативу предлагали деисты, или

Добавить отзыв
ВСЕ ОТЗЫВЫ О КНИГЕ В ИЗБРАННОЕ

0

Вы можете отметить интересные вам фрагменты текста, которые будут доступны по уникальной ссылке в адресной строке браузера.

Отметить Добавить цитату