увело их от смерти.
12. Поистине, первым оно увело речь. Когда та освободилась от смерти, она стала огнем.
Выйдя за пределы смерти, этот огонь сияет.
13. Затем [оно] увело обоняние. Когда то освободилось от смерти, оно стало ветром.
Выйдя за пределы смерти, этот ветер очищает.
14. Затем [оно] увело глаз. Когда тот освободился от смерти, он стал солнцем. Выйдя за
пределы смерти, это солнце пылает.
15. Затем [оно] увело ухо. Когда то освободилось от смерти, оно стало странами света.
Эти страны света вышли за пределы смерти.
16. Затем [оно] увело разум. Когда тот освободился от смерти, он стал луной. Выйдя за
пределы смерти, эта луна сияет. Поистине, это божество уводит от смерти того, кто знает
это.
17. Затем пением [оно] приобрело себе пищу, пригодную для еды. Ибо всякая пища, которая поедается, поедается жизненным дыханием. Здесь – его основа.
18. Эти боги сказали: 'Поистине, всю эту пищу, сколько ее есть, ты приобрело себе
пением. Дай же и нам долю в этой пище'. – [Оно ответило:] 'Тогда войдите в меня'. –
'Хорошо', – [сказали они] и со всех сторон вошли в него. Поэтому они насыщаются той
пищей, которую съедает [это дыхание]. Поистине, в того, кто знает это, таким же образом
входят его родичи, он становится поддержкой родичей, их главой, предводителем, поедателем пищи, владыкой. И если кто-нибудь из его людей пожелает противопоставить
себя знающему это, то он не сможет удовлетворить своих подчиненных. Но кто
покоряется ему и, следуя за ним, желает поддержать своих подчиненных, тот сможет
удовлетворить их.
19. Оно – Аясья Ангираса, ибо оно – сущность членов тела. Поистине, дыхание –
сущность членов тела, да, дыхание – сущность членов тела. Поэтому, из какого бы члена
тела ни вышло дыхание, тот член засыхает. Поистине, оно – сущность членов тела.
20. И оно также – Брихаспати: Ведь брихати есть речь, и оно – ее господин. Поэтому оно –
Брихаспати.
21. И оно также – Брахманаспати. Ведь Брахман есть речь, и оно – ее господин. Поэтому
оно – Брахманаспати.
22. И оно также – саман. Ведь саман есть речь. Это – 'она' и 'он'; отсюда имя его – саман.
И еще потому, что оно равно белому муравью, равно мошке, равно слону, равно этим трем
мирам, равно этой вселенной, – поэтому оно и саман. Кто знает так этот саман, тот
достигает соединения с саманом и пребывает с ним в одном и том же мире.
23. И он также – удгитха. Поистине, дыхание – ут, ибо дыханием поддержан весь этот
мир. И речь – это песнь. Оно – ут и гитха и поэтому – удгитха.
24. И поэтому сказал Брахмадатта Чайкитанея, вкушая царя [Сому]: 'Пусть этот царь
отсечет мою голову, если Аясья Ангираса пел удгитху иным способом, чем этот. Ведь
лишь речью и дыханием он пел удгитху'.
25.Кто знает богатство этого самана, тот владеет этим богатством. Поистине, богатство
его – благозвучие. Поэтому тот, кто собирается исполнять обязанности жреца, желает, чтобы в голосе его было благозвучие. Таким наделенным благозвучием голосом пусть
исполняет он обязанности жреца. Поэтому при жертвоприношении люди желают видеть
наделенного благозвучным голосом – того, у кого есть богатство. Кто знает так это
богатство самана, у того есть богатство.
26.Кто знает золото этого самана, у того есть золото. Ведь золото его – благозвучие. Кто
знает так это золото самана, у того есть золото.
27. Кто знает опору этого самана, тот действительно имеет опору. Ведь опора его – речь.
Ибо, опираясь на речь, поет жизненное дыхание. Но некоторые говорят, что [его опора] –
в пище.
28. Теперь следует восхождение к очистительным гимнам. Поистине, прастотар поет
саман, и, пока он поет его, пусть произносит [жертвователь]: 'Веди меня от небытия к
