Елизаветы II и Шотландским Львом, стоящим на задних лапах. Внутри были два письма от автора мистеру Торнзу, датированные 29/11/67 и 24/10/72 соответственно. Оба письма были написаны на почтовой бумаге с бланком, на первом изображение головы оленя-самца, на втором черный силуэт оленя на горном склоне. Тексты на обоих написаны от руки черными чернилами и включали в себя несколько эксцентричных выделений. Письмо от 1972 года выделялось даже одним особенным эмфатическим выделением красной ручкой.
Я не помню всего, что Дадли рассказывал мне о Би Джее в это первое восхождение на Мивер Тэп, но припоминаю, что он не одобрял авторских замечаний по поводу женщин-водителей и жестов, которые якобы делают итальянцы, когда они чем-то взволнованы. Любимой книгой Би Джея у Дадли была, несомненно, “Край радуги”. В этой работе автор рассказывает в невероятных подробностях содержание некоторых бесед, имевших место, пока он ухаживал за своей будущей женой Фионой. Дадли особенно нравился обмен шутками между Би Джеем и его будущей женой во время их первого свидания на острове Малл. Би Джей объяснял, что у него вышла книга — не уточняя, что он издал ее за свой счет — и он подумывает о написании следующей. Фиона воскликнула: “О, как интересно!”
Дадли находил обращение Би Джея со временем в “Крае Радуги” очень любопытным, особенно если принимать во внимание тот факт, что на форзаце экземпляра Алана под подписью автора были слова, начертанные черными чернилами: “Это правдивая история, С.Б.Дж”. Согласно повествованию в “Крае Радуги”, Стенли Баркер Джонсон или Би Джей начал ухаживать за своей будущей женой Фионой после того, как он опубликовал за свой счет “И это произошло” в 1962-м. “Край Радуги” был издан за свой счет в 1964-м, и автор самоуверенно завершает ее следующим высказыванием: “После затянувшегося медового месяца в Северной Ирландии (включая визит в Замок Блэрни, в пяти милях от Корка, чтобы поцеловать магический Камень Красноречия!), мы вернулись в Дом Грез в Гэйрлоке. Как я уже говорил раньше, мы не испытывали никакого разочарования; разница в возрасте, как ее не порицали, не иссушила нашу великую любовь”. Дадли вследствие этого настаивал, что, вне зависимости от того, осознавал ли это Би Джей или нет, он был пролетарским постмодернистом, поскольку не заслуживающее доверия повествование от первого лица было убедительным подтверждением того факта, что у него не было никакого желания утвердить себя в качестве центрального буржуазного объекта. Несколько дней спустя Алан повторил это высказывание слово в слово, когда описывал “Четыре акра и осел: мемуары служителя туалета” С.А. Б. Роджерса.
Прочитав к тому времени изрядное число книг Алана, и вследствие этого во многом переняв склад его ума и личные качества, я чувствовала себя более чем готовой противоречить аргументам Дадли. Я предположила, что Би Джей был на самом деле Бергсонианцем, а не пролетарским постмодернистом. Вместо того, чтобы обращаться со временем как с однородным явлением, Би Джей чувствовал силу и глубину своих взаимоотношений с Фионой в более, чем оправданном заявлении, что они будут вместе долгие годы, несмотря на то, что период, о котором идет речь, похоже не превышал двенадцать календарных месяцев. Дадли не терял времени, сразу же резко осудив мое замечание, как совершенно неуместное, и настаивая вместо этого, что Би Джей специально прибегал к клишированным нарративным условностям. Разумеется, полнейшая невероятность прозы Би Джея наводила на предположение, что он сам был либо совершенно ненормальный или же просто забавлялся за счет легковерных читателей.
Когда я перечитываю написанное мной, меня осеняет, что вполне вероятно, скептические читатели давным-давно изрядно повеселились насчет Би Джея. Безусловно, многое из подчеркнутого “подхалимства” Кристофера Ишервуда принадлежало к древней традиции “издевательского восхваления”, и Би Джей мог просто быть другим примером одного и того же феномена. Трудно поверить, что Алан был искренним, когда — вялым движением отбросив куклу на землю — заявил, что “И это произошло” является классикой, поскольку во введении к этой книге Би Джей признаётся, что он обожает выпить стакан “Гленливета”. Так как Алан был неравнодушен к “Макаллану”, ему, конечно, не нравился Гленливет, и он на физиологическом уровне не мог относиться серьезно к любому автору, считавшему это за виски.
Насколько я припоминаю, причина, по которой Алан тащил Дадли на Беннахи, заключалась в проверке правдоподобия повествования К.Л. Каллана в “69 местах, где надо побывать с мертвой принцессой”. Автор этого непристойного и оскорбительного текста утверждал, что смерть принцессы Дианы в автокатастрофе была фальшивкой, и она на самом деле была задушена в стиле душителей северной Индии неизвестным ассасином. Службы безопасности, застигнутые таким образом врасплох, были приведены в крайнее замешательство, и передали тело К.Л. Каллану, полагая, что он найдет удачный способ избавиться от него. Каллан решил взять и провезти Диану по району Гордона, так называемой Тропе Каменного Круга, в качестве приманки для завлечения туристов к доисторическим достопримечательностям древнего Абердиншира. Разумеется, будучи немного фанатиком, он действительно начал с поездки по Тропе Каменного Круга, но закончил тем, что добавил 58 примечательных мест к своему оригинальному маршруту из одиннадцати остановок, в результате получив довольно неудачное название своей книги — “69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой”. Каллан, конечно, утверждал, что он никогда не был некрофилом, но многие из тех, кто ни разу не читали его научных текстов, а знали только по слухам, утверждали, что уж кто-кто, а этот человек никак не мог пристойно обойтись с народной принцессой. Алан хотел проверить осуществимость похождений Каллана, так что он утяжелял Дадли кирпичами и пытался повторить героическое путешествие, подробно изложенное в “69 местах, где надо побывать с мертвой принцессой”.
Принимая во внимание исключительность конструкции повествования Каллана и проверив его на основании книги “Каменный Круг: ранняя история Гордон”, я теперь поняла, что Алан перетасовал порядок, в котором автор “69 мест, где надо побывать с мертвой принцессой” совершал свое паломничество к различным древним памятникам и что даже он склонился к тому, чтобы сойти с тропы, проложенной для туристов. И, продолжая мое собственное повествование, следует сказать о том, о чем я еще не удосужилась упомянуть — перед тем, как покинуть Археололинк и приехать к Мейден Стоуну, мы осмотрели небольшие камни-символы, кои можно найти на землях Лодж Хауса. День проходил примерно так, как я описывала его, реально наш первый с Аланом день, проведенный на Тропе Каменного Круга, однако памятники, нами увиденные, Каллан посещал во второй день ознакомления с древними местами Гордона. По причинам, лучше известным ему самому, Алан решил полностью изменить порядок передвижений Каллана с мертвым телом в первые два дня. Точно также, как Алан, так и Каллан, уклонились от инструкций в буклете о Тропе Каменного Круга, и решили взобраться на Мивер Тэп следуя по самой круче.
Туристов Тропы Каменного Круга Мивер Тэп привлекала прекрасным видом на крепость Железного Века, расположенной на холме прямо под вершиной. Меня и Алана это не волновало ни в малейшей степени. Алан положил меня на плоский камень и я должна была изображать из себя мертвую. Он задрал мне юбку на талию и спустил мои трусики до лодыжек. Довольно-таки тяжело было сопротивляться желанию сосать, когда он сунул свое эрегированное мужское достоинство в мой открытый рот. Это был эксперимент, благодаря которому Алан надеялся выяснить, на что же это было похоже, если проделать так 69 раз с трупом, поэтому я не сглатывала, несмотря на почти всеподавляющее искушение это сделать. Тем не менее, когда он обвел языком мой клитор, я не смогла удержаться и немного поизвивалась. Наконец, я испытала оргазм, и вскоре после этого знаменательного события он выстрелил сгусток своей спермы в мой рот. Мы привели в порядок свою одежду, и Алан снова навесил на Дадли кирпичи, свалившиеся с него во время чревовещательского акта. Как только кукла была привязана к верху рюкзака на его спине, мы двинулись назад к Парковке Эссон. Я спросила его, на что был похож минет от трупа, но он уклонился от ответа, сказав, что это очень своеобразное ощущение.
Сев в машину и отправясь на новые приключения, я начала думать, что Тропа Каменного Круга сама по себе довольно тягомотная. Мы проехали через Инсч к крепости на холме Даннидиар. По сравнению с Беннахи, Даннидиар — крошечное возвышение. Даже с Дадли, привязанным к спине Алана, нам потребовалось всего лишь пять минут, чтобы пройти от парковочной стоянки и взобраться на вершину. Там находились руины средневекового замка, а также крепость Железного Века на самом верху. Уцелевшая арка замка лучше выглядела с дороги, чем при ближайшем рассмотрении, а от крепости сохранилось чуть больше камней, чем от той, которую мы только что оставили на Мивер Тэпе. Сделав несколько фотографий, мы отправились к Пикарди Стоун в двух милях к северу от Инсча. К счастью, этот Пиктский камень не стал
