— А что это такое?
— Ну, кайфовый такой укол. Всем выписывающимся его ставят. Тебя им уколют, а ты начинаешь все рассказывать, что у тебя в голове.
— А зачем это?
— Ну, не выпускать же тебя недолеченного. Вдруг ты только вид делаешь, что выздоровел, чтобы смотаться отсюда побыстрее. А под действием этого укола все расскажешь.
— А если я не хочу такого укола?
— И спрашивать не будут. Одна беда, могут спросить о всей движухе в больнице. Так что помимо своей воли заложить можешь кого-нибудь.
— А я тогда откажусь.
— Бесполезно, да ты не переживай, авось пронесет. Чаще-то спрашивают за твой гон, за шизуху то есть.
Через день Котова действительно позвали в процедурку. На стуле возле стены сидел Игорь Николаевич.
— Андрей, сейчас вам поставят укольчик, и вы ответите мне на несколько вопросов.
— А что это за укол?
— Витаминчики, — соврал врач.
— Ну, что же, ставьте.
В вену пациенту ввели иглу. Медсестра медленно выдавливала содержимое шприца, смотря за тем, чтобы больной не терял сознания. Внезапно Андрею стало очень хорошо, только немного кружилась голова. Игорь Николаевич спросил:
— К вам приходят рыцари-тамплиеры?
— Нет.
— Вам не кажется, что на вас могут влиять какие-нибудь люди или предметы?
— Нет.
— Слышите ли вы чьи-нибудь голоса?
— Нет, только вас.
— Все, достаточно, Андрей, вы свободны.
Покачиваясь на ногах, пьяный от укола Котов пошел к себе в палату. Андрею захотелось обнять всех одновременно, так ему было хорошо.
— Ну, как тебе “укол правды”? — спросил Андрея Печень.
— Кайф! — с осоловевшими глазами ответил Котов.
— Это точно, наверняка ведь какой-то наркотик нам внутривенно ширяют! Мне такой же в прошлую госпитализацию ставили, так я даже рассказал, как в третьем классе у учительницы со стола трешку стибрил, — смеясь, говорил Леша.
На следующий день врач пригласил Котова уже в ординаторскую.
— Ну, что, Андрей, по дому соскучились?
— А то!
— Завтра туда и поедете, я вас выписываю.
Пациент, столько ждавший этого разговора, почему-то особой радости не испытывал.
— Скажите, доктор, а от армии вы меня освободите?
— К сожалению, да. А может, и к радости. Что вам с вашими жизненными планами на воинской службе делать? Вы ведь собираетесь продолжить работу в Академии наук?
— Точно, там. Только ведь если вы освободите меня от армии, у меня же никакой перспективы не будет! Да даже водительские права мне не получить!
— Бросьте вы, Андрей. У нас сотни людей только и хотели бы избежать службы, а вы что-то артачитесь. Живите себе спокойно, дома таблеточки принимайте, и, может, мы с вами больше никогда и не увидимся.
— Скажите, а что мне на работе сказать, где я был два месяца?
— Так мы вам больничный выпишем!
— А нельзя ли какую-нибудь справку, ведь в больничном вы диагноз укажете!
— Не беспокойтесь, напишем “астеническое состояние” и, чтобы вы успокоились, добавим: “после гриппа”.
— Ну, это другое дело.
— Кстати, Андрей, вы никому не сказали, что лечились у нас?
— Нет, но, по-моему, все и так знают.
— Это у вас мнительность. Никому не говорите, что вы в психиатрической больнице лежали.
— Хорошо!
Последний свой вечер в богадельне Котов посвятил Илье. Приятели не расставались и постоянно разговаривали.
— Спасибо тебе, Карась. Без твоей помощи не знаю, что со мною и было бы.
— Да ерунда.
— Может, к тебе приехать, когда я выйду?
— А что толку, свиданку только с родственниками разрешают.
— А продукты-то передадут?
— Нет, у них правила строгие, только если через рабочих, которые на улицу ходят, передать, так ведь это еще подгадать надо.
— Илья, все равно выпустят ведь тебя когда-нибудь на волю, ты телефончик мой черкани где-нибудь. Позвонишь, встретимся!
42
Прошло три года. Все это время Котов усердно корпел над научной работой. В отличие от многих других пациентов желтого дома, Андрей регулярно пил таблетки, а поэтому держался и в больницу не попадал. Памятуя о том, сколько хорошего Карась сделал для него, Андрей несколько раз ездил в больницу и передавал приятелю хавку и сигареты. Все свое свободное время Котов тратил на посещение библиотеки и проведение научного эксперимента. В последние дни перед защитой диссертации Котов стал плохо спать, сказывалось напряжение, в котором пребывал соискатель ученой степени. Не помогали даже дефицитнейшие импортные лекарства. “Может, пронесет”, — думал Андрей, но чувствовал, что со здоровьем что-то не так.
Доклад, посвященный изложению материала диссертации, как потом скажут сотрудники, был сделан отлично, соискатель не читал доклад по бумажке, а говорил по памяти. Блестяще были сделаны ответы на вопросы оппонентов. Прошло голосование. Тринадцать голосов были за признание диссертации, против — только один. Когда огласили решение комиссии, лицо соискателя ученой степени озарилось улыбкой. Внезапно взгляд Андрея упал на светильник на потолке. Из потока света, чтобы поздравить Котова, скакал мужественный тамплиер, вечно стремящийся к небесному Иерусалиму борец за освобождение Гроба Господня. Рыцарь протягивал руку для поздравления, приглашая Андрея сесть рядом с ним на коня и отправиться в такое увлекательное путешествие.
— Ну, тогда, короче, берите то, что я велел. Че за времена пошли! За сотку чая синенькую отдавать! Оборзели они там на воле!
— Будет сделано, — с подобострастными нотками в голосе отрапортовал Борян и просительно добавил: — На замутку чая из пачки можно отсыпать?
— Ладно, только на одну. Остальное чтобы вечером в отделении было!
— Понято, будет сделано, — отчеканил довольный бригадир.
Лицо продавщицы в магазине, который сегодня работяги уже посещали, отразило всю гамму негативного отношения, которое вызывают покупатели без копейки в кармане у работников прилавка. Но, увидев пятирублевую бумажку у себя перед носом, пергидролевая блондинка сменила гнев на милость и достала откуда-то из-под прилавка пачку со слониками. Бригадир принял товар как золотой. Осторожно обернув чай носовым платком, Борян положил пачку во внутренний карман.
