Так беспощадно он написал о собственном сыне, которого любил.
Преподнес ему сюрприз и другой сын – нелюбимый.
Из дневника М. Сванидзе: «17.11.35. Яша вторично вступил в брак. С Юлией Исааковной Бессараб. Она хорошенькая, 30-32 года, кокетливая, говорит с апломбом глупости, поставила себе цель – уйти от мужа и сделать карьеру... Что и выполнила... Ее вещи пока у прежнего мужа. Не знаю, как к этому отнесется И.!»
«4.12.35. И. уже знает о женитьбе Яши. Относится к этому лояльно-иронически. В конце концов Яше 27 или 28 лет».
И опять наступил его день рождения.
'26.12.35. 21-го послали И. письмецо. («Поздравляем дорогого Иосифа с днем рождения. Не хватает слов выразить то прекрасное, что мы желаем».) И. был в прекрасном настроении. Все за столом были шумны и веселы... И. обратился к Алеше: «Если бы не ты, всего этого не было бы. Я забыл совсем об этом дне...»
Так он веселился с будущими мертвецами.
Глава 16
ИСТРЕБЛЕНИЕ «НАРОДА ГНЕВА МОЕГО»
«О, Ассур, жезл гнева Моего! и бич в руке его – Мое негодование!» Я пошлю его против народа нечестивого и против народа гнева Моего...' '
«...убивал мечом юношей ваших... и при всем том вы не обратились ко Мне», говорит Господь'.
Наступил 1936 год. Готовя кровавые процессы внутри страны, Хозяин весьма прогрессивен в политике внешней. Он умел идти одновременно в противоположных направлениях. Строя страну как закрытую неприступную крепость, он устанавливает дипломатические отношения с США, вступив в Лигу Наций, становится главным поборником коллективной безопасности.
И подготовленная Конституция с провозглашением демократических свобод также хорошо прикрывала будущую кровавую чистку. На фоне процессов старых революционеров, Конституция создавала иллюзию: в России строится демократическое государство, без страшных ленинцев. Он знал: Западу придется поддерживать эту иллюзию. Надежды на Гитлера оправдались – Германия перевооружилась, а Запад отстал. Теперь они поняли: без этого ужасного Сталина Гитлера не победить... Ему везло! В дни процессов Гитлер будет разбойничать в Европе, а Франко начнет мятеж в Испании.
В 1936 году в Испании на выборах победу одержали левые партии. Генерал Франко, поддержанный Гитлером, поднял мятеж против правительства Народного фронта. Началась жестокая гражданская война со всеми ее ужасами, и антифашисты со всего мира помогали республиканской армии.
Хозяин моментально (и опять же прогрессивно) отреагировал: в помощь демократии в Испанию были переброшены танки и самолеты, военные советники и... множество агентов НКВД.
Все это происходило на фоне хорошего урожая, когда народ наконец-то хоть немного передохнул после ужасов революции. Так что 1936 год был выбран им удачно.
И он начинает задуманное наступление. На повестке дня – гибель партии.
В НКВД собирают специальное совещание верхушки, зачитывают сообщение о раскрытии гигантского заговора, во главе которого стоят Троцкий, Каменев, Зиновьев и прочие руководители оппозиции. Оказывается, ими созданы террористические группы во всех крупных городах. Все участники совещания поступают в распоряжение секретного политического управления НКВД – для проведения следствия. Сам Вождь будет наблюдать за следствием, а помогать ему будет Ежов.
Все собравшиеся, конечно же, знают, что никакого заговора нет. Но они понимают «глубокий язык»: партия требует, чтобы заговор был. Так нужно для успеха борьбы с мировым империализмом и раскольником Троцким.
В заключение прочитан секретный циркуляр Ягоды: нарком предупреждает о недопустимости применения к обвиняемым незаконных методов следствия, как-то: угрозы, пытки. На «глубоком языке» это означает: применять необходимо, ибо придется беспощадно «ломать» подследственных.
В Москву из ссылок и тюрем доставлено несколько сотен участников оппозиций. Они должны признаться в террористической деятельности и стать подсудимыми на открытых процессах. Впереди – кровавое театральное действо, хорошо знакомое стране после недавних процессов интеллигенции, только теперь роли шпионов и убийц Сталин предоставит сыграть... самой ленинской гвардии, вчерашним вождям партии. С них все начнется. Как и положено вождям, они поведут за собой на смерть всю старую партию.
День и ночь обрабатывают следователи будущих участников действа, и те не выдерживают «конвейера» – бесправных допросов без отдыха. Но признавшись в том, чего требует следователь, и получив за это сон, пищу и папиросы, узники приходят в себя и порой отказываются от показаний. Генерал Орлов рассказывает: «Однажды вечером мы с Борисом Берманом (одним из руководителей НКВД. – Э. Р.) шли по коридору. Нас остановили душераздирающие вопли, доносившиеся из кабинета следователя Кедрова. Мы открыли дверь и увидели сидящего на стуле Нелидова, преподавателя химии Горьковского пединститута и внука царского посла во Франции. Кедров был в состоянии истерического бешенства. Он стал объяснять: Нелидов сознался, что хотел убить Сталина, а теперь вдруг отказался. „Вот, вот! – истерически выкрикивал Кедров. – Вот, смотрите, он написал...“ Кедров вел себя так, словно он был жертвой Нелидова, а не наоборот. В его глазах было фосфорическое свечение, искры безумия».
Все это время предполагаемый герой готовящегося представления Зиновьев пишет бесконечные письма бывшему союзнику, а теперь Хозяину.
Существует известная версия, что Зиновьева и Каменева привезли в Москву, где Сталин обманул их – лично уговорил участвовать в процессе, обещая им жизнь; что Зиновьева пытали, мучили отсутствием воздуха... Но достаточно прочесть эти страшные, ставшие столь недавно доступными письма Зиновьева:
«14 апреля. В моей душе горит одно желание – доказать вам, что я больше не враг... Нет такого требования, которое я не исполнил бы, чтобы доказать вам это... Я дохожу до того, что подолгу гляжу на ваш и других членов Политбюро портреты в газетах с мыслью: родные мои, загляните в мою душу, неужели вы не видите, что я не враг ваш больше, что я ваш душой и телом, что я... готов сделать все, чтобы заслужить прощение, снисхождение».
«6 мая... В тюрьме со мной обращаются гуманно, меня лечат и т.д. Но я стар и потрясен... За эти месяцы я состарился лет на двадцать... Помогите. Поверьте. Не дайте умереть в тюрьме. Не дайте сойти с ума в одиночном заключении».
«Состояние мое очень плохое... Горячая просьба издать мою книгу, написанную в Верхнеуральске. Писал ее кровью сердца. И еще, если смею просить о семье своей, особенно о сыне. Вы знали его мальчиком. Он талантливый марксист с жилкой ученого. Помогите им. Всей душой теперь ваш. Г. Зиновьев. 12 июля 1936 года».
Потеряв власть, встретившись с заключением, ощутив угрозу смерти, испытав лишь отчасти муки, на которые он так легко обрекал других, Зиновьев сломлен, превращен в ничтожество. Никаких пыток, напротив: «в тюрьме со мной обращаются гуманно, меня лечат и т.д.».
Так что новых встреч с бывшим союзником Хозяину не понадобилось. Грозный Зиновьев более не существует – есть несчастный больной, который сам хочет служить, жаждет служить, готов оболгать себя и других: «Нет такого требования, которое я не исполнил бы». И нет такого унижения... Зиновьев «готов сделать все».
Хозяину ясно: постановка триллера пройдет успешно.
В одной из радиопередач я говорил о пытках, применявшихся к Зиновьеву и Каменеву. Вскоре я получил анонимное письмо: «Вы ошиблись: никаких пыток к Зиновьеву не применяли... Не думаю, что Сталин во время подготовки открытого процесса встречался с Каменевым и Зиновьевым. Я знаю, что с ними беседовали порученцы. Я слышал, что с Зиновьевым говорил Молотов».
Что ж, Молотов мог разговаривать логично: «Сколько раз вы лгали партии? Сколько раз ваша ложь вредила партии? Теперь во имя интересов партии вам предлагается оболгать себя. Сейчас, когда Троцкий
