Мир, в котором живем мы с вами, все настойчивее подталкивает нас к осуждению. Зло, творящееся вокруг, всячески преподносится нам и навязчиво рекламируется, как некое блюдо, которое мы непременно должны попробовать. Многочисленные телевизионные шоу, посвященные судебно-правовой тематике, призывают нас стать судьями и вынести свой «непредвзятый» вердикт. При этом всегда получается так, что мы как бы возвышаемся над преступлением и подозреваемым в его совершении человеком.
Это – очень опасное ощущение! Авва Дорофей утверждает, что, как и другие грехи, осуждение порождаетсяКак только человек вглядывается в глубину собственной души, он начинает видеть своего ближнего совершенно по-иному. Осознав, что такое грех, он воспринимает его как проявление страшной болезни, и это заставляет его пожалеть своего брата и помочь ему. Авва Дорофей приводит слова апостола Павла:
Далее авва Дорофей рассказывает: игумен услышал о том, что в келью одного из его монахов зашла женщина. Иноки сообщили ему: брат наш заперся с блудницей, иди и посмотри! Когда настоятель монастыря вошел в келью, он увидел, что монах спрятал женщину в бочке, уселся на кадку и сказал братии: «Ну, ищите!..» Братья, поискав в келье, никого не нашли и ушли посрамленные, а игумен подошел к согрешившему, взял его за руку и сказал: «Брат, подумай о своей душе!» И тот, придя в умиление и сокрушение, покаялся и сразу же изменил свою жизнь. Вот что значит вынуть сучок из глаза брата своего!
Авва Дорофей говорит и о том, что грех осуждения можно разделить на несколько степеней: одно дело – злословить или порицать, другое – осуждать и третье – уничижать ближнего.
Злословие свойственно каждому из нас без исключения. Осуждать – это тоже с каждым случается. Злословим мы очень часто и даже не видим в этом греха; правда, иногда его может и не быть, если злословим мы без порицания. Порицать – значит с пристрастием говорить о брате своем. Если мы просто говорим: «этот солгал», «этот украл» или совершил какой-то иной неблаговидный поступок, то сказанное может вызываться не пристрастием, а, наоборот, сокрушением и жалостью. Тогда это не будет грехом, просто, придя к своему ближнему, мы скажем: «Знаешь, этот человек поступил очень плохо, давай вместе подумаем, как ему помочь! Может быть, помолимся о нем, может быть, поговорим с ним…»
Страшный период истории, пережитый нашим народом в XX столетии, поставил перед каждым из нас проблему отношения к «стукачеству». Существует учение нашей Церкви о том, как следует поступать в данном случае. Если согрешит перед тобою твой ближний, сходи и выговори ему за это, и если он покается, то приобретешь ты брата своего. Если же он не послушает, возьми с собой одного или двоих свидетелей и скажи все при них, вместе поговорите с ним. Если же он и их не послушается, тогда скажи Церкви, то есть раскрой это перед другими, перед обществом. А если уж и Церкви не послушает, то отвернись от него, порви с ним всякие отношения. Для всего этого, конечно, требуется мужество, о котором мы с вами все время говорим. Если человек найдет в себе мужество, помолившись, с любовью и смирением подойти к брату своему и подыскать верные слова, это станет первым этапом его борьбы не только со злом внутренним, которым порабощена его собственная душа, но и со злом внешним, со злом в своем окружении, в обществе.
Итак, порицание может быть безгрешным, а может стать и грехом, если мы говорим о плохом поступке с пристрастием, без любви, без сострадания к ближнему. Осуждению же мы предаемся, когда, например, называем человека блудником, лгуном или негодяем. В этом случае мы говорим уже о самом человеке, характеризуем состояние его души и даже в какой-то мере берем на себя дерзость определять его дальнейшую участь.
Авва Дорофей приводит историю об одном святом, который сказал как-то о своем брате: «Ах, худо он поступил!» Сказал кротко, по-монашески, но внутренне, видимо, все-таки осудил брата. А тот вскоре умер. И вот этому святому является ангел с душой почившего брата и говорит: «Господь послал меня к тебе, чтобы спросить, что же делать с этой душой? Куда отправить ее – в рай или в ад?» Старец ужаснулся своему поступку и все оставшееся время жизни провел в слезах, стенаниях и безмерных трудах, молясь Богу, чтобы Он простил ему этот грех. Лишь после этого, пав к ногам ангела, он наконец получил прощение…
Третья, наивысшая степень осуждения – это уничижение ближнего. При этом человек не только осуждает брата своего, но гнушается им и отвращается от него, как от мерзости. Это намного хуже осуждения и гораздо пагубнее для нашей души.
Все эти степени последовательно сменяют друг друга в душе человека; сначала он привыкает к одному, потом к другому, раз от разу переходя все в худшее состояние. Но осуждение таит в себе и другую грозную опасность: этот грех, как гнойник, рано или поздно непременно прорывается наружу и как зараза распространяется между людьми. Осуждение требует публичности, поэтому мы всегда судим коллективно, испытывая величайшее искушение поделиться со всеми размышлениями о том, какие скверные люди нас окружают, мешая нам жить по-человечески! Люди, заразившиеся грехом осуждения, встречаясь друг с другом, после первых слов приветствия, как по команде, начинают осуждать других. Даже сознавая, что поступают скверно, остановиться они не могут. Это – один из симптомов того, что грех глубоко укоренился в их сердцах.
Святые Отцы отмечают, что обычно мы в других осуждаем, прежде всего, то, что присуще нам самим. В себе же мы не видим этого в силу нашей духовной слепоты и греховности. Если человек по своей природе целомудрен и чист, он никогда в другом нечистоты не заметит. Его не коснется никакой нечистый взгляд; он не смутится и не обратит внимания, если кто-то посмотрит на него «не так». Более того, блудник никогда не остановит свой взгляд на человеке, не подверженном порче.
Тот, кто осудил другого, в следующий раз сам вряд ли удержится перед таким же искушением: он лишил себя власти над самим собой, перестал собою владеть. Право суда, дарованное ему Богом с тем, чтобы судить себя самого, он употребил на осуждение другого.
Известна афонская история о нерадивом монахе, который долго прожил в монастыре, ничего не делая: на правило не ходил, посты не соблюдал, послушания исполнял абы как. И вот лежит он на смертном одре, и все окружающие тяжко вздыхают:
– Как же ты, бедненький, предстанешь пред Господом?
А монах – весел и радостен. Ему говорят:
– Ты хоть покайся, поплачь о себе!
А он отвечает:
– А что мне плакать? Я нисколько не боюсь смерти, потому что знаю: Господь простит меня.
– Как же тебя простить, если ты жил неблагочестиво?
– Господь же сказал:
Монах умер с просветленным лицом, и было возвещено братии, что он попал в рай. Только благодаря тому, что никогда никого не осуждал…
Далее авва Дорофей говорит, что всякое замеченное нами прегрешение должно покрываться нашей любовью, нашим снисхождением. Вспомним: приближаясь друг к другу, мы все вместе приближаемся к Богу, но, удаляясь от Господа, неминуемо удаляемся и друг от друга. В этом случае нашей участью становится взаимное осуждение. Поверьте, этот суд гораздо страшнее того, который мы называем Страшным… Авва Дорофей учит, что человеческий суд – всегда неправеден. Всегда! Как только мы вынесли свой вердикт, будьте уверены: мы ошиблись.
В книге аввы Дорофея впервые приводится знаменитая схема. Авва говорит, что мы должны представить себе круг, олицетворяющий Вселенную, в центре которого находится Господь – Сердцевина Мироздания. Если на окружности мы расположим некие точки, обозначающие нас самих, а от этих точек проведем радиусы к центру круга, то увидим, что чем ближе человек к Богу, тем ближе он становится к другим людям и, наоборот, удаляясь от Господа, он тем самым удаляется и от своих ближних…
О самоукорении
Размышляя о грехе осуждения, мы обратили внимание на то, что замечаем в ближних прежде всего те пороки, которым подвержены сами. По словам отца Александра Ельчанинова (1881–1934), когда Христос говорит:
