ее у речки и посадил на лошадь впереди себя.
— Поедем домой, милая, — сказал он. — Попьем с тобой чаю.
Пенни сидела в этой же комнате с доктором Дином и пила чай, как взрослая. А потом он сказал:
— Ну вот, а теперь, малышка, мы отвезем тебя в твой дом.
Мистер Бартлетт прервал ее воспоминания, сказав, что пора возвращаться.
— Мы бы с удовольствием остались еще поболтать, но сегодня наработались…
Джон распорядился, чтобы привели их лошадей, и немного проводил их.
Стало совершенно темно. На небе сияла луна, заливавшая луга серебряным светом. Кроме звуков, доносившихся из Стоунвилла, необъятную, бесконечную австралийскую ночь заполнила тишина.
— Ну, Пенни, как ты теперь относишься к тому, что в Бинду есть экономка? — обратился он к дочери, открывая ворота в поместье.
— Замечательно, пап. Ты выиграл. Что будем делать завтра?
— Завтра… нужно доделывать навесы, — неохотно отозвался он. — Работа чересчур грязная. Но ты можешь привезти нам ленч.
— Нет, лучше я займусь огородом. В конце концов, нечестно каждый день оставлять мисс Диттон одну.
Они подъехали к дому, и мистер Бартлетт заявил, что сам расседлает обеих лошадей.
— Иди в дом. В следующий раз расседлаешь ты.
Входная дверь была распахнута, в холле горел свет. Пахло спиртом… или чем-то вроде лака… Интересно, чем занималась мисс Диттон? В этот миг та вышла из маленькой гостиной, где Пенни держала свои альбомы с газетными вырезками.
— Как прошел день? — спросила экономка.
Пенни обратила внимание, что, несмотря на оживленное, даже энергичное выражение лица мисс Диттон… голос ее звучал монотонно и невыразительно.
— Прекрасно, — ответила Пенни. — Надеюсь, вам не было одиноко.
— Нет, нет. Мне некогда было скучать. Я провела такой день… можно сказать, занималась генеральной уборкой…
— Не настолько уж наш дом запущен, — неуверенно проговорила Пенни.
— Нет, не сам дом. Мебель. Ты даже представить себе не можешь, какая огромная разница между тем, что было и что стало. Я сняла все слои лака вот с этого шкафчика… и покрыла лаком заново.
Пенни с восхищением взглянула на шкафчик.
— Выглядит замечательно. Но это очень тяжело.
— Это ерунда. Ты еще не видела гарнитур из кедра.
У Пенни оборвалось сердце.
— Гарнитур из кедра?
— Да, который, как ты сказала, прежде стоял в угловой комнате. Гарнитур твоей мамы. Это такая красивая мебель. И очень ценная. Нельзя позволять ей пылиться…
Пенни с трудом выдавила улыбку.
Конечно, мисс Диттон действовала из добрых побуждений. И конечно, она права. Эта мебель требует ухода. Вот только как сказать мисс Диттон, что она неприкосновенна? Никто не смел ее касаться. Так хотел отец.
— Идем, сама увидишь, — позвала ее мисс Диттон.
— Да, пойдемте.
Пенни внезапно ощутила, что ноги ее не слушаются, и с трудом сдвинулась с места.
— Сегодня я поужинала пораньше, — рассказывала мисс Диттон. — И снова взяла посмотреть твои альбомы с вырезками. Ты ведь не возражаешь? — Не дожидаясь ответа, она продолжала: — Меня очень заинтересовала ранняя история этих мест… и трех семейств. Я прочитала абсолютно все.
Они подошли к задней комнате, и мисс Диттон с гордостью распахнула дверь.
Вся комната, служившая складом неиспользованных вещей, была прибрана и вымыта. Гарнитур из кедра был великолепно отполирован и сверкал при свете электрической лампочки. Пенни печально смотрела на него. Как он был красив!
— Видишь? — заговорила мисс Диттон. — Нельзя из-за переживаний забросить такую великолепную мебель. Я знаю, сначала тебе будет больно, но потом ты сама будешь рада.
— Потом? — повторила Пенни, возвращаясь к действительности и переводя взгляд на мисс Диттон. — Нет, мисс Диттон, не может быть никакого «потом». Вы помогли восстановить воистину ценную мебель. Обещаю содержать ее без пыли и сохранить полировку. Но я должна взять с вас слово не рассказывать папе…
— Перестань. — Мисс Диттон подошла к туалетному столику и начала выдвигать и задвигать средний ящичек, словно демонстрируя, как свободно он ходит. — Мистер Бартлетт человек практического склада ума…
— Но только не в отношении этого гарнитура, — прервала ее Пенни. — Пожалуйста, поверьте мне. Мы с вами будем знать, что отныне он не останется заброшенным, но никому об этом не скажем. Большое вам спасибо…
— Этот комод на аукционе в Сиднее можно продать за сто пятьдесят фунтов стерлингов. Ты даже не представляешь, каким спросом пользуется мебель из кедра…
Взгляд Пенни метнулся к комоду.
— Здесь лежат мамины коллекции. Папа никогда ничего не трогал…
— Дорогая, незачем беспокоиться. Я все оставила внутри, как и было. Чистила я только снаружи.
Пенни подошла к комоду, приоткрыла верхний левый ящик, где хранилась материнская коллекция бус, безделушек и всяких диковинок, и едва удержала вздох облегчения. Затем девушка выдвинула правый ящик… тот, где письма, которые никогда не выбрасывались, всегда лежали кипой — в том положении, как мама их туда бросила.
Пенни ахнула.
Вместо груды лежащих вперемежку писем она увидела аккуратно связанные пачки.
Мисс Диттон через всю комнату прошла к Пенни.
— А, это… — проговорила она. — Когда-нибудь они тебе пригодятся для твоих альбомов. Я их рассортировала для тебя. Здесь девять пачек… как видишь. В толстой — всякая всячина. Остальные разложены по адресам на конвертах. Похоже, твоя мама переписывалась с восьмерыми. Конечно, в этом, — она взяла в руку тоненькую пачку, — почти ничего нет. Видимо, переписка только начиналась.
Пенни молчала и была настолько напряжена, что в конце концов даже мисс Диттон заметила это.
— Ты ведь не думаешь, что я открывала или читала их? — наконец догадалась экономка.
— Нет, — ответила Пенни. — Я… Извините, мисс Диттон. Просто сейчас я пережила сильное потрясение. Я, пожалуй, пойду лягу. У меня разболелась голова.
— Ну конечно, дорогая. Я принесу тебе аспирин. Хочешь чаю?
— Нет, спасибо… мне ничего не нужно. — Уже у двери Пенни повернулась к мисс Диттон: — Пожалуйста… Обещайте мне ничего не говорить папе.
У мисс Диттон был такой вид, словно она собиралась сказать: «Глупости», но что-то в выражении лица девушки заставило ее промолчать.
— Хорошо, — ответила она ровным голосом. — Если тебе так хочется, мы скажем ему только о шкафчике в холле и мебели в гостиной.
— О мебели в гостиной? — рассеянно переспросила Пенни. — Я про нее не знала…
— Конечно, там особенно делать было нечего. Ты постоянно за ней ухаживала. Я только протерла и слегка отполировала ее.
Они вернулись в холл и стояли рядом с дверью в кабинет мистера Бартлетта. В это время из коридора, ведущего с веранды, послышались его шаги.
— Как прошел день, мисс Диттон? — добродушно спросил он, входя в холл. — Надеюсь, вам не было одиноко?
Чуть наклонив голову набок, мисс Диттон улыбнулась ему в ответ. На этот раз в ее голосе появились
