почерк. Ральф Синклер, один из молодых ученых, попросил ее рисовать растения. Так открылся настоящий талант Ким. Теперь большую часть времени она проводила с карандашом в руке.
Конечно, нагрузка оказалась слишком большой, но работа ей нравилась. У девушки был слишком мягкий характер, чтобы отказывать, когда кто-нибудь просил сделать зарисовку. Особенно Ральф Синклер. Он безраздельно завладел ее временем, хвалил ее рисунки, давал ей все больше и больше работы, но никогда не заглядывался на нее. Он был так занят написанием своей докторской диссертации, что видел в Ким всего лишь надежную помощницу и любительницу диких растений и цветов.
Ральф принимал ее как должное. Поэтому Ким захотелось сбежать и от него.
Эта работа, предложенная Управлением по исследованию органической химии, — то, что надо. Двенадцать недель в экспедиции в отдаленных районах в роли технического ассистента главного ботаника! Поиск растений. Какое блаженство! Кроме того, если ее рисунки на самом деле так хороши, как она считает, то Управление может взять ее на постоянную работу на должность технического ассистента, даже отправить на стажировку в Государственный ботанический сад. Разве нельзя помечтать?
Ким ничего так не хотелось, как заполучить эту работу.
—
В объявлении говорилось: «Обращайтесь к доктору Эндрюсу», — повторила она.
—
Так и скажите своему другу. Лучше всего письменно. Вам известно, что доктор Эндрюс предпочитает не брать в экспедицию девушек?
То, как мужчина произнес слово «девушек», уязвило Ким, но она не подала и виду.
Вместо этого она отрицательно покачала головой.
—
Если бы не девушка, вас бы здесь не было, — как можно мягче заметила она.
—
Простите?
—
Ведь ваша мать тоже когда-то была девушкой.
Ким решила, что мужчине за тридцать. Он был бы очень симпатичным, если бы его волосы не были всклокочены, а на высоком, внушительном лбу не было следов земли. Но и без того он выглядел очень внушительно, хотя Ким ни за что в этом себе не призналась бы.
—
Прошу вас немедленно покинуть это место. Посетителям сюда нельзя, — приказал мужчина. — У меня очень много дел. — Он развернулся, склонился над грядкой и принялся отряхивать землю с корней саженца. Весь его вид говорил о том, что девушка для него просто не существует.
—
Это растение проживет у вас не больше двух лет. В почве слишком много минералов, — заметила Ким.
Мужчина оставил свое занятие и медленно повернулся к ней.
—
Здесь у нас насыпан трехфутовый слой почвы со дна реки Дарлинг, — ответил он таким голосом, словно разговаривал с маленькой девочкой. — Не возражаете, если я займусь своими делами? А вы идите куда шли.
—
Каждый садовник знает, что нельзя задержать влагу, просачивающуюся в почву. В этом-то вся и беда. Ваше растение погибнет. Если только у вас не руки волшебника.
Мужчина не ответил, и девушка повернулась к нему спиной.
—
Я сама найду доктора Эндрюса, — бросила она на прощание.
Ким откинула назад волосы и стала взбираться по крутому склону к дороге. Рядом была зеленая лужайка, а за ней деревья, скрывающие здание гербария ботанического сада от вульгарных взглядов посетителей.
Когда Ким подошла к деревьям, то отказалась от решения немедленно встретиться с доктором Эндрюсом. Если он не любит брать в экспедицию девушек, то ему лучше не знать, что она девушка, пока работа не будет у нее в кармане. Тогда, если что, она даже может подать на него в суд. В правительственных учреждениях дискриминация запрещена.
Не зря же ее назвали Кимберли Джессика Вентворт. У ее дедушки Кимберли был железный характер. Ее сокращенное имя было Ким, и часто, посылая открытку с заказом на бумагу и карандаши, она получала ответ, адресованный мистеру Киму Вентворту. Теперь этот «мистер Ким» может ей помочь.
Погруженная в свои мысли, Ким направилась домой, вместо того чтобы искать загадочного доктора Эндрюса. В своей маленькой комнатке она сочинила блестящее письмо с просьбой зачислить себя на работу в должности технического ассистента и подписалась «
». К письму она приложила карандашные и чернильные зарисовки растений, выполненные для Ральфа Синклера, аккуратно подписав каждую часть.
Час спустя, после трех чашек чая, выпитых исключительно для храбрости, Ким отправилась в университет, дождалась, пока Ральф Синклер войдет в свое самое рассеянное состояние, и попросила его продик
т
овать рекомендательное письмо.
—
Напиши сама. Видишь я тут вожусь с этим микроскопом…
Именно такого ответа Ким и ждала и сама написала отличное рекомендательное письмо. Оно бы поразило даже Ральфа, будь у него хоть чуточку свободного времени. Он с отсутствующим видом подписал и вдруг до него дошло, что Ким собирается оставить работу.
—
Что я буду без тебя делать? — Ральф чуть не заламывал руки. Он бы так и сделал, если бы они были свободны от прелестных серых и алых цветов. — Кто будет рисовать?
—
Придется тебе самому, — с сожалением произнесла Ким. — Хотя есть еще Майри Болтон. Она уже получила степень бакалавра. Рисовать она умеет, а вот насчет того, чтобы печатать на машинке…
—
Майри Болтон? У которой диплом с отличием? С кудряшками на голове? Местная красавица? Ах да, конечно! Ким, милая, пожалуйста, найди ее. Она должна немедленно приступить к работе.
Это «милая» больно уязвило Ким особенно потому, что Ральф опять прильнул к микроскопу. Он был так рад, что с ним будет работать первая красавица университета. Он уже успел позабыть, что с Ким они больше не увидятся.
Ким решила, что он сам может найти Майри Болтон, направилась к двери, но на пороге оглянулась. По ее юному лицу скользнула мимолетная тень печали. Она так старалась, работая у Ральфа, чуточку даже была влюблена в него, а теперь он только и думает, что о своих цветах и золотых кудрях Майри Болтон!
— Что ж! Такова, видно, моя судьба.
В кабинете машинистки Ким вытащила из шкафа конверт и положила туда свое письмо вместе с блестящей рекомендацией, наклеила марку, написала адрес и опустила письмо в почтовый ящик рядом с университетом. В конце концов, университетский штемпель на конверте придаст письму еще больший вес. Если доктор Эндрюс отличается внимательностью, то сразу же
Вы читаете Дом с видом на закат
