— Что? — крикнул ей Батл, вкладывая в это короткое слово все, что мучило его последние сорок минут, которые он отсутствовал.
Мисс Тимонс неопределенно пожала плечами.
— Все то же.
Они вошли в сарай. Лесли лежал на полу. При появлении хозяина он чуть приподнял голову.
Эйбел обратила внимание на то, что у животного сильно вздуты бока. Она вошла в стойло и склонилась над старым мулом. Она услышала учащенные глухие удары старого сердца Лесли. У него температура, подумала она и обратилась к Батлу:
— Ты чем его кормил?
— Не задавай глупых вопросов, женщина! — возмущенно воскликнул старик, но, опомнившись, буркнул: — Как всегда — кукуруза, тыква. Что с ним?
— Пока не знаю, — задумчиво ответила Эйбел, — нужен отвар из ромашки, окопника, чтобы согнать отек. Иди согрей воду. — Она не стала говорить свекру о температуре. — Я введу ему камфару.
Батла передернуло.
— Не волнуйся, лишь для того, чтобы поддержать ему сердце.
Старик отправился в кухню. А Эйбел продолжала осматривать Лесли.
— Как удивительно, — обратилась она к мисс Тимонс, — обычно он меня к себе и близко не подпускает, чуть зазеваюсь, норовит укусить.
Лесли ей в ответ тяжело вздохнул.
Эйбел улыбнулась:
— Понятно! Вздох сожаления. Ничего, мистер, не грустите. Поправитесь и наверстаете упущенное.
Лесли был так плох, что Эйбел простила ему доставшиеся ей от него многочисленные укусы. Если он не был на привязи, то, завидев Эйбел, бросался к ней, стараясь лягнуть или схватить за ногу. Происходило это, как правило, под одобрительные возгласы Батла.
Мисс Тимонс не раз была свидетельницей этих безобразных сцен и очень хорошо понимала Эйбел. Но все-таки сочла своим долгом вступиться за Лесли и его хозяина.
— Это единственное живое существо, к которому привязан Батл. Он кормит его яблоками. Балует, как ребенка. Рассказывает ему обо всем.
В дверях появился Батл.
— Иди, — кивнул он Эйбел. — Там готово.
Эйбел отправилась готовить настой, а Батл и мисс Тимонс остались возле мула, который продолжал лежать на боку, уставясь помутневшими глазами в одну точку.
В сарае повисло напряженное ожидание.
Собственно помещение, в котором обретался Батл со своим мулом, на самом деле было старым домом, вырастившим не одно поколение Веджвортов. Его внутреннее убранство могло представить для любителей старины настоящую сокровищницу. На стенах были развешаны седла ручной работы, в углу темнел деревянный плуг, рядом с ним — прялка, приданое прабабки Батла, а может быть, и прапрабабки — он и сам хорошенько не знал.
— Здесь можно было бы устроить музей ремесел, — прервала молчание старая учительница.
— Это моя территория, — возразил Веджворт. — И пока мы с Лесли живы, мы никого сюда не пустим.
— Но согласись, Батл, тебе ведь одиноко, ты бы больше был на людях.
— Чушь! Мне никто не нужен, кроме Лесли. Что она там так долго возится. — Батлу казалось, что отсутствие Эйбел слишком затянулось, что у Лесли участилось дыхание.
Дверь приоткрылась, и на пороге возникла Эйбел с дымящимися ведрами в руках.
— Ты слишком нетерпелив, Батл. Пусть остывает. — Она указала на ведра. — Я займусь уколами, а ты, — обратилась она к Батлу, — приготовь клизму. Речел, ты подержишь голову Лесли. Я буду делать внутривенные.
Все захлопотали. Батл постепенно успокоился и на удивление Речел беспрекословно выполнял указания Эйбел.
Через полтора часа, когда все процедуры были закончены, а старик собственноручно вымыл стойло Лесли, когда ему была постелена свежая подстилка, мул впервые за последние сутки встал на ноги и потянулся мордой к Эйбел, которая не ожидала ничего подобного и не успела отскочить. Но Лесли и не собирался делать ничего плохого. Он лизнул ей руку и с достоинством направился к дверям.
Батл, не верящий своим собственным глазам, смущенно отводя взгляд в сторону, заявил, что им с Лесли необходимо погулять.
— Ты переупрямил своего мула, Ричард, — вздохнула мисс Тимонс.
— А мы не на состязаниях, — парировал Веджворт, к которому после того, как миновала опасность, нависшая над его любимцем, вернулось его обычное состояние непримиримости, делавшее его в сущности почти невыносимым.
Но жители окрестностей Уилкс-Баррс давно смирились с его нравом. Ему прощалось все по двум причинам. Во-первых, старожилы помнили, каким он был в молодости. Не случайно смелый, решительный Ричард Веджворт получил прозвище Батл. Он не только мог постоять за себя, но и защитить более слабого. Ну а сильные находили в нем достойного противника. Прозвище к нему так приросло, что теперь лишь немногие помнили его настоящее имя. Мисс Тимонс была в их числе.
Вторым смягчающим обстоятельством служила череда трагических событий, обрушившихся на несчастного Веджворта.
Для Эйбел Батл был прежде всего отцом Джейка. Как бы он себя ни вел теперь, после гибели сына, она знала, что, утратив его, старик потерял все. Жизнь для него превратилась в бессмысленную смену дней, ночей. Несмотря на словесные перепалки, бесконечно грубые выходки свекра, Эйбел постоянно ощущала, что их объединяет нечто большее, чем даже кровные узы. Она не обижалась на старика. Вот и теперь, когда за Батлом закрылась дверь, она произнесла вслух то, что всегда первым приходило ей в голову в связи с очередным «наездом» Батла, а поскольку они случались каждый божий день, то и сентенция эта стала для Эйбел как бы нормой отношения к Веджворту.
— Он стар, слаб, болен. Но кто знает, какими будем мы в его возрасте…
— И все-таки ты его балуешь. По-твоему выходит, что ему все позволено, — возразила мисс Тимонс.
— Нет, нет. Он все прекрасно понимает, что скандалы — форма протеста в конечном счете.
— Против чего? — удивилась старая учительница.
— Он не может смириться с тремя вещами — своей немощью, старостью Лесли и моим отъездом.
— Ты окончательно решилась?
Эйбел задумалась. Последние сутки внесли существенные коррективы в ее планы. Странно, что она даже не вспомнила, не рассказала Десмонду о своем намерении покинуть эти места навсегда. Она неопределенно покачала головой, потом, улыбнувшись, призналась:
— Появились новые обстоятельства, боюсь, что они крупно изменят не только мои планы на ближайшее будущее.
Мисс Тимонс внимательно слушала ее. Но Эйбел встала и пригласила ее в дом:
— Полагаю, Батлу мы больше не нужны. Нужно принять душ. Выпить чаю.
Женщины уютно расположились за овальным столом, стоявшим в кухне Эйбел, на котором в прозрачных чашках дымился янтарный ароматный чай.
— Вам с молоком? — обратилась Эйбел к своей гостье.
— Спасибо, нет, — задумчиво ответила та и в свою очередь спросила: — Ты представляешь, что будет со стариком, когда не станет Лесли?
— Вообразить невозможно.
— Вот я и говорю! Сейчас Батлом движет забота о муле. Все остальное — злоба, мстительность — средства защиты от реальности. Он сознательно культивирует их в себе.
— Что же делать, Речел?
