А ведь сейчас я мог бы путешествовать по Европе. Сначала университет, Оксфорд, его окончил мой отец, а до него дед. Гуманитарные науки или правоведение — неважно, в Оксфорде не столько постигают ученость, сколько заводят связи. Там я познакомился бы с важными людьми, будущими политиками, епископами и меценатами, завел бы друзей, способных помочь юному дарованию. Обладателей роскошных домов и обширных поместий. А после Оксфорда отправился бы за границу. Гранд-тур: Париж, Венеция, Рим. Плыл бы себе в гондоле по Большому каналу, пил шампанское в Латинском квартале. Вместо этого, потея от страха, цепляюсь за перила расшатанной лестницы в двухстах футах над землей.
— Главное, не спешите, мастер.
Джордж Фишер завис прямо подо мной. Неужели он считает меня болваном, задумавшим свернуть себе шею?
— Не беспокойтесь, не собираюсь, — процедил я сквозь зубы.
Хуже всего, что Форрест — вдвое старше меня — уже наверху и беседует с плотниками, пытаясь унять кашель и одышку.
Я подтянулся вверх — ладони саднило, подошвы скользили по мокрому дереву. И кто придумал такие возмутительно узкие перекладины?
Разумеется, Форрестов сынок Джек сейчас за границей. Изучает в Италии работы Палладио. Когда- нибудь он вернется домой, станет правой рукой отца — и куда тогда деваться мне?
— Быстрее, Зак! Что ты возишься?
Я ненавидел Форреста, когда он ворчал на меня, но еще сильнее — когда он надо мною смеялся. Задыхаясь, я вскарабкался на платформу, снова поразившись его воодушевлению. Что за демоны гнали мастера вперед? Ибо все на площадке шло из рук вон плохо, и Форрест это знал. Однако всегда был бодр и весел, словно радость оттого, что здание неуклонно росло вверх, не покидала его ни на минуту. Должен признаться, я и сам ощущал эту радость, хоть и цеплялся сейчас за перила, словно приговоренный к повешенью.
На площадке царил сущий ад. Стучали молотки, пыль стояла столбом. Камни из каменоломен обрабатывали прямо здесь, грохот деревянных молотков оглушал. Каменная пыль висела над городом, словно снег. Улицы, ступени и крыши были покрыты золотистой пыльцой. Люди, ослы и собаки чихали. Словно теперь мы отвечали не только за стройку, но и за погоду. А иногда нам удавалось затмить самое солнце.
— Зак, смотри. — Форрест показал на цоколь колонны, который как раз устанавливали на место. — Этот способ применяли еще греки.
Каменная глыба, поднятая вверх при помощи лебедки, опасно раскачивалась у нас над головами. Рабочие подтягивали ее к месту установки, десятник выкрикивал фразы на непонятном, птичьем языке, которым наверняка пользовались еще строители терм.
— Теперь дело пойдет быстрее, — обернулся ко мне Форрест. — Когда готов фундамент, замысел становится более явным.
— Для меня он по-прежнему темен.
— Тогда приходи сюда ночью, как делаю я. Посмотри на здание в тишине, при свете луны. И тогда ты увидишь, как оно растет. Пробивается из земли, словно каменное дерево.
В руках Форрест держал какие-то бумаги. Внезапно мне захотелось рассказать ему все.
— Мастер…
— Нужно разыскать Харриса. Его люди торопятся, выходит небрежно…
— Хорошо, но, сэр…
Лоток для подноса камней просвистел рядом с моей головой, едва не оторвав ухо. От неожиданности я подпрыгнул, а Форрест расхохотался и потрепал меня по плечу.
— Строительная площадка — место опасное, Зак. Давай спускаться.
— Я хотел… Вы должны знать…
Форрест обернулся.
— Что?
Я судорожно сглотнул.
— Мне кажется, на стройке что-то не ладится…
— Не более чем всегда.
— Украли тесаный камень. Он стоит целых четыре гинеи!
— На стройке всегда воруют, Зак.
— А вам не кажется… — Я запнулся, выругался про себя и продолжил: — Вам не приходило в голову, что кто-то пытается разрушить ваш замысел, лишить заказчиков?
Зачем я это сказал? Мы молча смотрели друг на друга.
— Почему я должен так думать? Да, мы кругом должны и до сих пор живы только благодаря доброте Ральфа. Грейе только и знает, что разносить глупые сплетни. Но когда здание будет готово, местные дельцы выстроятся в очередь, чтобы потом с выгодой перепродать свою долю. Круг станет самым фешенебельным местом в Акве Сулис…
— А если вам не удастся его завершить… если кто-то другой захочет…
Форрест поднял бровь.
— Бога ради, Зак, я не продаюсь! Это мой памятник, моя могила. Я никогда не…
— Могила!
Форрест нервно рассмеялся. Теперь он выглядел взволнованным.
— Я так сказал? Глупо. Видишь ли, Обри[2] — ты читал Обри? — так вот, он считает, что строители великих кругов задумывали их как свои могилы. Друиды, обладавшие великой силой, похоронены вместе с золотом, янтарем и гагатом. Но мне пора, я должен осмотреть опоры. Не забудь, у нас сегодня гости!
И Форрест полез вниз, небрежно держась за перила. У меня закружилась голова. Я тихо присел в сторонке, но оказалось, что я всем мешаю. Рабочие спотыкались об меня, я путался у всех под ногами. Прислонившись к перилам, я закрыл глаза. Что ж, я попытался. И зря, если бы я рассказал Форресту все, он бы меня прогнал. Куда подевались моя злость и моя гордость? Неужели все люди так изменчивы, или я такой один?
— Зак!
Я открыл глаза.
Внизу, заслоняясь от пыли ажурным зонтиком, стояла Сильвия и махала мне рукой.
— Спускайся! Покажешь мне окрестности.
Мгновение я смотрел на нее, затем неуклюже полез вниз. Кто-то подталкивал меня, кто-то протягивал руку, пока, растрепанный и взмокший, я не почувствовал под ногами твердую почву. К счастью, Сильвия на меня не смотрела, с восторгом обозревая площадку.
— Ты только глянь, Зак! Столько людей — и все трудятся над замыслом мастера Форреста!
На Сильвии было бледно-голубое платье, которое очень ей шло. От прыщей не осталось и следа, рыжие волосы сияли на солнце. Она и раньше была хорошенькой, а теперь по-настоящему расцвела.
— Хватит на меня пялиться, — сказала она.
— Я не пялюсь, просто…
Я пожал плечами.
Сильвия крутанула зонтик.
— Надо же, Павлин прикусил язык! — Внезапно она отпрыгнула от меня, залившись румянцем. — Или ты меня стыдишься? Не хочешь, чтобы нас видели вместе?
— Ничего подобного, — заявил я, хотя окружающие и впрямь не сводили с нас глаз. — Идем, я покажу тебе стройку.
И я предложил Сильвии руку.
Мы обошли наполовину завершенную секцию. Благородный изгиб фасада восхитил Сильвию.
— Он гений, скажи, ведь он гений? — промолвила она тихо.
— Возможно.
— Как же тебе повезло, Зак!
