он, зажигая газ. — Никаких картин, никаких безделушек… никаких тебе характерных штрихов и черточек. Ты — загадка, моя Лилиан. Не женщина, а просто сфинкс какой-то! Интересно, что ты пытаешься скрыть?
— Да ничего особенного, — запротестовала Лилиан, извлекая из буфета банку «Нескафе». — Просто я целыми днями напролет работаю с цветами, а значит, с яркими красками. Поэтому, когда прихожу домой, хочется, чтобы глаза отдохнули…
— Это правда?
Молодая женщина, досадливо закусив губу, отвела взгляд. Затем нехотя призналась:
— Ну, поначалу я и впрямь собиралась отделать квартиру иначе… Но потом познакомилась с Юджином, и теперь все мои силы уходят на ремонт нашего семейного гнездышка.
Уж там-то я дам волю воображению! В конце концов, дизайнер я или нет?
— И ты говоришь, что намерена продолжать работать и после свадьбы?
— Естественно! — с вызовом ответила Лилиан. — А что в этом дурного?
— Ты разве не хочешь обзавестись детишками?
Она принялась ставить на поднос чашки, сахарницу, молочник, массивный кофейник.
— Да… наверное… со временем…
— Ты словно не вполне уверена.
Лилиан с грохотом выдвинула ящик буфета и достала чайные ложечки.
— Вот разберусь со свадьбой, а потом и об устройстве детской подумаю.
— Ты разве не любишь детей?
— В вареном виде или в жареном? — Молодая женщина саркастически усмехнулась. — Я с детьми почти и не общалась, если не считать моей так называемой племянницы, а она сущий кошмар — избалованная, невоспитанная, капризная сопливка.
— Скорее всего, здесь виноваты родители, а не ребенок.
— Знаю. Всякий раз, когда смотрю на родителей, только об этом и думаю, — Лилиан подхватила поднос и шагнула было к двери, но Гийом преграждал ей путь. — Извини, но мне хотелось бы пройти.
— В самом деле? — удивился он, не трогаясь с места. Затем решительно забрал поднос из внезапно онемевших рук хозяйки, и только тогда пропустил ее вперед.
С трудом переведя дух, Лилиан поспешила в гостиную и поспешно уселась в кресло, уступив гостю софу.
— Знаешь, я понемногу привыкаю к твоей девственно-непорочной келье, — усмехнулся Гийом, ставя поднос на стол. — Вот только удивляюсь, что нигде нет фотографий ни этого твоего Эжена, ни родителей. Может, ты сирота и прошлое твое столь же безлико, как стены этой комнаты?
— Чепуха какая! — холодно отрезала она, — У меня полным-полно семейных фотографий, просто я храню их в альбоме. Терпеть не могу замусоривать квартиру.
— Вот, значит, как ты воспринимаешь фотографии своего обожаемого возлюбленного? — насмешливо изогнул бровь Гийом.
— Я вовсе не это имела в виду, — Лилиан нервно забарабанила пальцами по столу. — Вы нарочно перевираете каждое мое слово.
— Напротив, пытаюсь докопаться до их скрытого смысла. — Гийом помолчал и с особым выражением добавил: — Пытаюсь понять, что ты такое.
— Не трудитесь понапрасну, — посоветовала Лилиан. — Наше знакомство долго не продлится.
— Увы, мне, — вздохнул гость. — Но ведь вечер еще не закончился. Отчего бы мне не воспользоваться случаем и не пофантазировать?
— Зря только время потратите. — Стараясь унять нервную дрожь в пальцах, Лилиан разлила кофе по чашкам.
— Мое время принадлежит мне. И я волен распоряжаться им, как мне вздумается. — Гийом выдержал небольшую паузу. — Ну что, ты покажешь мне семейный альбом? Просто чтобы доказать, что он действительно существует?
Мгновение поколебавшись, молодая женщина неохотно встала, открыла один из встроенных шкафов и извлекла оттуда тяжелый, переплетенный в кожу фолиант.
— Вот, смотрите. Мне скрывать нечего, — она натянуто улыбнулась. — История моей жизни в одном томе.
Гийом принялся медленно перелистывать страницы, при этом лицо его напоминало каменную маску. Лилиан, прихлебывая обжигающе горячий кофе, искоса наблюдала за ним, делая вид, будто ей все равно.
— А твои родители живы? — как бы между прочим осведомился гость.
— Отец умер несколько лет назад, — тихо ответила Лилиан. — А мать второй раз вышла замуж — за вдовца, с дочерью от первого брака примерно моих лет.
— Ага! Это и есть мама несносной сопливки, — догадался Гийом. — Ты ее поэтому не любишь?
— У меня нет ни малейших причин ее не любить, — пожала плечами Лилиан. — Просто у нас с ней мало общего, вот и все.
Гийом перевернул очередную страницу — и так и впился взглядом в одну из фотографий.
— А это конечно же Эжен. До чего странно!
— Что странно? — тут же насторожилась молодая женщина.
— А то, что других мужчин я в этом альбоме не вижу. — Голос его звучал ровно и бесстрастно. — Неужели больше никто за тобой не ухаживал, моя Лилиан? Как насчет ошибок молодости? Или ты их все тоже стерла из памяти и замазала побелкой?
— Молодые люди у меня, конечно же, были, — холодно сказала она. — Но ни один из них ничего для меня не значил. Вы довольны?
Гийом вновь вгляделся в фотографию счастливого избранника.
— А Эжен для тебя дороже всех сокровищ мира — точно так же, как и ты для него, верно?
— Разумеется. Но зачем вы задаете столько вопросов?
— Затем, что хочу знать о тебе все,
В горле Лилиан разом пересохло.
— Но никому из нас не дано узнать ближнего своего настолько близко.
— Тогда, возможно, я буду первым.
Гийом захлопнул фотоальбом и положил его на стол. Затем поднялся, снял пиджак, швырнул его на спинку стула и, в два шага преодолев разделяющее их расстояние, завладел руками Лилиан и рывком поднял ее на ноги. Сопротивляться она даже и не пыталась. Сердце ее тревожно билось в груди, в расширенных глазах отражалась паника — и затаенное предвкушение неведомых доселе восторгов.
— А начну я с твоих губ, — пообещал Гийом.
— Нет, — вдруг испугавшись, хрипло выдохнула Лилиан, когда на плечи ей легли сильные руки. — Вы не можете… не имеете права! Вы обещали, что на сегодня я в безопасности.
— Так оно и было,
Гийом де Монфор наклонил голову — и губы их слились.
4
Некий смутный голос в сознании нашептывал: оттолкни его. Дерись, брыкайся, кусайся, если нужно, прежде чем эти губы выпьют последние остатки твоей воли. Из последних сил цепляйся за свою жизнь — за свое надежное, тщательно распланированное будущее с Юджином. Призови на помощь здравый смысл…
