какой-то миг закралось сомнение, что Шон поцеловал ее умышленно, рассчитывая на внимание публики. Но Клер тут же отказалась от этого обвинения, признав его несостоятельным. Во-первых, Шон неохотно пускал в свою жизнь кого бы то ни было, особенно репортеров. Во-вторых, этот поцелуй можно было назвать каким угодно — унизительным, жестоким, провоцирующим, — но только не спланированным заранее.
Клер поежилась, вспоминая события этого вечера. Дэвид воспринял это по-своему и обнял ее.
— Замерзла?
— Скорее, нервы сдают, — призналась Клер.
Его губы прикоснулись к ее макушке.
— Подлить тебе вина?
— Нет, не нужно.
Дэвид взял у нее пустой бокал и поставил на подставку. Несколько минут они ехали молча, думая каждый о своем. Затем он нарушил молчание.
— Знаешь, я наверняка пожалею о том, что спрошу. Но все же: почему вы с Ричмондом расстались?
— Это не слишком привлекательная история, Дэв. — Клер отодвинулась от него. Приступ слабости прошел. — Ты действительно хочешь ее услышать?
— Я волнуюсь за тебя, Клер, — объяснил Дэвид. Перегородка, отделяющая водительское место от салона, была поднята, и они могли говорить свободно. — И, как мне кажется, не без причины. Ричмонд не спускал с тебя глаз в опере. И наличие Лоран его ничуть не смущало, впрочем, как и мое присутствие. Такое впечатление, что великому любовнику не хватает поклонниц. Так что там между вами произошло? — напомнил он, поерзав на сиденье.
Клер вздохнула, не зная с чего начать, потом решила, что разумнее всего начать с начала — со знакомства в горах, где она одержала над Шоном блестящую победу. Так, постепенно, она дошла до финала:
— …Через несколько дней все знакомые только и обсуждали новость, что Шон Ричмонд застал свою невесту на месте преступления — в объятиях другого мужчины. — Клер грустно усмехнулась, даже сейчас, спустя столько времени, ей было больно и стыдно вспоминать об этом. — Возможно, все бы и обошлось, но желтая пресса подняла шумиху. Первой постаралась Элиша Браун.
Дэвид кивнул, давая понять, что теперь для него многое становится ясным.
— Она каким-то образом оказалась на той вечеринке. Снимки выглядели как самая настоящая богемная оргия. Разразился грандиозный скандал. Еще недавно все вокруг восхищались нами, расписывали во всех деталях нашу помолвку, желали с нами поужинать, наперебой приглашали на уик-энды. Газеты твердили о свадьбе года. Уверяли, что из меня получится самая обворожительная невеста, подробно расписывали, сколько гостей будет на приеме, гадали, куда мы отправимся в свадебное путешествие. Я отвечала всем требованиям невесты лорда Ричмонда — имела аристократическое происхождение, была девственницей и исповедовала протестантизм, ну прямо как принцесса Диана, которую Британия всегда боготворила. И вдруг весь мир ополчился против меня. Из принцессы я превратилась в парию. Шону, конечно, со злорадством сочувствовали, а меня выставляли испорченной сексапильной красоткой, пустеньким прекрасным манекеном для демонстрации модной одежды. Я была в жутком состоянии. Плохо соображала, но какая-то частица меня твердила, что Шон все уладит. И он действительно нашел идеальный выход. Шон позвонил из Венесуэлы, но разговаривать со мной не стал. Он передал через Уоррена, что для всех будет лучше, если я тоже на какое-то время покину страну. Разумеется, я должна была вернуть фамильное кольцо, которое он подарил мне на помолвку. Заявление для прессы Шон взял на себя. После этого мне было все равно, что со мной дальше будет происходить.
— Понимаю, в тот момент прежняя Клер умерла, а новая еще не успела родиться, — заметил сочувствующе Дэвид.
Клер горько усмехнулась:
— Да, что-то в этом роде. Уоррен созвонился с тетушкой Нэнси, так я и оказалась в Нью-Йорке, — кратко подытожила она.
— Сукин сын! — выругался Дэвид, вложив в эти слова все свое презрение.
— Нет, Дэв, я это заслужила! — запротестовала Клер из чувства справедливости. — Ты не можешь себе представить, какой вздорной сумасбродкой я была. Иногда я доводила Шона до умопомешательства. Неудивительно, что он сорвался. Я была невыносима. Всю жизнь я делала что хотела. Презрение к условностям было частью меня, если не моей сутью. Если что-то втемяшивалось мне в голову, никакая сила не могла меня остановить. И я не обвиняю Шона, что он расторг помолвку — Зеленые глаза Клер подозрительно заблестели. — Этого финала следовало ожидать.
— Ерунда! — запальчиво возразил Дэвид. — Тебе было всего лишь восемнадцать. Ты совершила глупость… — Заметив, что Клер собирается снова возразить, он остановил ее взмахом руки. — Согласен, возможно, непростительную глупость, но это не давало ему права так жестоко с тобой обойтись. Джентльмены так себя не ведут, — отрезал он.
Клер напомнила:
— Не забывай, что свидетелем моего позора был он один, в то время как я оскорбила его публично.
Дэвид только рукой махнул.
Напрасно было ожидать, что Дэвид Гордон ее поймет. Ведь он знал только сдержанную и рассудительную Клер — истинную леди, как заметил недавно Шон.
Клер много раз задавалась вопросом: почему все сложилось так, а не иначе? И сейчас он снова возник перед ней.
Возможно, если бы шесть лет назад их с Шоном оставили в покое друзья, родственники, газетчики и их отношения развивались бы естественно, ничего бы этого не случилось. Но с момента объявления о помолвке они все время находились под пристальным вниманием и давлением — родственники, друзья, церковь, цветы, платье, приглашения… от всего этого Клер пришла в невероятное возбуждение. Шон же вел себя как всегда чуть насмешливо и отстраненно. Она знала, что он хочет ее. Не такой уж неопытной глупышкой Клер была, чтобы не разглядеть желание в глазах мужчины. Ну и кроме того, оставаясь наедине (что случалось все реже и реже), они иногда передавались любовным утехам, которые Шон умело прекращал, оставляя Клер в нетерпении и растерянности. В такие моменты ей казалось, что она тот самый путник в пустыне, которому отказано в живительном глотке воды. Клер еще могла понять эту сдержанность, когда они просто встречались. Но теперь, когда до свадьбы оставались считаные недели, эти условности в ее глазах теряли всякое значение.
Верная себе, Клер удвоила усилия, чтобы соблазнить жениха. Шон конечно же разгадал ее намерения. И, хотя не поддался им, постепенно начал терять контроль над собой. В их отношениях появилась напряженность, которая нарастала как снежный ком, теперь они больше ссорились, чем целовались. И когда Шон заявил, что ему необходимо в эти выходные поработать с документами, у Клер возникло подозрение, что он попросту хочет от нее отделаться. Вместо того чтобы отступить, она решила идти напролом. Словно бес толкал ее на этот шаг, нашептывая: Шон один в своей городской квартире, давай действуй. Нашелся и повод, чтобы его навестить. В середине дня позвонил Колин Маклауд, ее давний приятель, и пригласил Клер с женихом на вечеринку в свой загородный дом.
Клер быстро собралась, распушила рыжие волосы и, запрыгнув в «корвет», отправилась к Шону. На ней было маленькое небесно-голубое платье из тонкого шелка, довольно вызывающего фасона. Оно явно не подходило для загородной вечеринки, но порой Клер казалось, что ее вещи живут собственной жизнью. Вот и в этом случае, не успела Клер провести по платью рукой, как ощутила неодолимое желание надеть именно его. Казалось, переливающийся наряд шептал ей: «Надень меня! Если наденешь, он не сможет перед тобой устоять!»
Дверь открылась не сразу. Но все же открылась. Шон был в домашнем, немного взлохмачен, и от него пахло сигаретами. Клер обожала этот запах. Его запах. Запах сильного мужчины.
— Привет, — ярко улыбнулась Клер, взбивая рукой волосы, и без того имеющие вид, будто они только что побывали в аэродинамической трубе.
Она ждала приглашения войти в квартиру, но Шон не спешил пропустить ее внутрь.
