«Песня о Буревестнике». В них тот же романтически приподнятый стиль, сравнения и эпитеты, придающие событиям возвышенный пафос, олицетворение сил природы («Тоская безумная», «Кровавые тучи», «Красивая смерть», «Сокол, бьющийся в тройном круге клюющих падаль вагонов», «Геха купался в густом темном море огня и свинца» и т. п.), в них слышится гимн мужеству и нарождающейся новой жизни.
Среди переводов А. Шерипова особым сюжетом и композицией отличается песня «Асир-абрек». Предупредив читателя, что «Асир-абрек» — «одна из возможных историй», А. Шерипов не претендует на то, что в основе песни — реальные события. Основной мотив песни — мотив отверженности героя от общества, идейного разлада между ними. Это нам знакомо по некоторым произведениям А. Пушкина, М. Лермонтова. Но если в романтической литературе это гордый одиночка, не находящий своей цели в жизни, то в песне разлад между героем и «толпой» произошел из-за того, что абрек Асир не находит среди нее «гордых, непреклонных и смелых духом героев», которые, как и он, жили бы одной только страстью — бороться и умирать за свободу гор и людей Кавказа». «Забитые и жалкие рабы», не способные на подвиг, «ликуют после смерти каждого героя: они рады, что избавились от живого укора прошлой, героической жизни». Так, образом Асир-абрека в песне утверждается идея борьбы за свободу и счастливую жизнь. Другое дело, что и здесь А. Шерипов остался верен исторической правде: в своей борьбе Асир-абрек умер одиночкой. Таков был удел всех абреков, которые, несмотря на кажущееся единство с народом, все-таки не были тесно связаны с ним.
Начало публицистической деятельности А. Шерипова относится ко второму периоду его творчества, оно было обусловлено Октябрьской революцией. Коренным образом меняются его взгляды на художественную культуру, призванную содействовать просвещению горцев. Его выступления перед чечено-ингушской беднотой, письма к друзьям и идейным противникам, научные статьи и заметки — все было подчинено им одной цели — помочь ему осознать свое национальное достоинство путем разъяснения складывавшейся в его истории сложнейшей ситуации периода гражданской войны на Северном Кавказе.
Статьи А. Шерипова, относящиеся к периоду накала событий 1918–1919 годов, отличаются широтой мысли, аргументированностью, умением верно ориентироваться в сложнейших переплетениях национальных, классовых, политических интересов в Терской области, выбрать из этого запутанного клубка единственного правильный путь, отвечающий интересам народа («Герои Чечни и Дагестана», «Работа «Святых», «Обращение к грозненской демократии», «Письмо правителю Чечни от добрармии генералу Э. Алиеву и председателю Атагинского Совета И. Чуликову и др.).
В одном из писем к знакомой А. Шерипов писал: «Мы пойдем на смерть за народ не по обязанности, а с наслаждением и радостью». Его фольклорные герои тоже встречали смерть «с наслаждением и радостью». Применительно к жизни А. Шерипова эти слова приобрели реальное, жизненное содержание, здесь они отражают внутренний мир, нравственный идеал человека, погибшего в 1919 г., защищая интересы трудовых чеченцев.
На формировании мировоззрении А. Шерипова несомненно оказал влияние его старший брат — Денилбек Шерипов, который в начале XX века принимал активное участие в культурно-просветительской работе, проводимой чеченской интеллигенцией среди своего народа. В 1911–1912 годах Д. Шерипов издавал в г. Грозном газету «Терец», которая уделяла большое внимание жизни края, изобличала национально- колониальную политику царизма, показывала, что среди чеченцев и ингушей зреет протест, что, несмотря на отсталость крестьян и противодействие шейхов и купцов, у народа пробуждается самосознание, стремление осмыслить свою роль в истории и тяга к просвещению.
После окончания гражданской войны и установления советской власти на Северном Кавказе З. и Д. Шериповы входили в состав Чеченского ревкома, затем Чеченского облисполкома. Д. Шерипов с 1922 по 1925 г. — председатель облсуда, а З. Шерипов заведовал отделами, являлся заместителем Председателя облцика. За эти годы каждый из них в своей сфере сделал немало: Д. Шерипов внедрял в сознание горцев азы закона и нового общежития, З. Шерипов — в организации новой системы образования. Обе сферы деятельности требовали от них огромного мужества и самоотверженности, ибо жившие веками вольной и свободной жизнью горцы всячески противодействовали установлению над ними строгих правил закона, а открытие советских школ проходило в острой схватке с приверженцами примечетских религиозных школ.
В указанные и последующие годы активизировалась литературная, публицистическая и исследовательская деятельность З. и Д. Шериповых. З. Шерипов собирал и публиковал фольклорные произведения, впервые написал очерк о Шейхе Мансуре.
Особое значение для освоения населением русского языка и переводческой деятельности начинающих писателей имело составление и издание З. Шериповым русско-чеченского словаря. Читатели отметили своевременность и актуальность этого издания.
Чеченская литература 1920-1930-х годов
Во второй половине 20-х годов усилился интерес к истории народа.
Основоположниками исследовательской мысли Чечни явились просветители Х. Ошаев, впервые обратившийся к проблеме мюридизма в Чечне и на Северном Кавказе своеобразия революционного движения в Чечне.
Прояснение в таких исследованиях некоторых коллизий истории народа явилось безусловно своеобразным импульсом для обращения начинающих поэтов и писателей к теме исторического прошлого. Первые произведения на эту тему по времени совпали с активизацией в Чечне исследовательской мысли. На стыке 20-30-х годов основной проблематикой молодой литературы стала воссоздание образа людей, живших в прошлом, боровшихся и страдавших во имя счастья своего народа. К этому времени в лирике был накоплен определенный идейно-эстетический опыт в осмыслении гражданской позиции лирического героя. В недрах лирики, опираясь на ее достижения, созревала лиро-эпическая поэма. В появившихся в то время поэмах М. Мамакаева «Кровавые горы» (1928), «Разговор с матерью» (1934), С. Бадуева «Партизаны» (1934), А. Нажаева «Чабан» (1936) налицо новаторские достижения поэтов, сумевших переплавить традиции народных песен и русской поэзии, создать яркие произведения, пронизанные идеями братства между русским и чеченским народами. В поэмах широко использованы традиции историко-героических песен. Обращение поэтов к устно-поэтической культуре народа являлось необходимым этапом в становлении национальных литератур. В жанре поэмы они продолжают и развивают демократические традиции героико- исторических песен. Поэты создавали понятные и доступные народной массе (чье просвещение только начиналось) произведения. Использование поэтических образов народных песен приближало поэтов к познанию национального характера народа.
Одно из примечательных явлений чеченской литературы 20— 30-х годов — обращение поэтов и писателей к большим художественным формам, в которых обобщался исторический путь народа. Запечатленные в поэмах М. Мамакаева, С. Бадуева, А. Нажаева, А. Мамакаева («В горах Чечни», 1941) исторические пути народа, выраженная в их произведениях концепция личности и истории утверждали эстетические принципы формирующейся национальной литературы.
Своеобразие творчества чеченских писателей 20-30-х годов заключается в том, что в силу особенностей общественно-политической и историко-культурной ситуации, характерной для Чечни до и после октябрьского периодов, писатели решали многие задачи просвещения художественными средствами. В Чечне к концу 1924 года было всего 58 советских школ, и только в начале 1925 года, по инициативе Председателя Чеченского облисполкома Т. Эльдарханова, было организовано общество изучения края. В этих условиях начинающие писатели, опиравшиеся на традиции своих предшественников, просветителей конца XIX— начала XX в., осознали, выражаясь словами В. Г. Белинского (из его «Письма к Н. В. Гоголю»), что Чечне отныне «нужны не проповеди <…>, а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства».
По убеждению молодых писателей, это является необходимым условием для быстрейшего
