убыточные проекты: освоение целины, внедрение культур в районах, для них не подходящих (кукуруза в Архангельске), изготовление большими сериями техники (трактора К-700) и отправку ее в районы, где она наносит больше вреда, чем пользы (эрозия почвы), необоснованное распределение минеральных удобрений.
В отсутствии какой-либо осмысленной политики можно убедиться и сейчас на основе беспомощности государства. Когда в России в 2002 году был собран высокий урожай зерновых (о чем, видимо, Министерство сельского хозяйства было предупреждено), производители зерна оказались на грани разорения, так как хранить зерне но было негде, а перекупщики сбили цены до не обеспечивавших покрытие производственных расходов. Есте; ственно, прошли шумные дискуссии в Думе и Правительстве, где каждый старался нажить политический капитал, а не решить вопрос. Наконец на исходе осени с великой помпой было заявлено, что государство выделило деньги (около 200 миллионов долларов) на «поддержку производителя». Но «Дорого яичко ко Христову дню», а к этому времени большая часть зерна была у перекупщиков или просто погибла. Итог — перекупщики хорошо поживились, производитель, как всегда, остался ни с чем.
Для решения подобных задач в будущем автор предлагает несколько необычное решение: либо увеличить экспортные поставки, для чего следует расширить сеть терминалов по отгрузке зерна (что вообще-то в любом случае понадобится), либо создать в стране сеть спиртоперегонных государственных заводов, способных за 3–6 месяцев перерабатывать 10–15 миллионов тонн некондиционного зерна и другой сельскохозяйственной продукции. Частично этот спирт надо поставлять в пищевую промышленность, частично — на экспорт, а основное количество, не доведенное до пищевых стандартов, использовать в качестве добавки к основной части автомобильного топлива, как это делается, например, в Латинской Америке. Автор лично не занимался самогоноварением, но из консультаций со «специалистами» узнал, что стоимость такого продукта с учетом транспортировки и «обработки», обеспечивающей невозможность его использования в других целях, будет ниже стоимости бензина, цены на который непрерывно растут. Единственное, что придется сделать государству, — проявить твердость и не допустить посредников, иначе все это превратится в очередную криминальную кормушку, а государство и граждане останутся в стороне. И эта задача, пожалуй, станет самой трудной!
Вопрос о взятках (мздоимстве) в России актуален с древних времен. Как только в княжеской Руси появилась система «кормления» и «откупа», так у получивших это право появилась необходимость создать лично подчиненные структуры для сбора податей. Однако сборщикам (баскакам) не всегда хотелось отдавать деньги хозяину, и они за определенную мзду договаривались с плательщиками об утаивании и дележе части собранных средств. С начала царствования Романовых эта система получила почти официальный статус, а со времен Петра I воровство и взяточничество проникли во все структуры государственного организма. Для сбора необходимых Петру I денег были придуманы самые экзотические формы налогообложения (наиболее безобидный из них — налог на бороду) и штрафов, а реализацию этого осуществляли специально созданные фискальные органы с туманными правами и запутанной системой отчетности, на чем, собственно, и выросла могучая чиновно-бюрократическая система России. Но даже в этом деле соблюдался определенный порядок: брали «по чину», то есть на каждом уровне власти знали, сколько и с кого можно взять. Так, на государственном строительстве зданий Исаакиевского собора в Санкт-Петербурге в 1760–1860 гг. (т. н. III и IV) при заключении договоров с подрядчиками официально в сумму договора закладывался «откат», то есть передача 10–15 % средств Комиссии по построению (эти данные взяты из дел по строительству собора из фондов РГИА за № 502 и 1311). Там же описан единственный случай борьбы со взяточничеством. Художник К. П. Брюллов выиграл конкурс на роспись купола собора и должен был получить за это более 300 тысяч рублей и, соответственно, отдать более 30 тысяч, чего, видимо, делать не жаждал. Поняв это, Комиссия по строительству стала чинить всяческие препятствия началу работ. Только через полгода, использовав личные связи через сестру Николая I, Брюллов добился совершен-но фантастического результата. Николай I издал официальное запрещение брать взятку с художника Брюллова — первый и, пожалуй, последний документ такого рода в России. Однако и здесь победили взяточники. Начался саботаж — неправильно поставили леса и стеклянные загородки, не закрывали купол при проведении камнерезных и пропиточных работ, отчего Брюллову и его помощникам дышать было нечем, да и пыль и копоть оседали на свежую краску Закончилось все печально: Брюллов заболел чем-то типа силикоза легких, уехал лечиться в Италию, где и умер А нет бы просто заплатить взятку и жить спокойно?
Сейчас в России в связи с отсутствием законодательной базы, полной безнаказанностью и демонстративной наглостью представителей высших эшелонов власти взяточничество ничем не ограничено и практически охватило все управленческие структуры снизу доверху, причем максимальный поход (от 20 до 40 % ВВП, как считают в СМИ) получает среднее звено. Первые лица государства, как сие ни странно, наименее подвержены этой пагубной страсти, но по-видимому, все дела решаются на более низком уровне (где-то до замминистров) и делиться за уже проштемпелеванные решения (якобы принятые самостоятельно этими самыми первыми лицами) нет смысла. Кстати по этим же самым причинам указы президента на местах просто игнорируются без каких-либо последствий. Правда, если первые лица вдруг уходят куда-то в сторону от госуправления, у них «неожиданно» обнаруживаете;«несколько сотен миллионов долларов, но нажитых честным путем.
Если бы кто то действительно захотел бороться с этим злом, то надо бы сделать следующее.
1. Всех принимаемых на государственную службу заставить пройти курс управления (и сдать госэкзамен), где особо тщательно изучить их обязанности и права.
2. При поступлении на работу чиновник подписывает по п. 1, что он ознакомлен и обязуется выполнять законы, а в случае нарушения подвергается наказанию по статье Уголовного кодекса, который, кстати, не худо было бы ужесточить по этим вопросам. Это не является нарушением прав, так же как присяга у военных. Не хочешь — не иди, а пришел — служи честно. Кстати, такая форма обязательства была принята в царской России для некоторых родов службы.
3. Проводить тотальные проверки на детекторах лжи всех чиновников, от которых зависят решения (то есть тех, кто ставит утверждающую визу на документе).
4. При работе с гражданами установить порядок приема документов, исключающий их потерю, проволочку по срокам решения. Уличенных в нерадивости чиновников карать как за должностное преступление.
5. Чиновников, уличенных в должностных преступлениях, увольнять без права когда-либо поступать на гос-службу. Сейчас технически проследить за этим вполне возможно. Уволенных таким образом лишать права на повышенную пенсию (75 % от последнего оклада), которую чиновники сами себе назначили, наплевав на конституционные права остальных граждан страны.
Однако автор понимает, что все, что здесь сказано, никогда в России реализовано не будет, уж слишком сладкий кусок пирога отнимается у захватившей реальную власть бюрократической структуры.
И наконец, последний вопрос. А когда же мы построим демократическое общество, управление которым опирается на интересы народа?
Ответ. Когда наше правительство и подвластные ему бюрократические и силовые структуры перестанут вести себя как оккупанты в недоразвитой стране.
Чтобы не быть голословным, постараемся классифицировать признаки оккупации.
1. Управляющая элита (пришлая или своя) боится народа, поэтому отгораживается от него бронированными автомобилями, многослойной толпой охраны, прикормленными спецслужбами и, главное, запрещает право честного и законопослушного гражданина на приобретение и тем более на ношение любого оружия самозащиты (вплоть до нунчака — цепа для обмолота стеблей риса, кстати!), что делает его совершенно беззащитным перед самодурством силовых структур (у нас — милиции; в переводе это — «вооруженный народ», на деле — бюрократическая, карательная, подотчетная только правительственным органам структура).
2. Управляющая элита старается не смешиваться с народом, который она считает за быдло, отгораживаясь четырехметровыми заборами, своими системами снабжения, медобслуживания, отдыха и т. д.
3. Управляющая элита сама себе устанавливает содержание (да такое, которое нормально и честно
