существенно влияют на развитие любого человеческого сообщества. Это легче всего проиллюстрировать на примере попыток построения в XX в. социалистических, а в перспективе коммунистических государств на территориях СССР (России) и ряда стран, последовавших примеру Москвы. Социологические причины мы рассмотрим далее, а здесь обратим внимание исключительно на экономические аспекты, так как объяснение причин кризиса социалистической системы «происками зловредных диссидентов», личными качествами руководителей соцстран и коммунистических партий, «извращенной пропагандой капиталистических ценностей», «холодной войной» и даже
Если мы обратим внимание на экономические предпосылки строительства социализма, то увидим, что была провозглашена цель удовлетворения растущих потребностей населения на основе прогнозируемого расширенного производства материальных ценностей под жесточайшим контролем государства (лозунг: «От каждого — по способностям, каждому — по труду»). Для осуществления этой цели были созданы мощные государственные структуры типа Госплана, Госснаба и т. п., где в реальном цифровом измерении пытались запланировать, изготовить и реализовать все, что только возможно, — от канцелярских скрепок и колбасы до линкоров и баллистических ракет. В обобщенном виде контрольные цифры составляли на 1, 5, 10, 20 лет вперед, тем самым планируя рост по линейному закону.
На этапах возрождения промышленности после революции 1917 г. и связанной с ней Гражданской войны 1917–1922 гг. и после Второй мировой войны, когда восстанавливались средства производства, такая система позволяла достаточно эффективно обеспечивать выполнение целей государства, но отнюдь не населения, так как легкая и пищевая промышленности резко отставали по темпам развития и номенклатуре изделий, тем более что на эффективность вложений никто из руководителей государства особого внимания не обращал. Планирование и контроль по конкретным количественным показателям привнесли в экономическую науку чисто цифровой подход, что по своей сути явилось катастрофой.
Объясняется это следующим. В 60-70-е гг. XX в. рыночная экономика стран Европы и Америки приобрела такой потенциал, что могла обеспечить любой объем любого производства продукта, и конкурентная борьба перешла в область качества продукции: удовлетворялись запросы покупателя, повышалось качество управления, осуществлялся контроль за качеством в процессе всего технического цикла, маркетинга и т. д. Стало выгодно не контролировать работников, а передать им эту функцию, то есть заинтересовать их материально и морально, что оказалось даже более действенным фактором совершенствования производства, особенно в области интеллектуальной и информационной продукции. Девизом стало отсутствие дефектов на всех этапах производства, а не отбраковка на выходе. Примером служат «кружки качества» и «кружки рационализаторов», получившие широкое распространение в Японии. В СССР же появились новые контролирующие структуры, сводившие на нет все выгоды от производства качественной продукции; это привело к полной неконкурентоспособное™ ее на международном рынке, что тоже стало одной из причин крушения социалистической системы.
Дело в том, что жизнь любого социума — непрерывный процесс с множеством положительных и отрицательных связей внутри социума и разнонаправленных связей с окружающей средой. Все материальные предметы, втянутые в сферу жизни социума, не являются экспонатами «музейного хранения», они активно используются, то есть имеют время применения, сферы приложения, требуют определенного ухода, модернизации, замены и, наконец, утилизации или уничтожения. Плановая цифровая система на всех уровнях государства приучает к мысли о том, что вещь важно
При социализме на заводах станки работали 20, 30, а то и 50 лет, и это было почти правилом, несмотря на то что вело к огромным экономическим потерям. Электросети, нефте- и газопроводы, системы отопления и водоснабжения в городах и на предприятиях после пуска в эксплуатацию считались как бы вечными, так как средств и сил на их нормальное обслуживание всегда не хватало. Это обычно приводило и приводит до сих пор к ава-рийным ситуациям, с которыми «героически» сражаются, не считаясь с расходами и потерями, на порядок превышающими те сродства, которые требуются для нормальной эксплуатации подобных систем. Это происходит в любой области, где доминирует социалистический принцип хозяйствования, например, в оборонной сфере.
Катастрофа, произошедшая 12 августа 2000 г. с атомным подводным крейсером (АПРК) К-141 «Курск», стала возможной, в частности, из-за неудовлетворительного технического состояния подлодки (непроведенный профилактический ремонт после возвращения АПРК из дальнего похода, неработающий аварийный всплывающий буй и пр.), из-за недочетов при проектировании и строительстве (не предусмотрены нормальные продублированные системы спасения экипажа, отсеки выживания и пр.), а также из-за отсутствия внешних спасательных средств, уничтоженных в предыдущие несколько лет по причине отсутствия финансирования. Итог: невыделение в течение 5 лет 2–3 миллионов долларов США в год на плановое обслуживание крейсера и на поддержание готовности аварийно-спасательных служб привело к потере АПРК стоимостью в 1 миллиард долларов США, гибели 118 человек и дополнительным расходам в размере более 400 миллионов долларов США (компенсации семьям погибших, стоимость спасательной операции 14–20 августа 2000 г., операций по подъему тел и самой лодки и ее последующей утилизации).
Автор пристально следил за развитием событий как по подъему, так и по определению обстоятельств аварии «Курска», чему посвятил многочисленные публикации в периодических изданиях. Причем первая публикация имела заглавие «Трагедия — результат бардака», то есть результат несогласованных и необоснованных действий (или бездействий) всех ветвей власти. Этот вывод подтвердили контр-адмирал Н. Г. Мормуль, вице-адмирал Е. Д. Чернов и многие другие. Однако результаты следствия показали, что должных выводов ни правительство, ни руководство ВМФ не сделали, что, как это ни прискорбно, по мнению автора, может привести к повторению подобных трагедий.
Окончательный удар по социалистической экономике был нанесен в 1970-е гг. Тогда под некими благовидными предлогами государство принялось использовать амортизационные фонды на цели, отличающиеся от ремонта, модернизации оборудования и технических систем. Наступил полный крах, так как социалистическое планирование всегда велось «от достигнутого» (как в сторону увеличения, так и в сторону уменьшения), а последствия от сокращения или нецелевого использования амортизационных фондов сказываются не сразу и в неявном виде. Разрушение всех отраслей промышленности и сельского хозяйства приняло лавинообразный, необратимый характер, а к концу 1980-х гг. социалистическая экономика прекратила свое существование.
С объективной точки зрения, социалистический подход в экономике наиболее соответствует первобытному укладу хозяйствования охотничьих племен, живших ЛИШЬ тем, что удавалось добыть в конкретный момент существования, и не планировавших свою дальнейшую жизнь более чем на несколько дней вперед. Как в социалистическом, так и в первобытном обществах используется исключительно числовое представление о соотношении конечных элементов (например, людей в племени и убитых животных) на данный отрезок времени.
К сожалению, на этом же примитивном уровне сохраняется и переходная модель экономики современной России. Государственные служащие да и, вероятно, большинство предпринимателей приватизированного сектора, воспитанные на прежних «первобытно-социа-листических» принципах, стараются выжать максимум из имеющихся средств производства. Противоречивые законы, возможности получения льгот за взятку чиновникам любого уровня и откровенно вредоносный (на 2002 г.) налоговый кодекс лишь усугубляют ситуацию. (Автор в течение нескольких лет был консультантом при составлении договоров с европейскими странами и убедился в том, что адекватного перевода многих положений нашего
