Безотцовщина

нализаться и теперь без ног. Завтракать скоро будем. Серьезно, Николай Иваныч, когда вы будете сыты? Ест, ест, ест… без конца ест! Ужас что такое! Какой маленький человек и такой большой желудок!

Трилецкий. О да! Удивительно!

Анна Петровна. Забрался в мою комнату и не спросясь съел полпирога! Вы знаете ведь, что это не мой пирог? Свинство, голубчик! Ходите!

Трилецкий. Ничего я не знаю. Знаю только, что он у вас там прокиснет, если я его не съем. Вы так? Можете-с… А я этак… Если я много ем, то я, значит, здоров, а если здоров, то, с вашего позволения… Mens sana in corpore sano[2]. Зачем думаете? Ходите, милая дамочка, не думая… (Поет.) Я хочу вам рассказать, рассказать…

Анна Петровна. Молчите… Вы мешаете мне думать.

Трилецкий. Жаль, что вы, такая умная женщина, ничего не смыслите в гастрономии. Кто не умеет хорошо поесть, тот урод… Нравственный урод!.. Ибо… Позвольте, позвольте! Так не ходят! Ну? Куда же вы? А, ну это другое дело. Ибо вкус занимает в природе таковое же место, как и слух и зрение, то есть входит в число пяти чувств, которые всецело относятся к области, матушка моя, психологии. Психологии!

Анна Петровна. Вы, кажется, острить собираетесь. Не острите, дорогой мой! И надоело, и не к лицу вам… Вы заметили, что я не смеюсь, когда вы острите? Пора, кажется, заметить…

Трилецкий. Ваш ход, votre excellence!..[3] Берегите коня. Не смеетесь, потому что не понимаете… Так-с…

Анна Петровна. Чего глазеете? Ваш ход! Как полагаете? Ваша «она» будет сегодня у нас или нет?

Трилецкий. Обещала быть. Дала слово.

Анна Петровна. Пора уж ей быть в таком случае. Первый час… Вы… извините за нескромность вопроса… Вы и с этой «да так» или же серьезно?

Трилецкий. То есть?

Анна Петровна. Откровенно, Николай Иваныч! Не ради сплетен спрашиваю, по- приятельски… Что Грекова для вас и что вы для нее? Откровенно и без острот, пожалуйста… Ну? Ей-ей, по-приятельски спрашиваю…

Трилецкий. Что она для меня и что я для нее? Пока неизвестно-с…

Анна Петровна. По крайней мере…

Трилецкий. Езжу к ней, болтаю, надоедаю, ввожу ее маменьку в расход по кофейной части и… больше ничего. Ваш ход. Езжу, надо вам сказать, через день, а иногда и каждый день, гуляю по темным аллейкам… Я толкую ей про свое, она толкует мне про свое, причем держит меня за эту пуговку и снимает с моего воротника пушок… Я ведь вечно в пуху.

Анна Петровна. Ну?

Трилецкий. Ну и ничего… Что собственно тянет меня к ней, определить трудно. Скука ли то, любовь ли, или что-либо другое прочее, не могу знать… Знаю, что после обеда мне бывает страшно скучно за ней… По случайно наведенным справкам оказывается, что и она скучает за мной…

Анна Петровна. Любовь, значит?

Трилецкий (пожимает плечами). Очень может быть. Как вы думаете, люблю я ее или нет?

Анна Петровна. Вот это мило! Вам же лучше знать…

Трилецкий. Э-э… да вы не понимаете меня!.. Ваш ход!

Анна Петровна. Хожу. Не понимаю, Николя! Женщине трудно понять вас в этом отношении…

Пауза.

Трилецкий. Она хорошая девочка.

Анна Петровна. Мне нравится. Светленькая головка… Только вот что, приятель… Не наделайте-ка вы ей как-нибудь неприятностей!.. Как-нибудь… За вами этот грех водится… Пошляетесь, пошляетесь, наговорите кучу вздора, наобещаете, разнесете славу и тем и покончите… Мне ее жалко будет… Что она теперь поделывает?..

Трилецкий. Читает…

Анна Петровна. И химией занимается?

Смеется.

Трилецкий. Кажется.

Анна Петровна. Славная… Потише! Вы рукавом свезете! Нравится она мне со своим острым носиком! Из нее мог бы выйти недурной ученый…

Трилецкий. Дороги не видит, бедная девочка!

Анна Петровна. Вот что, Николя… Попросите Марью Ефимовну, чтобы она поездила ко мне немного… Я с ней познакомлюсь и… Я, впрочем, маклеровать не стану, а так только… Мы ее вместе раскусим и или отпустим с миром, или же примем ее к сведению… Авось…

Пауза.

Я считаю вас малюточкой, ветерком, а потому и вмешиваюсь в ваши дела. Ваш ход. Мой совет таков. Или не трогать ее вовсе, или же жениться на ней… Только жениться, но… не далее! Паче чаяния жениться захотите, извольте подумать сперва… Извольте рассмотреть ее со всех сторон, не поверхностно, подумать, помыслить, порассуждать, чтоб потом не плакать… Слышите?

Трилецкий. Как же… Уши развесил.

Анна Петровна. Знаю я вас. Всё делаете не думая и женитесь не думая. Вам только палец покажи женщина, так вы уж готовы на всякую всячину. Посоветоваться с близкими людьми должны… Да… На свою глупую голову не надейтесь. (Стучит о стол.) Вот она у вас, ваша голова! (Свистит.) Свистит, матушка! Мозгу в ней много, да толку что-то не видно.

Трилецкий. Свистит, точно мужик! Удивительная женщина!

Пауза.

Ездить она к вам не станет.

Анна Петровна. Почему?

Трилецкий. Потому что к вам шляется Платонов… Она терпеть не может его после тех его выходок. Вообразил человек, что она дура, вбил себе это в свою нечесаную голову, и теперь черт его не разубедит! Считает почему-то своею обязанностью надоедать дурам, выделывать над ними разные штуки… Ходите!.. А разве она дура? Понимает же он людей!

Анна Петровна. Пустяки. Мы не позволим ему лишнего. Скажите ей, чтоб не боялась. А чего это Платонова так долго нет? Давно уж пора ему быть… (Смотрит на часы.) Невежливо с его стороны. Шесть месяцев не видались.

Трилецкий. Когда я ехал к вам, в школе ставни были наглухо закрыты. Должно быть, спит еще. Каналья человек! Я его сам давно уж не видел.

Анна Петровна. Здоров он?

Трилецкий. Он всегда здоров. Жив курилка!

Входят Глагольев 1 и Войницев.