Он выдержал этот взгляд, и его собственный смягчился. Он угостил ее смоквами, маринованными в вине с добавлением розовых лепестков. Она взяла одну кончиками пальцев, попробовала и сказала:
— Они восхищают, но менее, чем присутствующий здесь светлейший принц.
Он улыбнулся, и эта веселая улыбка рассеяла серьезность, сковывавшую присутствующих. Тактичный Именемипет попросил позволения удалиться. Па-Рамессу и Нефертари остались одни.
— Если у тебя есть ко мне вопросы, я буду рад на них ответить, — сказал он.
— Светлейший принц великодушен. Вопросы похожи на пчел. Твое присутствие — цветок, распустившийся на солнце. Пчела прекратила свой поиск.
У Па-Рамессу появилось ощущение, что этот обмен любезностями и игра в намеки отдаляют их друг от друга.
— Слова похожи на одежды, — сказал он. — Чем больше мы говорим, тем больше на нас покровов. Скоро мы станем похожи на мумий и будем видеть только глаза друг друга.
Картинка позабавила Нефертари и вызвала у нее долгую улыбку.
— Я не намерен оставлять этот плод ни птицам, ни скарабеям, ни червям, — сказал он.
Она опустила глаза.
— Этот час угоден тебе?
— Он желанен, — просто ответила она.
Со дня своей инициации в мир телесной любви Па-Рамессу только брал, как крестьянин, дорвавшийся до яблок, дынь и гроздьев винограда, который, наевшись, идет заниматься другими делами. Он был удивлен: в первый раз женщина (хотя нет, женщиной Нефертари называть было пока еще рано) исследовала его тело. От груди к ступням она открывала его для себя, в то время как он ласкал руками и языком ее тело. Ее неопытность была очевидна; он знал, что боль неизбежна, но никак не мог решиться причинить ее. Однако Нефертари жестами дала понять, что согласна продолжить ритуал. Сдержанный крик — и ее тело и лицо напряглись, потом снова расслабились. Задыхаясь от острой нехватки воздуха, она украла у него дыхание. Прижавшись губами к губам любовника, она пила воздух, в котором он так нуждался. Он был глубоко внутри нее — там, где, без сомнения, зародится новая жизнь. Это было похоже на убийство, на вспашку. Он страстно, ритмично двигался в ней. И вдруг она оторвала губы от его губ, и потрясение, сопровождаемое внутренней бурей, опустошило ее. Она сжала руками плечи Па-Рамессу и секунду спустя упала на постель, оставшись недвижимой.
«Кровь смешалась с семенем», — подумал Па-Рамессу.
Он разомкнул объятия.
Они не обменялись и словом. Таким образом они сохранили свою наготу.
В сумерках, которые рассеивал рыжеватый свет масляной лампы, она коснулась лица своего любовника. Он поцеловал ее в ладошку и положил ее себе на грудь.
— У наших
И заснула.
Она еще спала, когда он встал, привел себя в порядок и ушел в другой дворец на утренний Совет. Перед уходом он приказал Именемипету проследить, чтобы избранница, спящая в его покоях, была окружена всяческой заботой и вниманием.
Он знал, что еще до наступления полудня во всех трех дворцах будет известно имя будущей супруги принца.
На следующий день вечером Нефертари получила приглашение поужинать у Сети. Удивительно, но больше всех радовалась происходящему Туи. Само по себе это приглашение «закрепляло» выбор соправителя, но царица придала событию церемониальную окраску, одарив молодую женщину золотым ожерельем с бирюзой и кораллами, в центре которого красовался крупный перидот в форме скарабея, именуемый «вечерний изумруд» (перидот обладает свойством защищать и очищать тело, а скарабей — символ вечности); Туи нашла наилучший способ продемонстрировать девушке свое уважение и заинтересованность. Когда соправитель и его спутница отправились обратно в свой дворец, Нефертари сопровождал носитель опахала — привилегия, подтверждавшая ее ранг. Этим все было сказано.
Оказавшись в спальне, Па-Рамессу раздел женщину, ставшую отныне его женой, и заключил ее в объятия. Она притворилась, что не ожидала его ласк и поцелуев:
— Ты уже хочешь молока? Ты уже целуешь своего ребенка?
Но вовлечь его в словесную игру ей не удалось — Па-Рамессу сгорал от желания. А она оказалась не менее пылкой и жадной до поцелуев. Он перестал сдерживаться и окунулся в это первое в жизни любовное завоевание, как в военную кампанию, особенно жаркую из-за того, что он ощущал себя желанным. Бестелесность Нефертари оказалась всего лишь покровом. Без сомнения, она мечтала о теле своего любовника, поскольку отдавалась ему пылко и с выдумкой. Он вздрогнул, совсем как женщина, когда она лизнула рану на его бедре, которая недавно зарубцевалась, но кожа в этом месте оставалась более чувствительной.
— Это временное влагалище, — пояснила ему Нефертари наигранно серьезным тоном.
Па-Рамессу представил себе эту картинку и засмеялся.
— Ты гордишься своей мужественностью, — сказала она, — но твоя красота в том, что и в мужественности твоей есть женственность.
Смех угас.
— Женственность во мне?
— Ты как богиня Нейт. Священные книги говорят, что она — женщина, которая поступает как мужчина, и мужчина, который поступает, как женщина.
Момент не располагал к углублению в столь необычный вопрос. Далее события развивались по законам тела. Но сюрпризы для Па-Рамессу на этом не закончились.
— Почему ты целуешь мне ноги? — спросил он, когда их объятия немного ослабли. — Ты не моя рабыня.
— Целуя, я стараюсь разбудить их, потому что ты обделяешь их своим вниманием. Твое тело — не ствол дерева, и твоя
На рассвете они снова жадно занялись любовью.
— Думаю, только наш ребенок умерит твое желание быть во мне, — сказала она ему.
Нефертари стала первой женщиной, которая смешила его своими шутками. И смогла кое-чему научить. Потому что Па-Рамессу стал больше внимания уделять своим пальцам ног. Приказал банщикам тщательно отполировать на них ногти, поскоблить и умастить благовониями подошвы. Время от времени он поджимал ногу под себя и массировал стопу. Как оказалось, это помогало размышлять. Нефертари оказалась права: ноги не менее важны, чем руки, ведь они дают возможность вступить во владение землей.
Откуда Нефертари все это было известно?
Покои Первой супруги принца незамедлительно обустроили с помощью хранительниц гардероба царицы Туи и Дворца Женщин. Первые дни Па-Рамессу интересовался процессом, но в конце концов щебет женщин и суета вокруг предметов мебели надоели ему и он стал обедать с визирями Небамоном и Пасаром.
Но это ничуть не мешало Нефертари каждый вечер напоминать ему о статусе царственных пальцев ног.
Глава 18
Каждый человек — это крепость
Ночные баталии привели к неизбежному финалу. Нефертари объявила об этом супругу через два месяца, и они оба задались вопросом: а можно ли и дальше предаваться любовным играм? Придворных лекарей созвали на совет; он был длительным и закончился довольно злобной перебранкой этих
