На обороте:
Нижний Новгород.
Алексею Максимовичу Пешкову.
Полевая, 20.
26 апреля 1899 г. Москва.
Объяснения маловыразительны. Надо отстаивать главным образом право журналиста свободно, искренно выражать свои мнения. Я лично признаю за Союзом право широкого обсуждения негодования, протеста, чего хотите, но не суда, который считаю в данном случае не соответствующим достоинству писателей и опасным. Чехов. На бланке:
Петербург. Суворину.
26 апреля 1899 г. Москва.
Превосходно написано, но обилием частностей вторая половина мешает выразительности, заслоняет первую, трактующую общей точки зрения о праве журналиста выражать свободно свое мнение.
Чехов. На бланке:
С.-Петербург. Суворину.
2731. Л. А. АВИЛОВОЙ
27 апреля 1899 г. Москва.
27 апр.
Матушка, рассказа, о котором Вы пишете, у меня нет; по-видимому, он никуда не годится, но все же, на основании 47 пункта договора, я обязан представить его г. Марксу.
Вы получили с меня не все. А почтовые расходы? Ведь марок пошло по меньшей мере на 42 рубля. Ведь Вы присылали не бандероли, а тюки!!
Когда мы увидимся? Мне нужно повидаться с Вами, чтобы передать на словах, как бесконечно я Вам благодарен и как, в самом деле, мне хочется повидаться.
Будьте здоровы, крепко жму Вам руку. В воскресенье я буду еще в Москве. Не приедете ли ко мне с вокзала утром пить кофе?
Ваш А. Чехов.
Если будете с детьми, то заберите и детей. Кофе с булками, со сливками; дам и ветчины.
О, если б Вы знали, матушка, как не вяжется с моим сознанием, с моим достоинством литератора это учреждение - суд чести! Наше ли дело судить? Ведь это дело жандармов, полицейских, чиновников, специально к тому судьбой предназначенных. Наше дело писать и только писать. Если воевать, возмущаться, судить, то только пером. Впрочем, Вы петербуржица, Вы не согласитесь со мной ни в чем - уж такова моя судьба.
2732. К. М. ИЛОВАЙСКОЙ
27 апреля 1899 г. Москва.
27 апрель.
Многоуважаемая Капитолина Михайловна, профессор Остроумов давно уже в Сухуме; только сегодня мне удалось добыть более точные сведения: он вернется в Москву в конце мая и будет принимать больных. В конце мая я повидаюсь с ним и, если Вы тогда еще будете в Ялте, пошлю Вам подробную телеграмму.
Доехал я хорошо, но в Москве застал холод, шел снег; потом было тепло, потом опять холодно. Сегодня жарко. Я прежде всего нанял другую квартиру, нанял ее на целый год в смутном расчете, что авось Исаак Наумович разрешит мне прожить декабрь и январь в Москве. Кстати, мой московский адрес: Малая Дмитровка, д. Шешкова. Посетителей так много, что я положительно замучился; на второй день праздника принимал публику с 8 утра до 10 часов вечера и так изнемог, что после 10 едва не падал и растянулся на диване, как бездыханный труп. Был у меня Л. Н. Толстой, и я был у него, обедал. Бываю у Федотовой. Одним словом, окружен знаменитостями, как непорочная девушка ангелами, когда она спит. Пьесы своей не видел и не увижу, но зато каждый день у меня бывают актеры, исполнявшие мою пьесу ('чайкисты'), и я даже снимался с ними в одной группе. Что я делаю в Москве? Принимаю посетителей, ем окорок, покупаю мебель, новые костюмы, шляпы, гуляю, - и было бы совсем не скучно, если бы не холод и если бы не тянуло в Ялту. Я приеду, но не раньше июня.
А. И. Урусова еще не видел. Кика была у меня и расспрашивала о Вас; говорила, что в мае поедет в Ялту.
Ваше письмо и телеграмму получил, большое Вам спасибо, очень большое, кланяюсь Вам низко, до земли. В Москве еще не распускались деревья, у неба холодный вид, все уныло - и потому письма с юга необыкновенно приятны.
У Надежды Александровны плеврит? Это от Фигнера. Очевидно, знакомство с литераторами гораздо безопаснее, чем с певцами.
Надеюсь, что Николай Иванович здоров и весел и что все обстоит благополучно. Напишите мне, пожалуйста, как здоровье и куда Вы намерены уехать, и когда вернетесь в Ялту. Если поедете в Карлсбад, то я спишусь с Ковалевским и Потапенко, которые там будут; они могут пригодиться, рекомендовать какого-нибудь знаменитого доктора.
Я еще буду писать Вам, только дайте уехать в деревню, где я буду посвободнее. Откровенно говоря, в деревню меня совсем не тянет (холодно там и скучно), но все же я поеду туда после первого мая.
В Москве великолепный, изумительный звон. Я получил письмо от архиерея - просит мою фотографию. А я все еще не снимался. Целую Вам руку и желаю от всего сердца здоровья, всего хорошего. Не забывайте Вашего трезвого, не буйного и бесконечно благодарного жильца
А. Чехова.
2733. М. О. МЕНЬШИКОВУ
27 апреля 1899 г. Москва.
27 апр.
Дорогой Михаил Осипович, мой адрес: Москва, М. Дмитровка, д. Шешкова. Можно и просто так: Москва, Дмитровка.
Был у меня Л. Н. Толстой, но поговорить с ним не удалось, так как было у меня много всякого народу, в том числе два актера, глубоко убежденные, что выше театра нет ничего на свете. На другой день я был у Л Н, обедал там. Татьяна Львовна была у меня до обеда, сестры не застала дома. Она сказала мне:
