Многоуважаемый Павел Федорович, посылаю Вам все издания Солдатенкова, названные в списке, который Вы мне дали. Недостает только двух томов Ковалевского - они еще не вышли в свет. Всего посылаю 16 авторов, или 23 тома. В пакете Вы найдете также показанного в списке Мясницкого 'Смешная публика' и 'Их степенства' - по два экземпляра: один с автографом, другой так. Издания Солдатенкова 56 р. 25 к., скидки 25%. Мясницкий 2 р. 75 к., скидки 100%. Пересылка 1 р. И Телешов послал две свои книги; скидки тоже, вероятно, 100%.
На этих днях, т. е. не позже 25 августа, я опять поскачу в Ялту. Здесь в Москве погода ужасная; мое тело все поет, чувствую себя нездорово. Итак, стало быть, адресуйтесь в Ялту. Туда же попросите адресоваться и Тараховского, который высылает мне в Москву газету, за что я ему очень благодарен.
Грустно, что я не увижу Вас в Ялте. Желаю Вам всего хорошего, крепко жму руку и низко кланяюсь - Вам и Вашей семье.
Ваш А. Чехов. На конверте:
2860. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ
21 августа 1899 г. Москва.
21 авг.
Многоуважаемый Абрам Борисович, на сих днях я стал получать 'Приазовский край', высылаемый, очевидно, Вами - и как нарочно завтра или послезавтра я уезжаю в Ялту на зимовку. Будьте добры, велите переменить адрес. Можете при этом сказать: какой беспокойный человек!
Обещанный мной прейскурант проволочной решетки вышлю зимой, когда сам получу.
Когда мы виделись в Таганроге, я забыл спросить у Вас: отчего Вы до сих пор не состоите членом нашей литературной кассы взаимопомощи? Устав кассы в библиотеке, кажется, имеется; я выслал туда. Привет Вашей семье. Будьте здоровы.
Ваш А. Чехов. На обороте:
Таганрог.
Его высокоблагородию
Абраму Борисовичу Тараховскому.
22 августа 1899 г. Москва.
22 авг.
Дорогой Михаил Осипович, Ваше последнее письмо Вы писали по пути к дому, значит, Вы уже в Царском Селе, в родных тундрах. Как бы ни было, адресую это письмо в Царское.
Я, по-видимому, уже не человек, а блуждающая почка. Судите сами: 20-го июля я уехал на Кавказ, оттуда в Крым, в начале августа возвратился в Москву, а в среду опять уезжаю в Крым, где останусь, вероятно, на всю осень и даже зиму. В Москве отвратительная, мрачная погода, и холодно, и сыро, мне нездоровится, надо торопиться с отъездом, хотя уезжать совсем не хочется. Доколе я буду так блуждать, когда войду в свою колею и стану вновь оседлым человеком - ведомо одному аллаху.
Итак, письма Ваши направляйте в Ялту; при этом считаю нелишним добавить, что будет грустно, если этот скромный провинциальный адрес сотрется в Вашей памяти или наскучит Вам.
Пожалуйста, пришлите мне Вашу фотографию с автографом: Михаил Меньшиков. Это для Таганрогской городской библиотеки, которая собирает портреты писателей. Мне прислали список, там значитесь Вы и Лидия Ивановна. И вот если бы Вы ходатайствовали перед Лидией Ивановной и прислали мне четыре карточки (две для библиотеки, две для меня лично), то я прислал бы Вам в ответ благодарственное письмо.
Мы продали Мелихово, но как-то странно. Новый владелец вступает во владение теперь же, деньги же платит в отдаленном будущем, в несколько сроков.
Как Вы поживаете? Что у Вас нового? Как Яша? Будьте здоровы и благополучны. Крепко жму Вам руку и желаю всего хорошего.
Ваш А. Чехов. На конверте:
Царское Село.
Михаилу Осиповичу Меньшикову.
Магазейная, д. Петровой.
2862. А. М. ПЕШКОВУ (М. ГОРЬКОМУ)
24 августа 1899 г. Москва.
24 авг.
Милый Алексей Максимович, слухи о том, что я пишу роман, основаны, очевидно, на мираже, так как о романе у меня не было даже помышлений. Я почти ничего не пишу, а занимаюсь только тем, что все жду момента, когда же, наконец, можно будет засесть за писанье. Недавно я был в Ялте, вернулся в Москву, чтобы побывать на репетициях своей пьесы, но прихворнул тут немножко, и вот опять нужно ехать в Ялту. Уезжаю я туда завтра. Усижу ли там долго, буду ли там писать - сие неизвестно. В первое время придется жить на бивуаках, так как дом мой еще не готов.
Почти одновременно с Вашим пришло и письмо из 'Жизни' -о том же. Сегодня напишу и в 'Жизнь'.
Вашего 'Фому Гордеева' я читал кусочками; откроешь и прочтешь страничку. Всего 'Фому' я прочту, когда кончите, читать же ежемесячно по частям я решительно не в состоянии. И 'Воскресение' я тоже не читал по той же причине.
Свою 'Жизнь' я растерял; если 'Фома' не выйдет отдельной книжкой в этом году, то прочту в журнале, который возьму в Ялте у Волковой.
Гиляровский налетел на меня вихрем и сообщил, что познакомился с Вами. Очень хвалил Вас. Я знаю его уже почти 20 лет, мы с ним вместе начали в Москве нашу карьеру, и я пригляделся к нему весьма достаточно. В нем есть кое-что ноздревское, беспокойное, шумливое, но человек это простодушный, чистый сердцем, и в нем совершенно отсутствует элемент предательства, столь присущий господам газетчикам. Анекдоты рассказывает он непрерывно, носит часы с похабной панорамой и, когда бывает в ударе, показывает карточные фокусы.
Меня томит праздность, я злюсь. Когда Вы приедете в Ялту? В каких числах сентября? Буду очень, очень рад повидаться с Вами и потолковать о текущих делах. Привезите Вашу фотографию и Ваши книжки.
Ну, будьте здоровы и богом хранимы. Пишите в Ялту. Жму руку.
Ваш А. Чехов.
