2 января 1900 г. Ялта.
2 янв.
Драгоценный Алексей Максимович, с новым годом, с новым счастьем! Как поживаете, как себя чувствуете, когда приедете в Ялту? Напишите поподробней. Фотографию получил, она очень хороша, спасибо Вам большое.
Спасибо и за хлопоты насчет нашего попечительства о приезжих. Деньги, какие есть или будут, высылайте на мое имя или на имя Правления Благотворительного общества - это все равно.
Повесть в 'Жизнь' уже послана. Писал ли я Вам, что Ваш рассказ 'Сирота' мне очень понравился и что я послал его в Москву превосходным чтецам? На медицинском факультете в Москве есть профессор А. Б. Фохт, который превосходно читает Слепцова. Лучшего чтеца я не знаю. Так вот, я ему послал Вашего 'Сироту'. Писал ли я Вам, что мне очень понравился в Вашем третьем томе 'Мой спутник'? Это такой же силы, как 'В степи'. Я бы на Вашем месте из трех томов выбрал лучшие вещи, издал бы их в одном рублевом томе - и это было бы нечто в самом деле замечательное по силе и стройности. А теперь в трех томах как-то все переболталось, слабых вещей нет, но впечатление такое, как будто эти три тома сочинялись не одним, а семью авторами - признак, что Вы еще молоды и не перебродили.
Черкните два-три словечка. Жму крепко руку.
Ваш А. Чехов.
Средин Вам кланяется. Мы, т. е. я и Средин, часто говорим о Вас. Средин Вас любит. Его здоровье ничего себе.
2993. С. Н. ХУДЕКОВУ
7 января 1900 г. Ялта.
7 янв. 1900 г.
Многоуважаемый
Сергей Николаевич!
Гонорар за новогодний рассказ 'На святках' я получил, благодарю Вас; рассказа же - увы! - не получил, в теперь повторяю мою покорнейшую просьбу - выслать мне номер, в котором был напечатан этот рассказ. 'Петербургской газеты' здесь, в Ялте, не получает никто из моих знакомых, и волей-неволей приходится наскучать Вам.
Слухи о том, что зимой я буду в Петербурге, к сожалению, не достоверны. Доктора не пускают меня. В этом году я чувствую себя лучше, чем в прошлом, но все же еще нахожусь под опекой докторов.
Поздравляю Вас и Надежду Алексеевну с новым годом и желаю Вам всего хорошего, а главное - здоровья. Преданный А. Чехов.
8 января 1900 г. Ялта.
Многоуважаемый Борис Федорович, благодарю Вас за память обо мне и внимание и, в свою очередь, поздравляю Вас с новым годом, с новым счастьем и желаю всего хорошего. Я живу в Ялте, мой адрес прост: Ялта. Проживу я здесь до мая.
Буду с нетерпением ожидать обещанной Вами 'Чайки', а пока позвольте еще раз поблагодарить Вас и пожелать всего хорошего.
Преданный А. Чехов.
8 января. На обороте:
Австрия. Прага.
Autriche. Prague.
Monsieur В. Prousik.
IV. Palackйho nбm. 357.
2995. А. С. СУВОРИНУ
8 января 1900 г. Ялта.
8 янв.
С новым годом, с новым счастьем! Праздники прошли, сегодня я проводил гостей, остался опять один - и хочется писать письма. Поздравляю Вас и желаю всего хорошего - здоровья, многолетия. Кланяюсь Анне Ивановне, Насте и Боре и шлю им пожелания из глубины сердца; кланяюсь и той неизвестной, которая написала мне письмо на Вашей почтовой бумаге (с вензелем А. С.) и не подписалась. Мое здоровье недурно, я чувствую себя лучше, чем в прошлом году, но все же доктора не пускают меня из Ялты. А этот милый город надоел мне до тошноты, как постылая жена. Он излечит меня от туберкулеза, зато состарит лет на десять. Если поеду в Ниццу, то не раньше февраля. Пописываю помаленьку; недавно послал большой рассказ в 'Жизнь'. Денег мало, все, что до сих пор получил от Маркса и за пьесы, уже испарилось.
То, что Вы сообщаете о подписке на газеты, интересно. 'Новости' падают, и это не удивительно. 'Свет', очевидно, уже утратил значение самого дешевого органа. 'Сев курьер', правда, очень читается в провинции. Если судить о кн. Барятинском по его газете, то, признаюсь, я виноват перед ним, так как рисовал его себе далеко не таким, каков он есть. Газету его, конечно, прикроют, но репутация хорошего журналиста за ним останется надолго. Вы спрашиваете: почему 'Сев курьер' имеет успех? Потому что наше общество утомлено, от ненавистничества оно ржавеет и киснет, как трава в болоте, и ему хочется чего- нибудь свежего, свободного, легкого, хочется до смерти!
Вашу повесть я, кажется, сдал в московский магазин для передачи Вам или забыл ее на своей москов квартире. Поищу и пришлю. А Вы пришлите мне Вашу пьесу, я возвращу Вам ее тотчас же по прочтении. Велите высылать мне 'Историческ вестник' - кстати сказать, а если милость Ваша будет на то, то и календарь. В прошлом году я не имел Вашего календаря. Пришлите в переплете.
Здесь я часто видаюсь с акад Кондаковым. Говорим о Пушкинском отделении изящной словесности. Так как К будет участвовать в выборах будущих академиков, то я стараюсь загипнотизировать его и внушить, чтобы выбрали Баранцевича и Михайловского. Первый, замученный, утомленный человек, несомненный литератор, в старости, которая уже наступила для него, нуждается и служит на конно-жел дороге так же, как нуждался и служил в молодости. Жалованье и покой были бы для него как раз кстати. Второй же, т. е. Михайловский, положил бы прочное основание новому отделению, и избрание его удовлетворило бы 3/4 всей литературной братии. Но гипноз не удался, дело мое не выгорело. Добавление к указу - это точно толстовское послесловие к 'Крейц сонате'. Академики сделали все, чтобы обезопасить себя от литераторов, общество которых шокирует их так же, как общество русск академиков шокировало немцев. Беллетристы могут быть только почетными академиками, а это ничего не значит, все равно как почетный гражданин города Вязьмы или Череповца: ни жалованья, ни права голоса. Ловко обошли! В действ академики будут избираться профессора, а в почетные академики те из писателей, которые не живут в Петербурге, т. е. те, которые не могут бывать на заседаниях и ругаться с профессорами.
Мне слышно, как кричит муэдзин на минарете. Турки очень религиозны; у них теперь пост, они весь день ничего не едят. У них нет религиозных дам - сего элемента, от которого мельчает религия, как Волга от песку.
Вы хорошо делаете, печатая мартиролог русских городов, обойденных взяточниками-инженерами. Вот что писал известный писатель Чехов в своей повести 'Моя жизнь': Вокзал строился в пяти верстах от города. Говорили, что инженеры за то, чтобы дорога подходила к самому городу, просили взятку в пятьдесят
