— Идем, пока они не задумались, как я это сделал.
Они неторопливо двинулись к дверям, а яростные крики все не умолкали. Выходя, Веран оглянулся и пожал плечами.
— Вот так гибнут фанатики, — сказал он.
Примерно раз в десять лет он останавливался, подходил к первому прохожему и спрашивал:
— Какой сейчас год?
Некоторые из них падали в обморок. Другие убегали. Некоторые просто исчезали: вероятно, они умели путешествовать во времени. Но всегда находился кто-нибудь, кто отвечал. Не моргнув глазом, они смотрели на человека, на Бестию и улыбались. Старый человек. Молодой парень. Урианин. Какая-то женщина.
Один вопрос вертелся у Корсона на языке:
— Вы знаете, кто я?
Они знали. Они были, как вехи, как фонари, расставленные на его дороге, но когда он пробовал начать разговор, ловко выкручивались, позволяя ему угаснуть. Даже ребенок. Он не мог с ними бороться. За шесть тысяч лет культура прошла большой путь, а он еще был варваром, даже если знал такое, о чем они и не подозревали.
Увидев урианина, он едва не сделал глупость: хотел убежать во время. Но большая птица знаком попросила его успокоиться. Она носила белую тогу, покрытую тонкой вышивкой, и сказала с гримасой, которую Корсон счел улыбкой:
— Чего боишься, сын мой?
Сходство урианина с Нгалом Р’нда поразило Корсона, но он скоро понял, что это вызвано преклонным возрастом туземца.
— Мне кажется, я тебя узнаю. Однажды ты вынырнул из небытия. Я был тогда ребенком, едва вылупившимся из яйца. Если не ошибаюсь, я помог тебе обмыться и подал завтрак, а потом проводил на какую-то тайную церемонию. С тех пор многое изменилось к лучшему. Я очень рад, что вижу тебя. Что ты хочешь знать?
— Я ищу Совет, — сказал Корсон. — У меня есть для них новости.
— Ты найдешь его на берегу моря, к западу отсюда. Но тебе придется подождать около ста двадцати лет.
— Спасибо, — ответил Корсон. — Мне не нужно ждать. Я путешествую во времени.
— Не сомневаюсь, — сказала птица. — У тебя отличное животное.
— Его зовут Архи, — заметил Корсон. — В память о прошлом.
Он сделал движение, собираясь вернуться в седло, но урианин остановил его.
— Надеюсь, ты не в обиде за то, что случилось когда-то. Это был несчастный случай. Тирания рождает насилие, а живые существа — игрушки в руках богов. Для своего удовольствия боги заставляют их устраивать битвы, вертят ими, как хотят. Они любят балеты огня и смерти. Ты разрешил этот вопрос очень тактично. Кто-нибудь другой вызвал бы бойню. Все уриане очень благодарны тебе за это.
— Уриане?.. Вы тоже? — недоверчиво спросил Корсон.
— И старая раса и люди. Все уриане.
— Все уриане, — задумчиво сказал Корсон. — Это хорошая новость.
— Счастливого пути, сын мой, — сказал старый урианин.
“Таким образом, — подумал Корсон, вглядываясь в поднимающийся с земли туман, — уриане и люди примирились. Это хорошо. Урианам удалось прогнать демонов войны. Их вид вовсе не был обречен, как считалось”.
Он все лучше узнавал планету. Положение пляжа что-то ему напомнило: именно сюда привела его Антонелла. Случайность?
Он решил отправиться туда через Диото. Синхронизировал гипрона над землей и поднял взгляд, разыскивая в небе пирамидальную массу города, что стоял на двух столбах вертикальных рек.
Небо было пусто.
Корсон снова сориентировался. Сомнений не было. Там, на небе, сто пятьдесят лет назад вздымался великолепный город. Теперь от него не осталось и следа.
Он посмотрел вниз, на ущелье, образованное тремя сливающимися долинами, со склонами, поросшими лесом, и дном, покрытым травой. Там было озеро. Чтобы лучше видеть, Корсон прищурился. На середине озера острый гребень рассекал воду, в других местах короткие волны разбивались о предметы, затопленные на несколько сантиметров под водой. Под растительностью, покрывавшей берег, он узнал остатки геометрических форм.
Корсон с грустью вспомнил оживление вертикальных и горизонтальных улиц, рои машин, вылетающих, словно пчелы из улья, мапазин, который он обокрал, чтобы поесть, и даже голос, остановивший его.
Диото был мертв, как и многие другие города, накрытые ураганом войны. Возможно, в глубинах озера лежало тело Флории Ван Нелл, которая помимо своей воли ввела его в этот мир.
Старый урианин лгал. Его улыбка была всего лишь иронической. Война прошла, люди проиграли ее, их города обратились в руины.
Оставалось только надеяться, что Флория Ван Нелл погибла в неведении. Она не была готова к этой войне, впрочем, как и любой другой. Если она прожила какое-то время, то только для того, чтобы стать игрушкой наемников Верана или, что еще хуже, добычей безжалостных преемников Нгала Р’нда.
А он, Корсон, проиграл.
Ему пришлось сделать усилие, чтобы сразу не вернуться в прошлое. Он вспомнил сон об уничтоженном у него на глазах городе, о крике людей, которые слишком поздно поняли свою судьбу. Пот выступил у него на лбу. Он не вернется туда, по крайней мере сейчас. Ему назначена встреча в будущем, от нее не отвертеться. Там, вместе с Советом, если он выжил, нужно будет подумать и посмотреть, можно ли еще столкнуть тяжелую повозку истории на другую дорогу. А потом будет время вернуться.
Даже если он ничего больше не сможет сделать, он вернется и убьет Верана. Впрочем, нет, если он убьет Верана, то умрет и сам. Обруч вонзит в него свое ядовитое жало. Он не должен даже думать о Веране, иначе убьет сам себя. А сейчас он не мог себе этого позволить.
Корсон столкнул жажду мести в подсознание, добрел до гипрона и двинулся вперед.
Они двигались медленно, и он впервые заметил, что время — седое. В непроницаемом тумане перепутанных дней и ночей он чувствовал, что теряет власть над гипроном. Он играл пальцами на отростках гривы, но напрасно. Животное, может, уставшее, а может, ведомое чужой волей, грозило синхронизацией. Сдавшись, Корсон позволил ему выйти в современность.
Шум моря. Медленный и ритмичный шум. Он оказался на длинном пляже, который золотило заходящее солнце. Этот факт поразил Корсона. Обычно гипроны синхронизировались днем, причиной этому был их вечный энергетический голод. Однако сейчас Архи выбрал сумерки.
Корсон широко открыл глаза. Перед ним на песке неподвижно лежали три нагих тела. Он снял шлем и почувствовал теплый воздух.
Три нагих, может, мертвых, тела, вот и все, что осталось от Совета Урии. Один мужчина и две женщины на берегу моря. Выброшенные приливом жертвы страшной катастрофы.
Когда Корсон подошел ближе, мужчина шевельнулся. Приподнявшись на локте, он смотрел на пришельца, улыбался и вовсе не казался пострадавшим.
