Я, Джон Кларк KJ-09, прогуливаюсь по длинной шумной улице, залитой неоновым светом. Вывески мигают, огоньки бегут в стеклянных трубках словно многоцветная жидкость вверх, вниз, зигзагом, крест- накрест, образуя странные сокращения или просто ломаные молнии, обозначающие ночной клуб или полуподпольное игорное заведение. Кларк-Вегас полон звуков джаза, лязгания машин и нервного смеха гуманоидов Ф, таких же кричащих, как и реклама “Кока-Колы”. Многочисленная толпа заполняет улицу. Я останавливаюсь с моряками и солдатами в увольнении, ведущими под руку вульгарных и тараторящих гуманоидов. Гражданские тоже пришли сюда, чтобы забыть все ужасы войны, и все эти люди теперь ходят туда и обратно, спорят, разговаривают, жестикулируют на ярко освещенных улицах этого скандально известного города, олицетворяющего зло и коррупцию. Неожиданно одна “солдатка” загораживает мне дорогу и пытается завлечь меня в какой-то бар, игриво глядя на меня. Но я отталкиваю ее, потому что собрался опустить монетку в прорезь автомата, прикрепленного к стене. Я уже совсем было собрался дернуть за рукоятку, как вдруг на Мои плечи падают тяжелые руки.
— Эй, вы! Минутку! Ваши документы!
Я оборачиваюсь и оказываюсь нос к носу с двумя верзилами, вышедшими из большого черного “крайслера”, замершего у тротуара с опущенными стеклами. Два сотрудника безопасности. Несомненно. Я подчиняюсь и предъявляю свою карточку, потом жду, пока маленькие глазки сверяют фото с оригиналом.
— Все в порядке, можете идти.
Я прячу обратно свое удостоверение личности под инквизиторскими взглядами двух колоссов, которые, не произнося больше ни слова, садятся в “крайслер”, и машина быстро исчезает вдали.
Я не могу сдержать улыбку. Наблюдение со слежкой начаты, и я догадываюсь, что весь город будет теперь наводнен полицейскими, рыскающими по моим следам. Сейчас они меня нашли и больше уже не отпустят. Маленькая комедия, задуманная Президентом, разворачивается, как ей и положено. У меня в запасе есть еще сорок восемь часов.
Потом… О! Все будет просто. Просто нажать на спусковой крючок — и это будет началом большой авантюры.
— Привет, приятель! Небольшой визит внутрь изменит ход ваших мыслей. Это самый потрясающий уголок во всем городе, я гарантирую это. Здесь постоянное представление всего за сто пятьдесят кларков.
Я поднимаю голову, и меня ослепляет яркая реклама “Кларк-Клуба”, затем перевожу взгляд на портье в красной куртке с блестящими медными пуговицами.
— Кто знает, где вы будете завтра, старина? Если вы хлопнетесь в обморок, то можете проснуться на другой стороне… без всякой надежды вернуться сюда. Итак, почему бы не воспользоваться?
Он на лету хватает брошенную мной монету, взмахивает своей фуражкой, и я, пройдя внутрь, попадаю в зал, покрытый малиновым ковром. Один полуголый гуманоид Ф манит меня в игорный дом, но я оставляю игорные залы в стороне и пробираюсь к бару, который заметил на другом конце танцплощадки. На подиуме оркестр играет Нью-Орлеанский “свинг” в аранжировке знаменитого “Джон Кларк-Блюза”, мою любимую мелодию.
— Шампанское? Скотч?
Я направляюсь в бармену, пробивая себе дорогу локтями, как вдруг ко мне подходит метрдотель в смокинге и делает знак.
— Месье, вас хочет видеть один человек.
— Кто этот человек?
— Вы — Кларк KJ-09?
— Да, но…
— Следуйте за мной.
В этой толкотне я не отстаю от него ни на шаг, и так мы пересекли зал и подошли к украшенной завитушками двери, расположенной за драпировкой. Я прохожу в отдельный салон. Вид создания, красующегося на софе в полумраке, вызывает во мне ярость по отношению к нарядно одетому слуге.
— Нет, а что вы задумали? Мне нечего делать с этой старой железякой… Ты заслуживаешь хорошей оплеухи!
Он выскакивает в коридор и быстро ретируется, а я пинком закрываю дверь и в ярости поворачиваюсь к механизму. Но она уже сидит, включив полное освещение, и едва сдерживает веселый смех.
— KJ-09, я вас не прощу, — произносит она, и ее пухлые губы растягиваются в очаровательной улыбке.
Только сейчас я осознаю свою ошибку.
— Арабелла! Вы здесь!
— Вас это удивляет, да?
— Арабелла, это невозможно!
— В сущности да, и это вас не удивляет… Несомненно, вы этого ожидали.
— Что вы хотите от меня?
— Вы сами желали этой минуты. Вот видите, все и случилось.
Она идет ко мне сладострастной походкой. На ней облегающее темно-синее платье. Обворожительная, волнующая, потрясающе чувственная. Совершенно неожиданно я нахожу настоящую Арабеллу, Арабеллу из далекого прошлого, Арабеллу из моих самых лучших и счастливых воспоминаний, извращенную и неисправимую Арабеллу. Вновь возникнув из времени и пространства, лишенная своей символической непорочности, она вновь стала тем, кем и была: ангел и демон одновременно!
— Арабелла, почему вы пришли?
— Разве мы оба не разделяем это желание?
— Миллионы Джонов Кларков разделяют его со мной.
— Нас мало интересуют другие, вы это отлично знаете. Гуманоиды Ф были специально созданы для того, чтобы они могли забыть об Арабелле. Но вы, вы, Джон Кларк KJ-09, совсем другое дело.
— Чем же я от них отличаюсь?
— Вы исключительный Джон Кларк, на которого возлагают надежды наши соотечественники. Я хочу, чтобы вы знали, вы — супермен среди всех мужчин. Разве это преступление?
— Спутать своего супруга с кем-то другим… это абсурд.
Мгновение ее длинные теплые и нервные пальцы бегут по моим плечам и скользят по груди. Голос становится нежнее, слаще, сладострастнее:
— Ты не только благородный и храбрый, ты еще очень красивый и сильный.
Я отталкиваю ее с некоторой жестокостью, что, однако, нисколько не разочаровывает ее, и она продолжает смотреть на меня большими русалочьими глазами, в которых таится вызов.
— Жестокий и опасный, ты не даешь мне закончить.
— В общем, не такой, в чем ты меня упрекаешь.
— Скажем просто, что ты такой внутри, но никогда не обнаруживал этого. Вся твоя жизнь бродячего вояки была лишь результатом притеснений и придирок к тебе.
— Я запрещаю тебе так говорить…
— Но ты остался тем, кем был, Джон., со своими комплексами превосходства и неполноценности, самонаказания и разрушения. Как и все остальные люди, ты находишься в постоянной борьбе между Добром и Злом.
— А сегодня кто я, по-твоему?
— Твое собственное орудие. Орудие уничтожения. В общем, худшая сторона тебя самого.
Ледяная улыбка играет на моих губах. Это не совсем тот ответ, что я ожидал от Арабеллы, но и он укрепляет меня в моем решении и той роли, что я сыграю через несколько часов. Тем временем я удивление смотрю на нее:
— Как ты можешь так со мной разговаривать?
Она звонко смеется и бросается на диван, положив голову на парчовую подушку.
