В толпе поднялся страшный шум. Творилось что-то непонятное. Сеньоры и простолюдины, воины и рыцари, горожане и священники — все почувствовали зарождающийся в душе страх.
Теперь черное облако стояло точно над площадью. Стало совсем темно. От мрачных краев облака исходили страшные волны. Ветер все усиливался, но дул точно на костер таким образом, чтобы пламя не поднялось и не достало колдуна. Порывом ветра сорвало и унесло мерзкий колпак Сан Бенито, так что из рубища теперь торчала обритая голова Эрика. Но он уже был вне досягаемости огня, напротив, пламя набросилось на его палачей, которые в ужасе отступили.
Сьер де Кревкер, испытывая страх, как и все остальные, все же попытался сохранить достоинство и во весь голос начал отдавать приказы своим солдатам. Но все тонуло в криках толпы. Внезапно увидев, что происходит некое высшее вмешательство (а так оно и было, если не в мистическом, то в практическом смысле), выведенные из апатии люди кричали, что свершается чудо, и требовали освободить осужденного.
Вместе со всеми Иолана поднялась со своего места. Порывы ветра, дующего прямо на трибуны, сорвали с нее головной убор, и теперь ее длинные волосы извивались в воздухе, как змеи на голове Медузы. Она не больше других понимала в происходящем, но знала одно — что Эрик будет спасен.
Мэтр Волюбилис и звезды не обманули. Сильнейший шквал разметал горящий хворост и бросил его на палачей, солдат, рыцарей, на трибуну, которую уже уничтожал яростный ветер. Уносились прочь разодранные драпировки, растрепались прически дам, и воздух, наполненный искрами и огнем, ослеплял всех, кто находился вокруг. Все трещало, все рушилось. Горящие сучья костра обрушивались на людей. Поднялась паника.
А облако по-прежнему висело над этой фантастической сценой, бросая вниз глубокую тень, которую бороздили летающие куски дерева, остатки костра.
И только один человек понял, что жертва может ускользнуть; что нужно что-то делать, чтобы противостоять вмешательству дьявола, пришедшего на помощь своему приспешнику. Это был брат Алоизиус. Он бросился вперед, невзирая на бурю, бушующую вокруг, несмотря на горящие куски дерева, которые сыпались на него дождем и жгли его белое с черным одеяние. Он предавал злой дух анафеме, изрыгал проклятья в адрес сатаны и воспевал любовь к господу Богу, которому, видимо, очень угодна смерть сынов своих в страшных мучениях.
Внезапно ударила молния. Но это была странная молния. Из черного облака в разные стороны сверкнули вспышки, создав огромную звезду из ослепительных огней. Облако разорвалось, и появился летающий шар. Впрочем, это был не совсем шар, а, скорее, большое круглое тело, на котором можно было видеть центральный купол с маленькими странными круглыми окнами, освещенными изнутри. И этот гигантский аппарат начал медленно снижаться. Ветер, дувший не переставая, теперь превратился в вихрь и продолжал уничтожать то, что еще оставалось от трибун. Казалось, он хотел разогнать всех тех, кто пришел посмотреть на казнь Эрика. В своем гневе он все вырывал, опрокидывал, швырял на землю людей, срывал кровли и опрокидывал повозки; в воздухе кружились сорванные вывески лавок, стоящих вокруг площади.
Мечущий молнии шар спустился еще ниже. Облако, по-прежнему окружавшее его, теперь походило на огромное кольцо, которое постоянно пронизывали острые лучи яркого света.
Где-то в толпе, обняв друг друга и не обращая внимания на происходящее, плакали мужчина и женщина; то были родители Эрика, благодарящие небо.
Взбешенный инквизитор держался стойко. Он, верный сын Христа-Спасителя, жаждал смерти и пыток. Вихрь закружил его. Почти теряя сознание, он понял, так же, как Иолана, поддерживаемая Кревкером и Мортимером, что Эрик уже освободился от инквизиторского столба. Костер вокруг него превратился в груду тлеющих обломков.
Впоследствии люди утверждали, будто видели, как Эрик без всякой посторонней помощи поднялся в воздух и взлетел к шару, все еще окутанному черным облаком, после чего необыкновенный аппарат рванулся в небо и исчез в бесконечности.
Ветер утих. Не было больше урагана. В небе по-прежнему сияло солнце, заливая лучами разгромленную площадь. Были раненые, кого-то задавили в панике.
Батильда и Флориза поддерживали свою госпожу, которая находилась в полуобморочном состоянии. Все трое тихо плакали, разумеется, от радости, и не слова, а взгляды лучше всего выражали их чувства.
Между тем постепенно приходили в себя знатные сеньоры и духовенство. Вернулись на место этого фантастического происшествия. Искали. И неожиданно выяснили удивительную вещь: исчез не только Эрик, видимо, унесенный загадочным аппаратом вместе со своей цитрой — вместе с ним пропал и брат Алоизиус, этот ревностный служитель святой инквизиции.
Темно… светло… опять темно…
Эрик открыл глаза, вздохнул, потянулся, медленно выходя из состояния странного оцепенения и силясь вспомнить, где он, что с ним… Он с трудом различал какие-то черные и белые пятна. Нет, не понять. Как медленно возвращается сознание. Он даже не замечал, что бормочет что-то себе под нос.
Белое… черное… черное…
Вот оно! Он все вспомнил и хотел вскочить на ноги, но опять упал, чувствуя себя разбитым, перемолотым и сломанным; все тело болело.
Но, значит… все происходит на самом деле, и если у него болит все тело, значит, он не умер! Значит, его не сожгли!
Теперь на него нахлынули все еще смутные воспоминания: костер, языки пламени, которые тянутся к нему, пышная непристойность этого варварского праздника; великолепие трибун, знатные сеньоры, члены городского магистрата, духовенство, толпа вокруг; сверкающие под ярким солнцем доспехи и оружие.
И Иолана! Иолана пришла, чтобы присутствовать при его казни. Он снова как бы увидел свою мать в толпе. Казнь. Но ведь казни не было!
Опять вздох. Черное… белое… черное… ох!
Прямо перед Эриком, который все еще силился, подняться, виднелось суровое, мертвенно-бледное лицо брата Алоизиуса. Что это — кошмар, видения? Нет. По крайней мере, все его больные члены свидетельствовали о том, что он еще не отошел в мир иной, хотя и не может понять до сих пор, где находится. В ушах стоял какой-то ровный гул. Может быть, это у него в голове гудит? Да нет же, он явственно слышит этот гул.
Поднимаясь, Эрик споткнулся о какой-то предмет, издавший нежный чистый звук, бальзамом пролившийся на его измученное сознание. Цитра! Значит, она тоже здесь, вместе-с ним. Но почему же он видит здесь Этого ужасного палача, брата Алоизиуса, или это ему кажется?
Наконец Эрику удалось подняться на ноги. Брат Алоизиус лежал в углу с безучастным видом, одетый в свою белую с черным одежду — причину первоначальных видений Эрика, и выглядел как выходец из могилы. Далеко не красавец от природы, сейчас Алоизиус был просто страшен: ужас безжалостно искажал черты его лица.
Он, конечно, тоже видел Эрика и все время отводил взгляд в сторону. Что же все-таки происходит? Эрик пытался понять: костер, пламя, а потом… что же было потом? Почему он оказался в этом непонятном месте вместе с инквизитором? Ему вспомнился какой-то черный туннель.
Романтичный и жизнерадостный Эрик в любой ситуации умел находить положительные стороны. Жертва и палач, вот так, рядом — разве это не забавно?
Входя в роль, он спросил:
— Вот мы снова встретились, не так ли, брат Алоизиус?
Из перекошенного рта монаха вырвался хриплый стон:
— Это ад! Дьявол… Мы в аду! Это ты привел нас сюда!
Его трясло. Он съежился, пытаясь укутать свое костлявое тело в черно-белую накидку, которая, как
