2
В документах эпохи, исключительно богатых, мало свидетельств о взаимоотношениях Петра и Екатерины, кроме нескольких, скорее юмористических; мало известно об избраннице царя и ее личности уже как царицы, хотя жизнь ее протекала в русле стремительной и разносторонней деятельности царя- реформатора, что ныне мы осознаем как начало эпохи Ренессанса в России.
В этом все дело, в высоте взгляда на великую эпоху преобразований, вместо приземленной, как в романе Алексея Толстого «Петр I», который поначалу вообще представлял нечто вроде чернухи, подвергся критике в 30-е годы и выправке, что особенно сказалось в сценарии известного фильма, когда от писателя прямо потребовали героизации образа царя-реформатора. О взглядах славянофилов и западников, искажающих образ и деяния Петра Великого и говорить не хочется.
Сохранилась переписка Петра и Екатерины, предельно лаконичная, но весьма для них важная в дни, когда им случалось разлучаться. Приветствия одни и те же, для сурового царя весьма неожиданные: «Катеринушка, друг мой сердешненькой, здравствуй!» И это с первых разлук до конца жизни. Хотя я занимаюсь историей Петра давно, с созданием трагедии «Державный мастер», только теперь для меня на первый план выдвигается пленница, наложница царя, ставшая царицей и императрицей. Несомненно это одна из самых удивительных историй любви всех времен и народов – в полном соответствии с эпохой Возрождения, взошедшей в России в начале XVIII века.
Пленница попала в прачки фельдмаршала. На нее обратил внимание Меншиков, который тотчас смекнул, хорошо зная вкусы царя, что она понравится ему, и выпросил ее у Шереметева. Несомненно Меншиков переговорил с нею, какая судьба ее ждет. По тем временам и в положении пленницы стать даже временно наложницей царя – удача; но, может статься, он привяжется к ней, и тогда… Меншиков помнил о первой фаворитке молодого царя Анне Монс, на которой он бы женился, если бы та, не понимая своего счастья, не изменила ему. У Меншикова не сложились отношения с Анной Монс, теперь он решил действовать наверняка. Ему важно было заручиться доверием девушки, а не просто подсунуть ее царю после сытного ужина, как изображает Алексей Толстой. А Петр без лишних слов ведет ее в постель. Все весьма грубо и примитивно.
Следует знать, что царь Петр высокого роста, смолоду красивый, с женщинами галантный, при желании, помимо сана, неотразимый, мог привлечь внимание пленницы, помимо Меншикова. Как бы то ни было, царь Петр и Екатерина, несмотря на разницу их положения, в силу исключительно их природных качеств мужчины и женщины в превосходной степени, с самого начала заговорили между собою как влюбленные, с доверием и шутливо, что предопределило их взаимоотношения до конца жизни. И о том сохранились свидетельства, пусть чаще косвенные, в пересказах и анекдотах (особый жанр малой новеллы, который зародился в русской литературе именно в воспоминаниях и исторических рассказах о Петре Великом).
Екатерина была не просто молода и хороша собой (18-19 лет), она была статной, подвижной, сильной. В руках ее при всей ее женственности была такая сила, что сохранила и царицей: она одной рукой могла поднимать за конец жезл, что мог сделать не всякий мужчина, и она это демонстрировала легко, к полному восхищению Петра.
Ее сила, не только чисто физическая, но и духовная, – она не теряла самообладания даже при самых драматических обстоятельствах вообще жизни и в ее взаимоотношениях с царем с его взрывным характером, – импонировала ему, что несомненно проявилось с первых дней их встречи и предопределило ее судьбу.
Возможно, и Екатерина со своей стороны сыграла далеко немаловажную роль в жизни и начинаниях царя. Ведь она по сути оказалась в числе самых близких и выдающихся сподвижников царя, которых он сам выращивал и выдвигал, находя в них опору во всех его начинаниях. Пусть нередко они его подводили.
Став фавориткой царя в 1703 году (девятнадцати лет), Екатерина, – с рождением двух дочерей: Анны – в 1708, Елизаветы – в 1709, с заключением церковного брака в 1712, с рождением сына Петра – в 1715 (умер в 1719), – всегда следовала за царем в его беспокойной деятельности и была, разумеется, в курсе всех его дел. Поскольку Петра окружали лишь денщики и ближайшие сподвижники, то, можно сказать, Екатерина была его женой и единственным другом.
Екатерина была свидетельницей строительства Петербурга и, можно сказать, участницей строительства Летнего сада и Петергофа. Поскольку Петр во всех своих начинаниях любил сам принимать непосредственное участие, несомненно и Екатерина присоединялась к нему, особенно в пределах Летнего сада, где был выстроен совсем небольшой летний дворец, напротив через Неву еще более крохотного домика, где царь первоначально поселился.
Летний дворец, конечно же, не дачное строение, а настоящий зимний дом, выстроенный, легко предположить, для семьи, то есть прежде всего для «Катеринушки», а затем и дочерей. История Летнего сада воспроизведена в «Воспоминаниях в Летнем саду». Теперь не приходится сомневаться в том, что Летний сад был задуман царем как благоустроенный уголок на пустынных землях будущего города прежде всего для его семьи.
Вместе с тем и для новых горожан быстро растущей столицы. Все убранство Летнего сада с фонтанами, птичниками, зверинцем, оранжереями, Готторпским глобусом и скульптурами имело сугубо просветительские цели. И первыми воспитанниками, прошедшими курсы ликбеза, были прежде всего Екатерина и ближайшие сподвижники царя, а из детей – подрастающие Анна и Елизавета, которые здесь явились всему свету как принцессы. Недаром Елизавета Петровна, став императрицей, пожелала, чтобы и у нее был летний дворец, выстроенный за Мойкой (снесенный Павлом I для строительства его замка).
Царь Петр, задумав Санкт-Петербруг как парадиз на Земле, осуществил свой замысел прежде всего в возведении Летнего сада, а затем и Петергофа, который тоже связан с Екатериной, с ее значением в жизни царя. Став официально царицей, Екатерина занялась всецело организацией своего двора, а двор Петра был предельно прост, состоял из его денщиков и сподвижников. При этом Екатерина проявила вкус, соединяя формы и обычаи дворов карликовых немецких княжеств и русского двора, подвергшегося решительно ломке при Петре, со столицей в наново заложенном городе. Именно Екатерина основала пышный двор, который позже станет затмевать лучшие дворы Европы. Разумеется, она постоянно пользовалась уроками царя- просветителя.
Да, Петр осуществил бы свои планы с Летним садом и Петергофом, не будь рядом с ним все эти годы Екатерины, но начинания, овеянные личным чувством к женщине, в которую он был влюблен и любил и восхищался, и несли в себе не просто внешние формы архитектурно-паркового искусства, а выявили задушевную праздничность русского барокко, что легло в основание миросозерацния с детства Елизаветы Петровны и всего ее поколения.
Петр не умел и не хотел чем-то жертвовать или ограничивать себя – государственными делами ради семьи, или наоборот. Ему была нужна вся полнота жизни во всех ее проявлениях; кораблестроитель и плотник, он обнаруживал в себе талант полководца, а не просто слушал своих генералов, и так во всех сферах жизни и творчества. В Летнем дворце у него было два заветных места, где любил уединяться – токарня и половина семьи. У станка, будучи превосходным токарем, он наслаждался работой, служившей ему отдыхом. И в семье своей он был счастлив, случай редкий, можно вспомнить разве Перикла с Аспазией.
Они не любили разлучаться, хотя бы ненадолго. Петр налегке, в сопровождении денщиков, уезжал по делам – то в Воронеж закладывать новые корабли, то под Полтаву, – вслед за ним выезжала Екатерина с ее все более разрастающимся двором. Да и в Петербурге при спуске очередного корабля дамы во главе с царицей съезжались на берегу Невы напротив Адмиралтейства. Это был красочный цветник, и там она – Петр любил видеть Екатерину всюду среди его разнообразных дел. Он любил ее и гордился ею, можно бы сказать, как Пигмалион, скульптор и тоже царь, своим творением – Галатеей, но оживить-то изваяние ему помогли боги.
В обыденной повседневности Екатерина оставалась проста, даже занимаясь организацией своего двора. На торжественных приемах она превращалась, обнаруживая величие, врожденное у ее венценосного супруга, в императрицу, что замечали иностранные послы, а Петр отмечал с восхищением ее умение предстать императрицей. Очевидно, ей был присущ подлинный артистизм, как и ему. На ассамблеях они с готовностью танцевали, увлекая всех задором и темпераментом.
