Переход закончен.
Впереди собачья площадка. Можно мне… это… я на секундочку… Ух, хорошо! Всю ночь терпела. Кобелям в этом вопросе проще- задирай себе лапу у каждого столба! У нас, девочек, это совсем по другому… А тебе, лохматый, чего надо? Пошел ты нахер. Тоже мне, нашелся… Неандерталец. Да еще какой-то кудрявый пудель, ты, каракульча ходячая, для меня просто смешон. И вообще. Моё сердце отдано другому.
Так, Старший, я готова… Э, ты куда? Школа там! Мы что, не в школу? А куда?!
Ну, хорошо. Вот тебе остановка электробуса. Какой номер? «Гав, гав-гав!» Не тот? Ждем следующего… «Гав, Гав!» Этот подходит? Садимся? Куда прешь, чужой Старший, не видишь, здесь идет собака-поводырь! Р-ры! Нам с передней двери полагается! Ага. Расступаемся, товарищи, проход освобождаем! Место, пожалуйста, чужая Старшая, уступи заслуженному человеку, будь так добра, а то я тебя очень больно укушу. Спасибо за понимание.
Вы только не подумайте, что я такая злобная скотина. Да я вообще никогда не кусаюсь… Ну, очень редко, во всяком случае. Да и то, ведь не загрызаю же? Ну, если разок сзади, изподтишка, кого укушу, да тут же сразу и отскочу, делов-то… Крику больше.
Просто я ненавижу чужих Старших, которые девочки. У нас дома однажды появилась такая: они с моим Старшим списались по электронной голосовой почте. А когда она пришла и увидела его лицо… Лучше бы она не приходила. Потому что мой Старший, услышав её: «Ну, сам посуди? Зачем мне слепой урод?» только молча от неё отвернулся… а я тихохонько выскользнула за чужой Старшей, догнала её на лестнице… Что? Да стану я всякое говно кусать! Просто столкнула её под коленки со ступеньки, так она кубарем вниз и полетела…Жалко, что она шею себе не свернула, бл-л-лондинка…
Да зачем моему Старшему ещё кто-то нужен? Ведь у него есть я, правда? Я ему и газету принесу, и перчатки подам, и зонтик… Я же хорошая, правда ведь?
Меж тем электробус все едет и едет… Уж и окраина скоро! Это куда же мы собрались? Гулять будем за городом? Хорошее дело. Я в лесу люблю гулять… Белок там облаивать, например…А сколько там запахов новых, вы себе не представляете! Однако, что, мы выходим? А-апчхи. Ну, уж мы и зае-е-ехали…
Стоим у решетчатых ворот с красной звездой на них. За воротами – видно бесконечное серое бетонное поле, от которого остро пахнет горелой резиной, керосином, металлом… Это что, аэродром? Мы здесь зачем?
А! Я все поняла! Мы сегодня перед курсантами выступать будем! Интересно, а курсанты сладкое любят? Да точно, любят… Сладкое все любят.
Пройдя через проходную с вертушкой на входе, под которую я еле пролезла (нет! надо срочно худеть! надо!) мой Старший уверенно направился в сторону двухэтажного здания с надписью «батШ» перед входом.
Внимание. Ступенька, ступенька. Дверь. Лестница: ступенька, ступенька, ступенька, ступенька… Поворот налево.
Комната. В ней за столом, на котором стоит экран, наверное, телевизора, чужой Старший в синей форме, такой же, как у моего.
Мой Старший указывает мне «Место» в уголке, я там смирно, как путевая, сажусь. А он одергивает китель, оставляет свою белую трость у стола и уверенным шагом входит сквозь двойные двери, оббитые черной псевдокожей, в кабинет. Дверь закрывается.
Я тихохонько сижу, и делаю вид, что меня абсолютно не интересует разговор оставшегося в прихожей чужого Старшего с другим чужим Старшим, зашедшим буквально через минуту:
— Видал?
— Ага! Это ведь Черняк, да?
— Он самый. Эк его на Пандоре-то приложило…
— Да, дела… А он что, решился-таки принять участие в «Зеркале»?
— А куда же ему деваться, милый ты мой? Он же летчик, пойми. Для него жизнь без неба, это просто долгая смерть…
— Это верно… Да как же он летать-то будет? Он же слепой?
— Да ведь с «Зеркалом» это ерунда! Будь он даже слепоглухим паралитиком! Все одно, у него из тела мозг извлекут, да к серсинам подключат. Ему же лучше! Видеть снова будет! И летать… Я бы на его месте тоже согласился.
— Да всякий бы согласился, чо там…А все-таки, зачем такие сложности? Что, нельзя было автоматом обойтись?
— Вот скажи мне, дружок… Какой самый главный прибор в разведботе?
— Э-э-э… биоанализатор?
— Неправильный ответ. Самый главный прибор, это сам пилот. Пока он что-то отвечает, значит, все нормально. И другие живые за ним пройдут. А если замолчал, то беда! Надо другой экипаж посылать…
— Собеседники помолчали…
— У них какой планируется Пэ-пэ-пэ?
— Девяносто два и восемь.
— Ну, может и к лучшему… Зато здорового пилота сэкономим!
Из кабинета, с радостным и веселым лицом, вышел мой Старший. Он ласково потрепал меня по загривку и мы пошли к себе домой…
Мой Старший думает, что я ничего не понимаю! А я всё понимаю. Я поеду на Пандору вместе с ним, одного его я не отпущу. Куда он, туда и я. Не жалейте меня, не надо… Ведь я же урод. Таких не жалко.
Голованы- раса разумных собак с планеты Пандора. Дружелюбны к землянам, в отличие от кото- образных синекожих аборигенов.
Автор рассказа знает, куда впадает Волга. И чему равен один кабельтов, тоже
ППП. Процент предполагаемых потерь. При наступательном бое принят максимальный, 35%
Кашпур Валерий Валентинович
152: 'М' ы
— Опоздали, они уже там!
Кедров с досадой хлопнул по выпуклой эмблеме перед собой. Исцарапанная, местами с отвалившейся голубой эмалью большая буква «М», Мытищинского машиностроительного была для Максима козлом отпущения, которому в последнее время часто перепадало на орехи. Когда полетела одна из секций аккумуляторов, ей сильно досталось. Чтобы выжать последние крохи энергии Айно и Карим тогда провозились на морозе битый час – извлекали из корпуса, били кувалдой, впихивали её на место.
Ещё один раз Максим лягнул её в гневе, проснувшись вчера от скрежета слетевшей гусеницы. Винить было кого – прижимистый Кузьмич не соблазнился даже золотистой бутылкой «Арарата», размашисто написал «Не представляется возможным» и выстраданная накладная вернулась в бухгалтерию геологоразведки ни с чем.
Сюда бы этого кругленького, пухленького Кузьмича с гранёным стаканчиком чая в старинном подстаканнике и затёртым планшетом на котором вечно маячит кроссворд «Комсомолки». Ведь были гусеницы на складе, были! Это Максим знал точно. В курилке жизнерадостный хохол, пилот транспортника, благодушно поделился со страждущим пачкой крепких «Столичных» и поведал, что видел в транспортных логах гусеницы для вездеходов. Геологоразведке они были нужны как воздух.
Бедолаги, которым не удавалось починить гусеницу, сгрызали ногти до мяса в ожидании ремонтника. А здесь на этом маршруте спасатели Кедрову не светят – они за двести километров от периметра возврата, ни одному, самому мощному вездеходу Капы не хватит аккумуляторов добраться до них. Кузьмичу на это всё было плевать, геологоразведка была далеко – колесила где-то за горизонтом красной пустыни, а транспортный отдел администрации куполсовета вот он, рядом. Что будет если вездеход председателя встанет? У Кедрова есть гражданская сознательность, он понимает общественные приоритеты?
— Да Макс, этто американцы, виддишь горбатую шттуку слева, бобкэт?
