его дальше от себя. Вот оно выхватило «зубр». Защитный кожух аккумуляторов поднят, у гусеницы фигура в непривычном скафандре. Тёмный силуэт, в пятнах крови и пыли. Крупная надпись «NASA» на плечевом щитке.
Дверь люка тоже в красных пятнах. Остервенело, рванув ручку, Кедров ввалился внутрь. Минуты в шлюзовом тамбуре показались вечностью. Сердце раненой птицей молотилось в клетке рёбер. Застёжка шлема упрямо не хотела открываться и сдалась только после упоминания чёртовой бабушки.
Карима он нашёл на командирском сидении. Тот сидел, боком привалившись к стене, зажимая руками живот. Лужа крови под ним неумолимо растекалась. Всё это казалось Максиму страшным сном.
— Ааа … пришёл Максимка, подстрелили меня… — струйка крови потекла у Карима из уголка рта, когда он начал говорить – Вышел поглядеть «зубра» перед дорогой, а этот шайтан американский нам коротит батареи. Я его достал, разбил молотком шлемак.
Гримаса, похожая на улыбку скривила его рот. Максим рванулся к аптечному блоку на стене.
— Замолчи, Карим, сейчас я тебя перевяжу.
— Нет, я не жилец, кровь внутри, я слышу. Боль только убери, горит у меня всё внутри.
Неуклюже вложив капсулу в инъектор, Максим ввёл ему обезболивающее. Карим помотал головой, сосредоточенно пытаясь поймать уходящее сознание. Его чёрные глаза туманились, он щурил их, глядя на Максима.
— Мало времени. Слушай. Там у янкесов наш модуль. Давно искали. Со старого «Фобос-2». Запустили перед Ельциным. Коды банков. Надо забрать. Почитай у меня в кармане … много денег … золота.
Голова его дёрнулась, запрокидываясь, обильно потекла кровь изо рта. Максим кинулся к нему, наклонил вперёд. Карим выплюнул кровавый сгусток и прохрипел:
— Айно … я из КСС, передай … полковнику Болотову …
Эта последняя фраза забрала последние силы Карима, его ресницы дрогнули, и застыли неподвижно. Кедров держал его за плечи и чувствовал, как обмякает тело, как уходит из него жизнь. Ничего более страшного он в жизни не испытывал.
Внутри была пустота. Всё стало на свои места. Пока он искал на Марсе руду, рядом с ним КСС – Комитет Стратегического Сдерживания искал старый сейф коммунистической партии. Он ел, пил, травил анекдоты, костерил с ними правительство, а Айно и Карим писали рапорта Болотову, который, оказывается полковник. Как жить, если вокруг каждый второй комитетчик? Сегодня ему приказали искать золото партии, а завтра прикажут найти врагов среди своих.
Максим осторожно отпустил Карима, включил прожектора внешнего освещения. Картина полного разрушения стала более очевидна – тяжёлый зонд с Капы врезал по кабине американцев, смял солнечную энергостанцию и валялся неподалёку, целый и невредимый.
«Вот и всё, енотики штатовские, отбегались. Хотя, какие вы енотики? Крысы вы. Хотели стащить чужой сыр. Это вы, что ли, лучше нашего КСС?». Эта простая мысль заставила его вздрогнуть. Если бы не Айно и Карим, он бы вернулся к мёртвому, остывающему «зубру». Американцы бы спокойно снялись и уехали со своей добычей.
Невольно Кедров повернулся к Кариму. Тот сидел, наклонив голову. Его мёртвые глаза смотрели на измазанную собственной кровью букву «М». «Мы» – пронеслось в голове у Максима, он тронул кнопку связи. Рокочущий бас Болотова был неукротим:
— Кедров, мать твою через коромысло!
Забазнов Алексей
159: Большой дом
Хотя это отнимает время, я люблю иногда ездить на работу не в метро, а на речном трамвае. Первые пассажиры выходят у Эрмитажа, из-за которого в это время доносится музыка ежедневного конного парада перед министерством обороны. Старое доброе минобороны… Оно даже более декоративно, чем минфин в Петропавловке и МВД на Литейном (те, всё-таки, выполняют некоторые полезные функции), но мы любим наше древнее МО.
Выше по течению начинаются более серьёзные инстанции. За Охтой друг на друга через реку смотрят здания-близнецы минсредмаша и минобщемаша. Ещё выше – министерства образования и здравоохранения, хоть и не близнецы, но одинаково важные ведомства. И наконец, наша Большая тройка. Слева – «восточные соседи» – Госплан. Справа – «западные соседи» – Госснаб. А за ними – моё ведомство, башни на обоих берегах, перемычка над Невой, и над водой сиреневые буквы: ГОССТАНДАРТ.
У работы здесь есть побочные эффекты, потому что немного нервничаешь, когда на улице кто-то упомянет твою контору всуе. Например, барышни посплетничают об однокурснике:
— Петька такой важный стал, будто в ГОСТе работает! Или весёлые студенты, пытаясь отделаться от вредной старухи, советуют:
— Жалуйтесь, бабушка, сразу в Госстандарт! На нестандартность мышления!
Такой уж у нас широкий круг обязанностей, что вспоминают нас чаще остальных. В музее метрологии какие только не представлены времена! Тут тебе и менделеевские эталоны под стеклянными колпаками; в витрине с буквами L.S.D. - фунты, шиллинги и пенсы, а в библейском отделе грозная фреска: «Неверные весы – мерзость пред Господом, но правильный вес угоден Ему!»
Здесь пока ещё нет стандартов 3D-телевидения, но сложатся и они. 3D-телевидению всего несколько лет: до его создания информация передавалась только голограммой и звуком. Но когда олфакторная лаборатория минхима создала «антизапах», появился современный формат телесигнала, который разработчики в шутку назвали «третья дырка» (в смысле, ещё и ноздря в дополнение к зрачку и уху), а потом для краткости переименовали в 3D.
Изобретение «антизапаха» решило принципиальную проблему, которая долго не позволяла создать «телеобоняние». Конечно, можно снабдить телевизор несколькими сотнями пробирок, которые по кодированному сигналу впрыснут в воздух аромат… Ну, скажем, пихтового леса, где шагают герои кино. Но если следующая сцена – подземелье – требует запаха плесени, то как мгновенно избавиться от пихтового аромата? Даже мощные вытяжки в экспериментальных кинотеатрах не позволяли добиться быстрого перехода. Существовали пробные фильмы, в которых сюжет содержал «нейтральные сцены» для избавления от ненужного запаха, применялась «вытяжка на опережение», но идеальным решением стала упаковка ароматических молекул в молекулы-разрушители. Эти разрушители срабатывали при контакте с «антизапахом» и смена обонятельных ощущений сокращалась буквально до пары секунд.
Я работаю в отделе стандартизации 3D. В отделе сертификации трудятся намного более квалифицированные специалисты, чем я; почти все они – эксперты с фабрики «Северное сияние». Они действуют аналитически: раскладывают заданные ароматы на составные части и подбирают имитирующие композиции из простых веществ. А мы, стандартизаторы, просто нюхаем различные комбинации летучих соединений и записываем в нейросеть субъективные ассоциации. Образно говоря, на той стороне работают гении, которые находят решения дедукцией, а мы, на этой стороне, как «обезьяны за клавиатурой», индуктивным перебором пробуем и классифицируем все возможные сочетания. Нейросеть, благодаря нашим пробам, понемногу учится подыскивать заданную область ароматов.
Перерывов у нас несколько – надо разгружать и нос, и мозг от монотонной работы. Во время отдыха я иногда хожу в отдел «Антистандарт», послушать, как принимает посетителей Евгений. Он невероятно строг. Его должностная обязанность – отсеивать киносценарии с подражательством, банальностями или откровенным плагиатом. Вот, он почему-то доброжелательно говорит очередному собеседнику:
— В вашей работе, действительно, нет сюжетных заимствований. Собеседник расплывается в улыбке, и Евгений добавляет:
— Потому что у вас нет сюжета!
— Но постойте, — вскакивает собеседник, — там ведь сорок минут…
— Порнографию мы не финансируем, — перебивает Евгений.
— Вы не понимаете! Яростное соитие обнажённых тел символизирует гневный протест против ханжеской морали косного общества!
