Его язык проник во влажные глубины ее рта, и Доминик провел руками по телу девушки, поглаживая и лаская ее легкими прикосновениями, нежными и властными одновременно. Отстранившись, смочил руки водой и взялся за мыло. От этих действий у Арабеллы пересохло во рту.
Доминик повернулся к ней, и в его взгляде читалось такое неистовое желание, что Арабелла невольно вздрогнула. Одной рукой он притянул ее к себе. Его горячие губы почти касались ее уха.
— Раздвинь ноги, — тихо приказал он.
— Но, Доминик... — запротестовала Арабелла.
Ее возражения были прерваны долгим, чувственным поцелуем. Оборвав его, Доминик нежно прикусил ее нижнюю губу.
Тело Арабеллы больше не подчинялось разуму — ноги раздвинулись сами собой, и она ощутила прикосновения мокрых мужских рук. Вода казалась холодной по сравнению с жаром, пылавшим внутри ее. Арабелла судорожно вздохнула, наслаждаясь необычными ощущениями, пораженная дерзостью того, что с ней творил Доминик. Он мыл ее так мягко и тщательно, что у Арабеллы закружилась голова и задрожали колени. Зачерпнув пригоршню воды, Доминик выплеснул ее на Арабеллу так, что струйки потекли по бедрам, заставляя ее постанывать от удовольствия. Сильно тряслись колени, она не сумела устоять на ногах и упала прямо в его объятия. Он поднял ее на руки и понес на кровать.
Арабелла притянула Доминика к себе, прекрасно понимая, к чему идет дело, желая этого душой и телом, будто все еще любила его. Прикосновения Доминика отзывались в ее душе, заставляя подаваться ему навстречу, и Арабелла ничего не могла поделать с этим чувством, столь же естественным, как дыхание или биение сердца. Ее охватывало не просто желание физической близости, а нечто куда более глубокое и сильное. Арабелла нуждалась в его тепле, силе, нежности. Ей нужно было позабыть о боли и страхах, вновь ощутить единение сердец. Любовь, пусть даже ненастоящая, была бальзамом для истерзанной, мятущейся души.
— Доминик! — выдохнула она, чувствуя его ласковые прикосновения и жаркие поцелуи.
Она открылась ему, желая, чтобы он наконец взял ее, отчаянно мечтая ощутить его внутри себя. И, словно отвечая на ее безмолвный призыв, его восставшая плоть прижалась к ее бедру. Арабелла беспомощно подняла бедра, скользнув руками к мускулистым, твердым ягодицам, бесцеремонно притягивая его к себе.
— Арабелла! — простонал он.
Напряжение в его голосе сплеталось с желанием, которое вот-вот могло взять верх над разумом. Пока он еще отдавал отчет своим действиям, но Арабелла чувствовала, что его движения становятся лихорадочными. Коротко поцеловав ее, Доминик отстранился, его губы скользнули ниже, словно уделяя должное внимание ее груди. Розовые бусинки затвердели еще больше, стоило Арабелле просто подумать об этом, а между ног стало жарко и влажно.
Но Доминик не остановился на груди, спускаясь ниже. Арабелла, недовольно захныкав, попыталась вернуть его к жаждущим ласки грудям. Их взгляды встретились. Его карие глаза почернели, в них горело темное пламя страсти. Не отрывая взгляда от ее лица, Доминик медленно поцеловал живот Арабеллы, затем спустился чуть ниже, и еще ниже... пока наконец его губы не замерли у треугольника коротких курчавых волос.
— Доминик! — чуть дыша, воскликнула Арабелла, пытаясь сдвинуть ноги. — Ты же не собираешься...
Но именно это он и сделал.
Жаркое дыхание щекотало кожу, умелые пальцы осторожно раздвинули золотистые волоски, губы коснулись средоточия ее женственности.
Арабелла беззвучно охнула, ощутив смелую ласку, пораженная непривычными ощущениями. От каждого движения по телу разливались волны наслаждения. Она забыла о необходимости сдерживаться и, вместо того чтобы, как обычно, прикусить губу, громко застонала.
— Доминик! — прошептала она, но он не собирался останавливаться.
Вскоре Арабелла, выгнувшись, бесстыдно прижималась к его губам, безмолвно прося большего, отчаянно нуждаясь в том, что мог ей дать он один. И когда он коснулся пальцами обеих рук ее сосков, жаждущих ласки, легонько сжав их, наслаждение нахлынуло горячей волной, обжигая и сметая все на своем пути.
Доминик покрывал поцелуями ее бедра, лаская каждый изгиб женственного тела, постепенно поднимаясь все выше. Наконец он заключил ее в объятия, ласково поглаживая длинные кудри, в беспорядке рассыпавшиеся по подушкам. В его глазах сосредоточилось столько любви, что ее сердце затопила долго сдерживаемая нежность.
— Арабелла, — прошептал Доминик, и она поняла — несмотря на прошлое, несмотря на собственный здравый смысл, — что по-прежнему любит его.
Она притянула его к себе, ощутив, как к бедру прижимается по-прежнему твердая плоть. Желая доставить ему такое же изысканное удовольствие, Арабелла осторожно, несмело коснулась его.
Поглаживая длинную твердую мужскую плоть, она слышала его хриплое участившееся дыхание, чувствовала дрожь, пробегавшую по разгоряченному телу. Доминик лежал совершенно неподвижно, позволяя ласкать себя, полностью отдаваясь в ее власть, разрешая делать все, что угодно.
Она отстранилась, чтобы взглянуть на то, как ее пальцы ласкают Доминика, наслаждаясь ощущением гладкой, шелковистой кожи, прикосновениями к жестким курчавым волоскам.
Он не смог сдержать стона. Глядя ему в глаза, Арабелла склонилась, отчаянно желая ощутить его вкус, но...
Наверху хлопнула дверь.
Этот звук вернул Доминика в реальность. Он почувствовал, что Арабелла застыла на месте, едва услышав его.
— Ничего страшного, Доминик, — подозрительно громко произнесла она. Ее голос звучал отчаянно, в глазах мелькнул страх. — Не будем прерываться по пустякам.
Но затем в комнате над их головой раздался топот маленьких ножек.
Глаза Арабеллы расширились от ужаса. Она попыталась остановить Доминика.
Но тот с легкостью высвободился и начал натягивать бриджи.
— Нет, Доминик, пожалуйста! — Арабелла вскочила, поспешно натягивая халат, и завязала пояс на талии.
Они оба прекрасно слышали топот на лестнице.
— Нет!
Арабелла выскочила вперед, загораживая собой дверь. Ее волосы растрепались, с лица сбежали все краски, в глазах поселилось отчаяние.
— Доминик! — крикнула она, пытаясь оттолкнуть его. — Не надо!
Она напряглась всем телом, пытаясь удержать любовника в спальне.
Шаги становились все громче и громче, приближаясь к двери в их спальню.
Доминик схватил Арабеллу за запястья, завел руки ей за спину и притянул к себе, не причинив сильной боли, но лишив возможности вырваться.
— Кого ты прячешь в этом доме, Арабелла? — спросил он, мимолетно удивившись тому, как резко и жестко прозвучали эти слова.
Доминик подумал о Марлбруке, и его охватила нешуточная ревность.
— Никого! — Арабелла отчаянно пыталась освободиться. — Прошу тебя, Доминик, не надо! Я умоляю тебя!
— Мама! — крикнул детский голос, и маленькие кулачки забарабанили по двери.
Доминик испытал такое потрясение, что растерял все слова для ответа. Ошеломленный, он отпустил Арабеллу. Широко распахнув глаза, полные муки и боли, она смотрела на него.
— Где ты, мама? — крикнул ребенок. — Мне приснился ужасный сон, что вы с бабушкой исчезли, и когда я проснулся, то оказался совсем один!
Арабелла повернулась и, открыв дверь, заключила в объятия испуганного малыша, одетого в длинную белую рубашку.
— Я здесь, мой хороший. Это просто глупый страшный сон. Я никуда не уходила, все время была
