— С Примаковым. Он обещал подтвердить в суде свои показания. С другими подследственными беседовали другие работники отдела. Кроме того, было дано указание сопровождать своих подследственных в суд, быть вместе с ними в комнате ожидания… Накануне процесса арестованные вызывались к Леплевскому, который объявил, что завтра суд и что их судьба зависит от их поведения на суде. Примакова вызывал и Ежов, уговаривавший вести себя на суде так же, как и на следствии. Примаков обещал Ежову на суде разоблачать заговорщиков до конца.
Каждому доставленному к нему бывшему энкаведисту Шверник после беседы давал указание изложить рассказанное на бумаге. Те садились за стол и излагали. Работники КПК прочитывали, давали наводящие вопросы, акцентировали внимание на отдельных формулировках, усиливали их.
Реабилитировавшие действовали точно так же, как в свое время репрессировавшие. Последние, судя по показаниям Авсеевича в КПК, усиливали роль формулировок, возводивших заговорщическую деятельность в более высокую степень. Чутко держали нос по ветру и шверниковские следователи, остро чувствуя политическую конъюнктуру.
«Все, что наговорил Примаков и другие арестованные в то время, — читаем в объяснении Авсеевича, — является домыслом от начала до конца, вызванным нарушением элементарных норм законности при ведении следствия и самого суда». Какова лексика, а? Ну прямо-таки хрущевский реформатор-обличитель. Но ягодки еще впереди: «Нам, работникам органов НКВД, в то время было известно, что Сталин взял в свои руки руководство органами НКВД, и Ежов, минуя ЦК ВКП(б), подчинялся только Сталину и выполнял только его волю». Чем не иллюстрация к хрущевскому тезису о том, что при Сталине органы НКВД вышли из-под руководства партии? И дальше: «Такой порядок подчиненности Сталину органов НКВД оставался при Берии и Абакумове и все, что делалось в органах НКВД, все было связано с именем Сталина». Вот вам и привязка к тогдашней ситуации.
Чтение этих объяснений сегодня, спустя несколько десятилетий, когда тогдашние события воспринимаются непредвзято, не с сиюминутных политических позиций, оставляет впечатление заданности, идеологического заказа. Снова поступками верховных голов в Кремле движут соображения конъюнктурного характера. Впрочем, они этого и не скрывают, торопя Шверника.
Шверник собрал между тем довольно приличное количество материала. Особую ценность представляли два документа: заключение Центральной судебно-медицинской лаборатории Военно- медицинского управления Министерства обороны СССР и показания бывшего сотрудника НКВД Вула.
Дело в том, что при изучении поднятого из архива дела Тухачевского на двух листах его показаний были обнаружены красно-коричневые пятна. Эти листы решено было отдать на экспертизу. Военные судмедэксперты дали следующее заключение: «В пятнах и мазках на листах 165–166 дела № 967581 обнаружена кровь… Некоторые пятна крови имеют форму восклицательных знаков. Такая форма пятен крови наблюдается обычно при попадании крови с предмета, находящегося в движении, или при попадании крови на поверхность под углом…». Вул, бывший энкаведист, показал: «Лично я видел в коридоре дома № 2 Тухачевского, которого вели на допрос к Леплевскому, одет он был в прекрасный серый штатский костюм, а поверх него был одет арестантский армяк из шинельного сукна, а на ногах лапти. Как я понял, такой костюм на Тухачевского был надет, чтобы унизить его. Все следствие по делу Тухачевского и других было закончено очень быстро… Помимо мер физического воздействия, определенную роль в получении показания сыграли уговоры следователей».
Непосредственно Тухачевского допрашивал следователь Ушаков (Ушамирский). Он был незаурядной личностью, большим мастером по части получения «признательных» показаний. Тонкий знаток человеческой психологии, он сумел установить с Фельдманом. довери-тельные отношения, создал ему облегченный режим содержания в тюрьме и склонил Фельдмана к даче показаний. О хитроумных приемах Ушакова дает представление вот эта записка арестованного комкора Фельдма
на: «Помощнику начальника 5 отдела ГУ ГБ НКВД Союза ССР тов. Ушакову. Зиновий Маркович! Начало и концовку заявления я написал по собственному усмотрению. Уверен, что Вы меня вызовите к себе и лично укажете, переписать недолго… Благодарю за Ваше внимание и заботливость — я получил 25-го печенье, яблоки, папиросы и сегодня папиросы, откуда, от кого, не говорят, но я-то знаю, от кого. Фельдман. 31.V.37 г.». В деле Фельдмана есть и другие свидетельства того, что он сам, без всякого принуждения, подтверждал свою готовность в угоду следствию дать любые показания.
Ушаков был арестован в 1938 году, после снятия Ежова с поста наркома внутренних дел. Хозяином Лубянки стал Берия, который устроил в центральном аппарате НКВД грандиозную чистку. Ушаков, полагая, что его арестовали из-за процесса по делу Тухачевского и что маршала, наверное, реабилитируют, дал следующие собственноручные показания:
«На Фельдмана было лишь одно косвенное показание некоего Медведева… В первый день допроса Фельдмана… он написал заявление об участии своем в военной троцкистской организации, в которую его завербовал Примаков… Придерживаясь принципа тщательного изучения личного дела и связей арестованных, я достал из штаба дело Фельдмана и начал изучать его. В результате я пришел к выводу, что Фельдман связан интимной дружбой с Тухачевским, Якиром и рядом др. крупных командиров и имеет семью в Америке, с которой поддерживает связь. Я понял, что Фельдман связан по заговору с Тухачевским, и вызвал его 19.V рано утром для допроса. Но в это время меня вызвали к Леплевскому на оперативное совещание, на котором присутствовало около 30 сотрудников, участвующих в следствии. Мне дали слово о результатах допроса Фельдмана, примерно, десятым по очереди. Рассказав о показаниях Фельдмана, я перешел к своему анализу и начал ориентировать следователей на уклон в допросах с целью вскрытия несомненно существующего в РККА военного заговора… Как только окончилось совещание, я… вызвал Фельдмана. К вечеру 19 мая было написано Фельдманом на мое имя известное показание о военном, заговоре с участием Тухачевского, Якира, Эйдемана и др., на основании которого состоялось 21 или 22 мая решение ЦК ВКП(б) об аресте Тухачевского и ряда др.».
— Ну и где сейчас этот Ушаков-Ушамирский? — нетерпеливо спросил Хрущев у неестественно застывшего на краешке стула Шверника, когда председатель КПК закончил доклад первому секретарю ЦК.
— Расстрелян, Никита Сергеевич. Признался на следствии, что являлся агентом германских разведорганов.
— Тьфу! — смачно сплюнул Хрущев. — Вот служба, а? Не позавидуешь. Выбьют показания, а потом окажется — себе же на голову!
Из показаний арестованного Ушакова следовало: «Мне казалось ранее, что ни при каких обстоятельствах я бы не давал ложных показаний, а вот вынудили меня… Мне самому приходилось бить в Лефортовской врагов партии и Советской власти, но у меня не было никогда такого представления об испытываемых избиваемым муках и чувствах».
Глава 7
НЕОЖИДАННЫЕ НАХОДКИ
С момента реабилитации Тухачевского историки спорят: был ли заговор военных в тридцать седьмом? Преобладают в основном две полярные точки зрения. Одна группа исследователей утверждает, вслед за Хрущевым, — не было. Вторая, наоборот, склонна считать, что был.
При внимательном рассмотрении аргументов обеих противоборствующих сторон бросается в глаза чрезвычайно важное обстоятельство, которое дает повод считать обе позиции уязвимыми. Речь идет об отсутствии ссылок на первоисточники, которые в течение десятилетий были для историков недоступными. Поэтому в дискуссиях преобладали эмоции и субъективизм, замешанные на политической конъюнктуре.
Сегодня наконец появилась невиданная прежде возможность взглянуть на предмет старого спора непредвзято, основываясь на источниках из закрытых архивов, ставших доступными для исследователей. И тут подстерегали неожиданные находки.
Что такое заговор? Словари дают следующее толкование: это тайное соглашение нескольких лиц о совместных действиях против кого-либо или чего-либо для достижения каких-либо определенных политических целей. Так вот, исходя из этой трактовки, с учетом обнаруженных в архивах данных,
