критика приняла его прохладно. Про роль Бернеса Л. Рыбак писал: «То, что Бернесу досталась на прощание с кинематографом такая роль, очень обидно. Добрыми намерениями было продиктовано желание напомнить о славном пути, который прошёл артист. Но, взявшись за экранное воскрешение дорогого образа, авторы фильма не помогли актёру вернуться в круг прежних героев или расширить этот круг. Связали его неисполнимым желанием: „Мне бы лет двадцать сбросить…“ — будто и впрямь нет к прошлому возврата. Какая несправедливая, какая безжалостная роль!»
Это была последняя, 35-я по счёту, роль Бернеса в кино. Больше сняться он не успел. В начале июля 1969 года он записал свою последнюю песню — «Журавли». Уже больным, похудевшим приехал в студию и отработал сеанс записи до конца. Уехал домой. Вспоминает К. Ваншенкин:
«Когда я последний раз навестил его дома, он лежал на диване, а, прислонённая к стене, стояла на серванте незнакомая мне его фотография. Оказалось, что приезжали снять его для „Кругозора“, и он поднялся и надел пиджак.
Он смотрел со снимка живыми, пожалуй, даже весёлыми глазами.
— Удачный снимок, — сказал я.
— Это последний, — ответил он спокойно и ещё пояснил: — Больше не будет.
— Да брось ты глупости! — возмутился я и произнёс ещё какие-то слова.
Он промолчал: он знал лучше».
Незадолго до смерти он попал в мелкую аварию — его «Волга» столкнулась с «Фольксвагеном». Машина певца была здорово повреждена, однако Бернес, всю жизнь с особенной любовью относившийся к автомобилям, даже не подумал заниматься её ремонтом. Видимо, чувствовал, что она ему скоро не понадобится. И предчувствия его не обманули.
В июне Бернесу стало плохо. Врачи, обследовавшие его, предположили, что у него инфекционный радикулит. Артиста положили в институт на Хорошёвском шоссе. Однако там, при более тщательном обследовании, был поставлен страшный диагноз — неоперабельный рак корня лёгких. Бернеса срочно перевели на Пироговку к Перельману. Но всё было тщетно: артист был обречён.
Марк Бернес скончался в субботу 16 августа 1969 года. А в понедельник готовился к выходу Указ о присвоении ему звания «Народный артист СССР». И так как посмертно этого звания в СССР не давали, то указ, естественно, отменили.
Похоронили М. Бернеса там, где он хотел, — на Новодевичьем кладбище.
P.S. В августе 1996 года на доме, где в последние годы жил М. Бернес (на Сухаревской), была открыта мемориальная доска.
В октябре 1997 года многие центральные газеты опубликовали на своих страницах сенсационную новость о том, что вдова артиста Л. Бодрова-Бернес вынуждена судиться с собственным 44-летним сыном Жаном, который претендует на одну из комнат в квартире дома № 1 по Малой Сухаревской. Что же произошло?
А. Новопольцева в «Комсомольской правде» пишет:
«По словам плачущей матери, за все 44 года своей жизни Жан работал от силы лет пять. Красивый мальчик, а потом и красивый мужчина, он, оторвавшись от дома, всегда жил в квартирах своих жён, которые в отличие от него умели зарабатывать деньги. Когда же его нынешняя, четвёртая жена Ирина потеряла работу, Жан „нашёл выход“: предложил матери разменять двухкомнатную квартиру. Когда у него будет свой угол, он сможет его сдавать — то есть наконец-то самостоятельно зарабатывать. Как „настоящий“ мужчина.
— Ну как я могу уехать из этого дома? — сокрушается Лилия Михайловна. — Здесь фотографии, архивы, здесь всё осталось так, как было при жизни Марка, сюда приходят его друзья, на подъезде висит мемориальная доска…
Сын упорно стоит на своём: он не хочет жить в музее. Одна из двух комнат принадлежит ему, и он может делать с ней всё, что захочет. Чтобы окончательно утвердиться в своём праве на комнату, Жан подал в суд на раздел лицевого счёта. „Свою“ комнату Жан закрыл на ключ, предварительно выбросив оттуда все вещи родителей, вплоть до мебели. В прихожей у него есть свой стенной шкаф, летом он привозит сюда зимние вещи, зимой — летние. В иных случаях к матери он не заходит…
Как-то после прихода сына Лилии Михайловне пришлось подать заявление в милицию. В ответ на очередной отказ разменять квартиру Жан разбил на матери очки, сокрушил стеклянный столик, пригрозил разбить и всё остальное в доме, а после сказать, что она это сделала сама. Так он и написал в отделение милиции, откуда ему пришла повестка: „Моя мать психически ненормальна, сейчас у неё обострение болезни, вот она и крушит всё у себя в квартире…“
Как признаётся сама Л. Бодрова-Бернес: „Я, конечно, виновата, что он такой. Я не смогла заставить его работать. Физически не смогла…“»
Дочь М. Бернеса Наташа закончила восточный факультет МГУ. Одно время работала в издательстве «Детская литература». Вышла замуж за студента нефтяного института, родила сына, которого в честь деда назвали Марком. Однако затем брак распался. Через несколько лет Наташа вышла замуж повторно — на этот раз за американца, который был старше её на 10 лет. Вместе с сыном переехала в США. Но и этот брак не принёс ей счастья. Вскоре муж привёл в дом молодую девицу, и Наташа из дома ушла. Сейчас она по- прежнему живёт в Америке, имеет хорошую работу. А её 22-летний сын Марк Бернес служит в американской армии по контракту.
Марина Ладынина
Марина Алексеевна Ладынина родилась 24 июня 1908 года в глухой сибирской деревушке, в крестьянской семье. Марина с малых лет была девочкой любознательной и мечтающей учиться. В 16 лет её, умеющую прекрасно читать и писать, подрядили стать учительницей и обучать грамоте односельчан. Примерно в этом же возрасте Ладынина впервые вышла на сцену самодеятельного драмкружка: она играла в спектаклях и даже выступала с концертами. У девочки был прекрасный голос и слух. С таким набором талантов ей в конце концов стало тесно в провинции, и в 1929 году она приезжает в Москву, чтобы поступить на актёрские курсы.
Столица была покорена Ладыниной с первого же захода: на вступительных экзаменах в ГИТИС члены экзаменационной комиссии поставили ей отличные отметки и в ведомости сделали пометку: «особо одарённая». Окрылённая успехом, Ладынина с увлечением взялась за учёбу и все годы пребывания в институте не переставала поражать преподавателей своим талантом и энергией.
В этом же году режиссёр немого кино Юрий Желябужский пригласил её на эпизодическую роль в фильме «В город входить нельзя». И хотя никакой особенной драматургии в этой роли не было, однако само участие в съёмках потрясло Ладынину. Через пару лет она сыграла ещё одну маленькую роль в немом кино — в фильме С. Кулиша «Застава у Чёртова брода».
Успешно закончив ГИТИС в 1933 году, Ладынина тут же была принята в прославленный МХАТ, что было случаем уникальным. Театр был в расцвете славы, ещё живы были К. Станиславский и В. Немирович- Данченко, а на сцене творили Качалов, Книппер-Чехова, Тарханов, Москвин, Леонидов, Кторов, Еланская, Андровская и другие.
Попав в такое созвездие, 25-летняя Ладынина не растерялась и с успехом сыграла свою первую роль: монашку Таисию в пьесе М. Горького «Егор Булычёв и другие» (премьера спектакля состоялась в феврале 1934 г.). Затем последовала хотя и не главная, но серьёзная роль в спектакле «В людях» по повести М. Горького. Готовила роль Ирины в «Трёх сёстрах», однако её Ладыниной сыграть уже не пришлось.
В 1934 году кинорежиссёры И. Правов и О. Преображенская приступили к съёмкам фильма «Вражьи тропы». На одну из ролей в этой картине — деревенской девушки — они решили пригласить талантливую актрису МХАТа Ладынину. И хотя съёмки в этой картине не стали событием в жизни актрисы, но именно эта киноэкспедиция изменила всю её судьбу. На съёмках фильма она познакомилась с 33-летним кинорежиссёром Иваном Пырьевым.
В то время у Ладыниной и Пырьева уже был опыт семейной жизни (у последнего от брака с актрисой
